Этим мы сейчас и займемся.
Наши соображения можно принимать или не принимать. Наши данные:
Мы выбираем их из четырех классов феноменов, сопровождающих землетрясения.
Необычные облака, густая тьма, свечение в небе и падение на Землю объектов и субстанций, считающихся или не считающихся метеоритами. Ни одно из этих явлений не согласуется с принципами первобытной, или первичной, сейсмологии, и каждое из них есть подтверждение сотрясающегося тела, проходящего близко к Земле или зависшего над ней. Для первобытных ученых не существует причин, объясняющих, почему судороги этой Земли могут сопровождаться необычными небесными явлениями, темнотой или падением объектов или субстанций. Еще труднее им объяснить предшествующую землетрясению бурю.
Перре составлял свою компиляцию до 1860 года. Мы выбираем свои примеры из списка, составленного очень давно. В последние годы публикуют только безопасные и безвредные сведения — по крайней мере в объемных почтенных изданиях. Твердая рука «системы», как мы ее называем, независимо от того, существует ли она — строго ограничивает современную науку. Самое странное обстоятельство нашего квазисуществования — это то, что все, по видимости являющееся одной целостностью, с той же очевидностью является и другой. В этом единстве всего, или непрерывности, защитник является душителем; любовь неотделима от ненависти. Есть только непрерывность — то есть в квазисуществовании. «Nature», по крайней мере в колонках корреспонденции, еще уклоняется от этой опекающей и удушающей руки, и «Monthly Weather Review» остается плодородным полем для сбора неположенных наблюдений: но, просматривая почтенные и освященные временем периодические издания, я замечаю, как, начиная с 1860 года, постепенно тускнеет блеск квазииндивидуальности и стремление к отдельности уступает стремлению к систематизации. Кое-кто, в промежуточно-широкой попытке свести общее к частному или локализовать себя, душу, идентичность, целостность — или позитивность, или реальность, — продержался еще до 1880 года; следы виднеются еще в 1890-м — а затем, выражая универсальный процесс — хотя там и здесь в мировой истории мелькают успешные попытки «индивидуумов» приблизиться к позитиву — единственное средство стать индивидуумом и обрести себя, или собственную душу — сдаются, уступают, становятся частью высшей организации, стремящейся индивидуализироваться или стать завершенной системой, или включить в себя универсум, или его проявления. После смерти Ричарда Проктора, который временами проявлял либерализм, все следующие выпуски «Knowledge» практически не уклоняются от общепринятой точки зрения. Обратите внимание, сколько раз я цитировал «American Journal of Science» и «Report of the British Association»: обратите внимание, что, начиная с 1885 года, цитаты из них практически не появляются на сих вдохновенных, но беззаконных страницах — гипноз и инерция, как мы не устаем повторять.
1880 год.
Удушение и пренебрежение.
Однако ограничение не может быть позитивным, и отверженные продолжают прокрадываться в печать: даже в наше время кое-кто из задушенных еще дышит.
Некоторые из наших данных пришлось поискать. Мы могли бы поведать о великих трудах и бесплодных погонях — истории, которые могли бы, пожалуй, чуточку растрогать даже мистера Саймонса. Но в вопросе совпадения землетрясений с атмосферными явлениями, которые так же мало могут быть связанны с землетрясениями, вызванными внутренними причинами, как падение песка с коликами у объевшегося зелеными яблоками мальчишки, сведения столь многочисленны, что мы можем привести лишь краткий обзор, начиная с каталога Роберта Маллета («Report of the British Association», 1852 год) и пропуская весьма примечательные примеры, имевшие место до XVIII века.
