Кэтрин

Однажды, поковырявшись в тушеной говядине и испеченном хлебе, осушив большой бокал вина и дав остыть теплому заварному крему, она лежала, растянувшись на бархатном диване, когда вошел Дамас, как всегда небрежно. Она приняла сидячее положение с книгой на коленях, наблюдая, как он бесцеремонно пересекает комнату. Ее пульс участился при виде него, одетого в официальный вечерний костюм, выглядящего щеголевато и развязно, как всегда. Он был действительно красив в каком-то холодном, фарфоровом смысле. Мысли Кэтрин обычно были заняты радушным джентльменом с каштановыми волосами.

Выражение его лица показало ей, что он не был доволен тем, что увидел.

— Добрый вечер, Кэтрин.

Она не ответила.

— Ты неважно выглядишь. Ты ешь?

— Иногда, — ответила она, отметив, что ее голос был хриплым от того, что она давно его не использовала.

Он сел рядом с ней на диван, оставив между ними два фута, его тело было наклонено к ней.

— Я бы хотел, чтобы ты поела. Твои щеки потеряли цвет.

Ей хотелось поднять книгу, лежавшую у нее на коленях, и швырнуть ее ему в голову, как она делала раньше, но она знала, что он уйдет и не вернется целую вечность, как раньше. Он хорошо научил ее последствиям плохого поведения. Ей нужно было с кем-то поговорить, иначе она сойдет с ума. Пусть это даже будет он.

— Я в депрессии, — сказала она в стоической, бесчувственной манере.

— Я вижу это. Я не хочу, чтобы ты была в ней. — Его голос прокатился по ее коже, мягкая ласка сострадания. Он был искренен, и от этого ей стало еще больнее.

— Тогда отпусти меня.

Он наклонился вперед, поставив локти на колени, и посмотрел вниз на свои сцепленные руки.

— Я не могу.

Ей хотелось кричать и гневаться на него, но наказанием было бы еще большее одиночество. И будь она проклята, если не жаждала человеческого или даже демонического общения. Она прикусила нижнюю губу, ощутив соленый привкус крови.

— Что ты читаешь? — он спросил.

— Замок Отранто.

Дамас улыбнулся и откинулся на спинку дивана, закинув одну руку на спинку, его ладонь оказалась слишком близко к Кэтрин, на ее взгляд. Она медленно отодвинулась.

— Полагаю, я злой принц, а ты прекрасная Изабелла, замышляющая сбежать из его готического замка? — Его улыбка не должна была так на нее воздействовать. Трепет радости наполнил ее живот, когда она заговорила с кем-то, услышала голос другого, даже его самого.

— Для меня нет спасения. Кроме как в моих снах.

— И о чем же ты мечтаешь?

— Внешний мир, который я больше не могу видеть.

Он ничего не ответил.

— Увижу ли я это когда-нибудь снова?

— Это зависит от тебя. — Он постучал указательным пальцем по спинке дивана. — На данный момент это неразумно. — Он встал и поправил пиджак. — Я вижу, что потревожил тебя, придя так внезапно. Сейчас я тебя покину.

— Так внезапно? Так внезапно! Я была одинока целую вечность. Лори не хочет со мной разговаривать. Я прикована к этим четырем стенам, мне не с кем поговорить, и мой разум… — она прижала ладони по обе стороны от головы, чувствуя, как начинает болеть голова, ее цепь загремела. — Мой разум разрывается от этого мучительного одиночества.

— Возможно, я оставил тебя слишком надолго. — Он шагнул вперед. — Встань.

Его голос был нежен, но она все еще боялась его.

— Пожалуйста, — добавил он с обезоруживающим выражением лица.

Она встала, и он нежно взял ее за предплечья. Он осмотрел ее запястья, одно из которых все еще было в наручниках, оба они были натерты и покрыты шрамами от наручников.

— Ты бы хотела, чтобы я заставил боль уйти? Здесь? — Он провел большим пальцем по ее запястьям над шрамами. — И там? — Он указал на ее голову.

