Мужчина поклонился должным образом.

— Рад познакомиться с вами, миледи. — У него был сильный акцент, хотя он говорил по-английски так же хорошо, как любой джентльмен в Лондоне. Определить точное происхождение его акцента было сложно. Она и раньше встречала мужчин с Ближнего Востока, но ни один из них не походил на него в точности.

— Мистер Каллибан. Могу я спросить, ваша родина — Персия?

— Примерно так, миледи. У нас есть дома во многих странах. — Он посмотрел на женщину рядом с ним с жадным выражением лица, хотя она даже не взглянула в его сторону, пристально глядя вперед, безмятежно улыбаясь.

Ощущение страха, охватившее ее во время представления, теперь достигло новых высот. Это был необычный человек.

Все ее инстинкты говорили ей, что он был… злым. Как она могла подумать такое о ком-то, кого никогда раньше не встречала? Его твердое и сдержанное поведение выводило ее из себя. У него был вид человека, повидавшего тысячу ужасов, и они его совсем не тронули.

— Пожалуйста, позвольте мне представить вам мою жену, миссис Матильду Каллибан.

Красивая женщина перевела остекленевший взгляд на Кэтрин и присела в реверансе.

— Приятно познакомится, — проговорила она сладким голосом, хотя в нем не было жизни. Она выглядела как захватывающая дух машина женского совершенства.

— Я не знал, что ты в городе, Рэдклифф, — сказал мистер Каллибан. — Ты должен был дать мне знать, что ты здесь. Я мог бы оказать тебе надлежащий прием, — мужчина говорил с предупреждением в голосе, а не с приветствием.

— Я знал, что рано или поздно мы столкнемся друг с другом, Каллибан.

Все время, пока происходило это странное взаимодействие, сердце Кэтрин угрожало выскочить прямо из груди, ее пульс бешено колотился. Клайд ничего не сделал, только встал рядом с мистером Каллибаном, как будто он был его комнатной собачкой. Она не могла избавиться от ощущения, что весь этот обмен репликами был своего рода фасадом, скрывающим правду, которую она не могла понять.

— Могу я взять ваш бокал, миледи? — спросил слуга у ее локтя.

— Да. Спасибо. — Когда она поставила бокал на блюдо, она заметила лорда Торнтона на противоположной стороне фойе. Наблюдающего. Его пристальный темный взгляд, устремленный на мужчин рядом с ней, заставил ее затаить дыхание.

Мистер Каллибан повернулся, как будто почувствовал человека за своей спиной. Лорд Торнтон приподнял свой бокал в знак приветствия, хотя выражение его лица было далеко не дружелюбным. Мужчина, который с презрением и ненавистью смотрел на ее окружение, был не тем мужчиной, рядом с которым она гуляла в парке. Затем она заметила рядом с ним его друга, мистера Делакруа, с самым мрачным выражением лица, которое она когда-либо видела.

Мистер Каллибан рассмеялся.

— Сегодня вечером в опере у нас будет веселая компания, не так ли, Рэдклифф?

— Вполне.

Что происходит? Кэтрин чувствовала себя так, словно сама вышла на сцену, где все знали роли, кроме нее.

— Я полагаю, что вторая половина «Фауста» ждет вас, — сказал лорд Рэдклифф. — Посмотрим, чем все это закончится?

— Действительно. Теперь мы станем свидетелями прекрасной, заключенной в тюрьму Маргариты, которая впадает в безумие от руки Мефистофеля, — сказал мистер Каллибан.

— Нет ничего прекраснее, чем добродетельная женщина в опасности.

Кэтрин вздрогнула, когда он направил свой комментарий на нее с кривой улыбкой.

— Пойдем, Кэтрин, — сказал Клайд, требуя, чтобы она взяла его за руку, что было прямым оскорблением лорда Рэдклиффа. Она сделала это, как и полагалось по долгу жены. Когда она оглянулась через плечо в поисках лорда Торнтона, его уже не было.

