— В чем дело, дорогая Кэтрин? Ты все еще не злишься, не так ли?

— С чего бы мне злиться? — спросила она скучающим тоном.

— Судомойка.

Она могла бы взять его собственную трость и избить его ею за то, что он вернул этот образ ей в голову. У нее был такой чудесный день. Она закрыла глаза на целых две секунды, затем пристально посмотрела на него, желая, чтобы гнев в ее груди перестал гореть. Его ухмылка стала шире. Он наслаждался ее гневом, той самой причиной, по которой она так упорно боролась, чтобы держать его под контролем.

— Не расстраивайся, дорогая. Моя привязанность к тебе не уменьшилась.

— Возможно, но моя к тебе, да. — Она пожалела, что открыла рот, но как только открыла, не смогла сдержать слова. — До тех пор, пока ты развлекаешь кого-то другого в своей… постели, — хотя никакой его постели не было, — ты можешь быть уверен, что не будешь делить мою со мной.

— Это правда?

Его голос был полон льда. Возможно, она зашла слишком далеко. Была одна вещь, которую Клайд ценил превыше всего, даже своей гордости, — его имущество.

— Возможно, ты не совсем понимаешь, как устроен брак. Видишь ли, теперь ты принадлежишь мне. И твоя кровать тоже.

Карета подкатила к остановке. Они прибыли в оперный театр. Кэтрин наклонилась вперед, чтобы сама открыть дверцу кареты, желая поскорее скрыться от его присутствия. Он крепко схватил ее за предплечье.

— Отпусти. — Она попыталась вырваться. — Ты делаешь мне больно.

Он сжал сильнее.

— Помни, что я сказал, моя дорогая.

Она перестала сопротивляться, встретив его грозный взгляд со спокойствием и решимостью.

— Я слышала вас, лорд Блейкли. А теперь освободи мою руку, пока ты не оставил отметину, и тебе не пришлось объяснять мои синяки своим дружкам-джентльменам.

Дверь распахнулась, но Кэтрин присела у входа, все еще удерживаемая мужем, в то время как Питер стоял там и ждал.

— Леди Кэтрин?

Клайд отпустил ее, и она с огромной скоростью спустилась вниз, споткнувшись о подол платья, когда приземлилась на тротуар. Питер помог ей удержать равновесие, прежде чем она упала.

— С вами все в порядке, леди Кэтрин?

— Прекрасно, Питер. Спасибо тебе.

Она отошла на несколько шагов, страстно желая убежать быстро и далеко. Но Клайд только поймает ее, а потом накажет за то, что она доставила ему неудобства. Он бочком подошел к ней, предлагая руку, размахивая тростью в противоположной руке. Кэтрин уставилась на медную голову льва наверху, ненавидя этот предмет так же сильно, как и его владельца. Клайду не нужна была трость, но он воображал себя модником. Он думал, что эта проклятая штука добавляет ему власти и престижа. Какой дурак.

Элегантная знать поднималась по каменным ступеням Королевского оперного театра. Женщины заполнили зал множеством шелков насыщенных цветов: темно-малинового, темно-сапфирового и изумрудно-зеленого, их сверкающие драгоценности украшали изящные шеи и тонкие запястья. Мужчины контрастировали с яркими оттенками в черных вечерних смокингах. Кэтрин и ее муж поднялись по лестнице к своей ложе.

— Добрый вечер, лорд Блейкли, леди Кэтрин.

— Спасибо, леди Хелен, — сказал Клайд, своим гладким, как шелк, голосом, — А где лорд Уэзерсби?

— О, наверное, свернулся калачиком в своем кабинете с бутылкой своего любимого портвейна, я полагаю.

Кэтрин улыбнулась. Ей нравилось, что леди Хелен говорила чистую Божью правду всякий раз, когда ей, черт возьми, было угодно. Она страстно желала сделать то же самое.

— Ты прекрасно выглядишь, моя дорогая, — сказала она Кэтрин. — Ты — бриллиант, сияющий ярче остальных. Не так ли? — Ее муж важно кивнул со своей обычной утонченностью, но Кэтрин знала, что его внутренний зверь оскалился в этот момент.

— Пойдем? — спросила она с вежливой улыбкой, желая попасть скорее в их ложу, где она могла бы ненадолго скрыться в опере.

— Конечно, дорогая.