Она страстно хотела сказать «нет» и отвергнуть его предложение, но страдания ее нынешней жизни наполнили ее до краев, щемящее одиночество, отчаянная тоска, боль и горечь в ее сердце. Она нуждалась в нем, даже если была не более чем домашним животным. Все еще цепляясь за свою гордость, она не стала бы умолять. Она коротко кивнула головой.

— Хорошо. — Он улыбнулся. Взмахом руки манжета исчезла с ее запястья. Она вздохнула с облегчением, освободившись от пут. — Оставайся на месте.

Она это сделала.

Он поднял руки вверх и обхватил оба запястья, напевая на том же странном языке, что и раньше. Постоянная жгучая боль, которая стала для нее такой привычной, исчезла по его приказу. Красные ссадины исчезли, шрамы сократились до кольца тонких белых линий.

— Теперь твоя голова.

Он запустил пальцы в ее распущенные волосы на висках, обхватив ее череп руками. Ощущение было божественным. Глаза Кэтрин закрылись. Его шепчущий голос и магия, исходящая от его ладоней, погрузили ее в мечтательное состояние, в восхитительное очарование. Какое бы заклинание он ни наложил на нее, она чувствовала себя легче и менее обремененной. Он ослабил хватку, убирая одну руку, оставляя другую, запутавшуюся в ее волосах, его ладонь на ее скуле. Она открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее с явной тоской. Ее пульс участился.

Она отступила на шаг, затем еще на один, пока его рука не упала, разрушая напряжение, возникшее между ними. На короткую секунду она представила, как будут ощущаться его губы на ее губах. Мысль о его руках на ее теле вызвала сладкое покалывание по ее коже. Внезапное жестокое предательство, позволившее ему прикоснуться к ней, то, о чем она подумала даже на мгновение, угрожало отправить ее в более темную пропасть, чем раньше. Она не будет его любовницей. Она не могла ею быть.

— Как долго я здесь? — спросила она, ее интуиция подсказывала ей, что это отчаяние и безумие возникли не из-за какой-то недели или двух.

— Я думал, тебе нужно уединение, чтобы смириться со своей новой жизнью.

— Как долго, Дамас?

Это был первый раз, когда она назвала его по имени. Его рот приподнялся с одной стороны в полуулыбке.

— Десять лет.

Кэтрин вздрогнула.

— Десять лет! Это невозможно.

— Это не так. В этом царстве время течет по-другому. Кажется, что прошло не так много времени, но за время твоего отсутствия человеческий мир изменился более чем на десять лет.

На самом деле, это казалось долгим. Но десять лет? Ее колени подогнулись, а ноги подкосились. Она сидела там, где стояла, на ковре, и смотрела на огонь, который пылал этим неземным белым пламенем.

Дамас опустился на одно колено рядом с ней, говоря низким, мягким голосом:

— Я понимаю, что для тебя это шок, но знай, что твоя жизнь не должна быть такой. — Он указал на цепочку, извивающуюся по ковру. — У тебя есть выбор. Я мог бы показать тебе то, чего ты никогда раньше не видела. Красивые вещи. Если бы ты только позволила мне.

Она не проронила ни слезинки. Десять лет и ни единого признака Джорджа. Он забыл о ней. Бросил ее. Она проглотила комок в горле и глубоко вздохнула, снова устремив взгляд на огонь.

— Почему пламя такого цвета?

Он улыбнулся.

— Элементы здесь не такие, как на земле. Все создано нашей силой.

— Демоническая магия, — пояснила она.

— Полагаю, что можно сказать и так.

Она не могла не признаться в своих мыслях.

— Свет прекрасен.

— Это так, — сказал он. — Но и вполовину не так красив, как ты, Кэтрин.

Она снова перевела взгляд на него, боясь, что он воспользуется этим как приглашением. Вместо этого он поднялся, чтобы уйти. Он взглянул вниз на цепь на колье. По мановению его руки железо расплавилось, превратившись в клуб черного дыма, и рассеялось в воздухе.

— Я не буду связывать тебя. Если только ты снова не попытаешься сбежать.

— Я не буду, — пообещала она, и она говорила серьезно. В этом не было никакого смысла. Бежать было некуда.

— Хорошо. — Быстро поклонившись, он сказал: — Спокойной ночи.

Прежде чем он подошел к двери, она окликнула его, внезапный страх снова охватил ее.