Джордж

Джордж стоял в тени через дорогу от Харрон-хауса, погруженный в мрачные раздумья. Закутанная в иллюзию, счастливая пара, разгуливающая под лунным светом, не заботясь ни о чем в мире, даже не заметила, что он был там. Если бы они знали, что их город быстро наводняют демоны, им, возможно, не понравились бы ночные прогулки. Джордж был так сосредоточен на своей цели, ожидая их прибытия, что не дрогнул ни единым мускулом, когда Джуд появился прямо рядом с ним в порыве ветра, отвлекшись от своей собственной миссии.

— И? — спросил Джордж.

— Недалеко от Лондона.

— Дамас пошел с ним домой?

— Нет. У Каллибана был только Сосуд.

— Его жена, — сказал Джордж, с отвращением качая головой. — Я бы поставил весь Торнтон, на то, что он организовал смерть родителей этой бедной девочки, чтобы спрятаться в их особняке.

— Не кори себя из-за этого. Ты не можешь быть везде одновременно и не можешь защитить всех.

Джордж повернулся к своему другу, впервые отведя взгляд от входной двери дома через улицу.

— А что, если бы его жена была той самой, Джуд? Что, если бы это была она, до того, как Каллибан добрался до нее?

Среди всех Фламм (прим. фракции или классы) Света и Тьмы было пророчество, одно из которых было разорвано пополам много веков назад, вторая половина утеряна или спрятана. Что было известно, так это то, что в этом мире родится Сосуд, который станет мощным оружием для небесного воинства в грядущей Великой Войне, когда бы это ни случилось. Когда ее сила полностью пробудится, она повернет ход событий против орды демонов. Ей не было бы равных. Она могла уничтожить демонов одним словом. Однако, если Сосуд был испорчен и одержим высшим демоном — одним из аристократов среди проклятых, — она не только утратила бы свою силу во благо, но и стала бы орудием зла — телом и душой. Обладая Сосудом, высший демон мог нарушить законы Фламмы, запрещающие им овладевать слабыми в святые дни или ходить по святой земле. Направляя силу Сосуда во зло, он мог делать все, что хотел, когда хотел, с кем хотел. И величайшим грехом из всех было то, что Сосуды стали конечными жертвами — околдованные своим повелителем демонов, чтобы выполнять его приказы без какой-либо собственной воли. Сила Сосуда стала утраченной, усиливая силу ее повелителя демонов.

Все это, безусловно, относилось к женщине с пустыми глазами повиснувшей на руке Каллибана сегодня вечером.

— Я должен был быть здесь, — пробормотал Джордж. — В Лондоне.

— Ты не можешь быть везде одновременно. Разве мы это не обсуждали?

— Тогда нам нужно больше охотников.

— Поговори об этом с Уриэлем.

Архангел Уриэл был их создателем. Большинство архангелов и ангелов никогда не ступали на землю, выжидая, пока не наступит Великая война, когда они сразятся с демонами на этой промежуточной земле. Но Уриэль не был похож на всех архангелов. Его отвращение к демонам, властвующим и развращающим ничего не подозревающих людей, в то время как небесные воинства порхают в своем потустороннем мире, казалось несправедливым. Итак, он начал с создания Джорджа, который вовсе не был вхож в Доминус Демонум. Его храбрость в смерти привлекла внимание Уриэля, и поэтому архангел начал создавать свою собственную армию… здесь, на земле.

Но она была недостаточно велика, чтобы бороться с растущими ордами демонов, смешивающихся с человеческим населением, кишащими, чтобы совершать свои ужасные поступки.

— Я поговорю с ним, — сказал Джордж. — Но на данный момент мы здесь единственные, кто может остановить Каллибана и Дамаса в том, что они задумали.

— Ты уверен, что Дамас в сговоре с ним? Они гнездятся не в одном и том же месте.

— Принцы более территориальны, чем любой из них. Они бы этого не сделали. Но лорд Блейкли находится в центре чего-то неприятного.

— Ты веришь, что он страж Дамаса?

— Нет. Блейкли, возможно, и познакомился с Дамасом, но он предан Каллибану. И я не верю, что этот человек имеет хоть малейшее представление о том, с кем или чем он играет.

— Я буду наблюдать за домом Каллибана, посмотрим, смогу ли я обнаружить какие-либо движения.

Джордж взглянул на полоску луны, проглядывающую сквозь пелену облаков.