Кэтрин всеми фибрами души желала, чтобы он перестал называть ее дорогой. Она не была его любимицей. Она вообще не была ему дорога, разве что как товар для оценки и для того, чтобы возвысить его в глазах аристократии. У ее семьи была безупречная репутация, щедрая до безобразия, хотя всегда рассудительная в том, что касалось благотворительности и помощи другим. Теперь, когда ее муж был хозяином в ее поместье, тратя ее наследство на легкомысленную ерунду — вроде дорогих импортных тросточек, — он доказал, что она была его кошельком, его украшением, но никогда не была его любимой и дорогой.

— Добрый вечер, лорд Талкомб, — поприветствовал Клайд одного из своих партнеров по азартным играм, члена Палаты лордов, а также известного алкоголика. Челюсть джентльмена отвисла, когда он увидел Кэтрин рядом с Клайдом.

— Так, так, Блейкли. Это твоя очаровательная жена? Мы никогда не встречались.

— Пожалуйста, позвольте мне представить леди Кэтрин Блейкли.

— Какое удовольствие, — сказал лорд Толкомб.

Она присела в небольшом реверансе, чтобы не протягивать руку в знак приветствия. Хотя лорд Толкомб был тучным, с румяным лицом и совсем не походил на Клайда, он имел поразительное сходство с ним в поведении. Она не собиралась позволять губам мужчины приближаться к ее руке, даже хорошо затянутой в шелковую перчатку.

— И мне.

На ее лице была светская улыбка, когда двое мужчин обменялись несколькими любезностями в сочетании с таинственным перешептыванием. Кэтрин было все равно. Ее мысли уже блуждали в прекрасном парке, где каштановые волосы высокого красивого мужчины блестели на солнце. Если бы она могла исчезнуть и переместиться в Гайд-парк на семь часов раньше, она бы это сделала. В мгновение ока.

— Ну что ж, Толкомб. Скоро увидимся, — сказал ее муж на прощание. Эти двое обменялись еще одним извращенным смешком, но ее мало заботили неприличные действия ее мужа.

Когда Клайд повел ее по коридору второго этажа к их ложе, он сказал:

— Я забыл упомянуть, что сегодня вечером к нам присоединится компания.

— Хм?

— Да. Недавно приехавший в Лондон джентльмен. И его друг.

Ноги Кэтрин тут же задрожали. Она не была уверена, как и где Клайд мог встретиться с лордом Торнтоном, но в Лондоне в конце сезона было мало новичков. Должно быть, это он. Этот душный вечер с мужем внезапно превратился в чудесный. Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки, когда они вошли в ложе.

Затем ее сердце упало. Лорд Рэдклифф и его друг Александр Годфри, те двое, которые так нервировали лорда Торнтона на балу у Уэзерсби, встали, чтобы поприветствовать их.

— Ах, леди Кэтрин, — сказал Рэдклифф, кланяясь, — как приятно, что мы снова встретились.

— Вы знакомы с моей женой? — спросил Клайд тоном, намекающим на подозрение.

— Только поверхностно. На балу у Уэзерсби.

— О да. Какая скука, — сказал Клайд, доказывая, что он был высокомерным ослом даже перед почти незнакомыми людьми.

— Добрый вечер, лорд Рэдклифф, мистер Годфри. — Она попыталась смягчить неловкость приветствия Клайда. — Я не знала, что вы знакомы с моим мужем.

— Недавно познакомились, — сказал лорд Рэдклифф. — Мы ценим приглашение сопровождать вас сегодня вечером. Не так ли, Годфри?

— Безусловно. Отсюда открывается потрясающий вид на сцену.

Клайд рассеянно уставился на кого-то внизу. Вероятно, любовница, предположила Кэтрин. Как по команде, он повернулся с натянутой улыбкой.

— Если вы извините меня, я должен заняться одним делом. Я скоро вернусь, — с этими словами она осталась наедине с двумя мужчинами, которых едва знала, хотя они казались достаточно безобидными.

— Леди Кэтрин, не хотели бы вы присесть? — спросил лорд Рэдклифф, галантно махнув рукой в сторону первого ряда.

— Спасибо.

Она села на свое место и поправила юбки, положив ридикюль на колени. Лорд Рэдклифф занял место прямо слева от нее. Мистер Годфри занял место рядом с ним, ближе всего к сцене.

— Вам понравился бал в тот вечер? — спросил лорд Рэдклифф.

— Я полагаю, что да. Леди Хелен всегда устраивает самые пышные торжества.