Яростная буря, «предшествовавшая» землетрясению, 8 января 1704 года, Англия. Падение ослепительного метеора «предшествовало» —4 ноября 1704-го. Швейцария — «светящееся облако, двигавшееся с большой скоростью, исчезнувшее за горизонтом», 9 декабря 1731 года. Флоренция — «густой туман в воздухе, сквозь который были видны тусклые огни: за несколько недель до землетрясения в воздухе видели огненные шары»; Швабия, 22 мая 1732 года — дождь с землей, 18 октября 1737 года, Карпентрас, Франция — черное облако, 19 марта 1750 года; Лондон — яростная буря и странная восьмиконечная звезда, 16 апреля 1752 года; Ставангер, Норвегия — полоса огненных шаров в небе, 1752 года; Ингерманландия — многочисленные метеориты 15 октября 1755 года; Лиссабон — ужасные грозы — снова и снова — «град и яркие метеоры» — пример за примером — «необъятный шар» 2 ноября 1761 года; Швейцария — продолговатое сернистое облако, апрель 1767 года; Германия — необычайная масса пара, апрель 1780 года; Болонья — небо затемнено густым туманом, 7 августа 1804 года; Гренада — «странные воющие звуки в воздухе и большие пятна, затемнившие Солнце», 16 апреля 1817 года. Палермо, Италия — «светящийся метеор движущийся в том же направлении, что толчки», 22 ноября 1821 года; Неаполь — появившийся в небе огненный шар величиной с Луну, 29 ноября 1831 года, Тюрингервальд…
И если вы не переориентированы новой доминантой, требующей признания множества внеземных объектов, как доминанта, новая для Европы 1492 года требовала признания земель за пределами Европы — если вы еще не связаны с новым, — эти данные ускользнут от вас — бобы, отваливающиеся от магнита — невероятное, ускользающее из памяти Томсона…
Сам я полагаю, что мы вовсе не думаем по-настоящему; что мы выстраиваем мысли в поле супермагнита, который я называю доминантой — в одну эпоху доминанта — духовность, и, соответственно, монастыри вырастают как грибы, а символом становится крест и костер; материалистическая доминанта, и как грибы вырастают лаборатории, микроскопы и телескопы, и тиглям молятся как иконам — не более как железки, попавшие в поле притяжения нового магнита, заменившего прежний.
Вы без собственной души, и я без собственной души — разве что когда-нибудь кто-нибудь преодолеет промежуточность и устоит против Космоса, который временами выплескивает тысячи рыб из одного ведра — мы испытываем психическую предрасположенность к этим данным, если мы послушные рабы новой доминанты, и отталкиваемся от них, если соответствуем старой. Я сам — бездушный и не имеющий личности коррелят новой доминанты. Я вижу то, что мне положено видеть. Единственный стимул, толкающий меня вербовать учеников, — это что однажды новое станет модным и новые корреляты станут насмехаться над старыми. Какой-никакой, а все-таки стимул — и я не совсем уверен, что мечтаю стать неподвижной звездой.
Меня, как коррелята новой доминанты, весьма впечатляют некоторые из этих данных — светящиеся объекты, двигавшиеся в ту же сторону, что и толчки — кажется вполне вероятным, что землетрясение следовало за объектом, проходившим так близко к земной поверхности. В небе видели полосу — или виден был только след иного мира — объекты, или метеориты, падающие с него. Землетрясение в Карпентрасе, Франция: и что над Карпентрасом находился маленький мир, сотрясавшийся так сильно, что с него сыпалась земля.
Но больше всего мне нравится стая суперволков, пересекавших Солнце во время землетрясения в Палермо.
Они завывали.
Или любовь между мирами. Они взывают друг к другу. Они тянутся друг к другу и завывают, оказавшись рядом.
Вой планет.
Я обнаружил новую немыслимость.
В «Edinburgh New Philosophical Journal» — пришлось вернуться к 1841 году — времени, когда дышалось свободнее — сэр Дэвид Милн представляет список феноменов землетрясений в Великобритании. Я выбрал несколько, указывающих мне, что вблизи земной поверхности находились другие миры.
Яростная буря перед толчком в 1703 году — большой огненный шар, замеченный на следующий после землетрясения день, 1755 год — «непонятный феномен в воздухе: большое светящееся тело, изогнутое полумесяцем, протянулось через небеса», 1816 год — огромный огненный шар, 1750 год — черные дожди и черные снегопады, 1755 год — многочисленные случаи движения вверх — или притяжения сверху? — во время землетрясений — «ему предшествовало появление облака, очень низкого и черного», 1795 год — выпадение незадолго до землетрясения черного порошка, сыпавшегося в течение шести часов, 1837 год.
