Все внутри Джорджа словно пылало огнем. Он наконец понял, для чего все это было нужно. Но он не знал, как же сильно Джордж любил Кэтрин.

— Я буду представлять тот день, когда я все-таки тебя убью. А сейчас отдай ее мне.

Дамас сжал челюсть.

— У тебя есть одна минута, чтобы выйти из моего дома.

Он махнул рукой и ее манжеты исчезли. Вот ублюдок! Он использовал на ней свою сущность. Он сейчас это было не так важно, он кинулся к Кэтрин, которая рухнула на пол. Дамас же переступил через нее, как будто она была мусором.

— Кэтрин.

— Нет, — прошептала она, прижимаясь к полу. — Я не могу. Я отвратительна.

Сняв пальто, он обернул его вокруг ее тела, прежде чем поднять ее. Она была легкой и хрупкой, но было так приятно снова держать ее в своих руках. Она не сопротивлялась, хотя и пробормотала:

— Отпусти меня. Оставь меня здесь.

— Никогда.

Он спустился по лестнице и прошел через тронный зал Дамаса, перепрыгнув через портал в домен Бамаля. Доммиэль сидел на троне, его руки скрещены, а ноги были вытянуты. Он не сказал ни слова о голой женщине, прижимающейся к груди Джорджа, Доммиэль схватила за плечо Джорджа и просеял их обратно в отель Рузвельт на краю Французского квартала в Новом Орлеане.

Они появились в комнате, изображенной на фотографии, которую Джордж подарил Дамасу. Уриэль, не беспокоясь о том, чтобы бросить иллюзию на свои белые крылья с золотыми наконечниками, повернулся от окна с видом на город. Джуд не сдвинулся со своего положения на диване, локти на коленях, зажатые руки.

— Отпусти Бамала. Поместите его куда-нибудь, где его смогут найти его лакеи, — сказал Джордж Уриэлю, прежде чем обратиться к Джуду.

— Новый Орлеан теперь является территорией Доммиэля. И это твое новое назначение. Александр возьмет на себя Лондон.

Джорджу не нужно было уточнять, что Джуд теперь будет хранителем Доммиэля, гарантируя, что верховный демон и его приспешники не пересекут черту. Джуд также не протестовал против перераспределения из Англии. Он встал и глубоко кивнул. Уриэль прошел через комнату без слов и схватил Бамала, а затем исчез с резким потрескиванием энергии. Джордж взглянул на своего дорогого друга, который пережил всевозможные адские препятствия, чтобы помочь ему вернуть женщину в его руках. Его благодарность застряла в его горле. Но он знал, что они поймут, что для него сейчас самое важное. Джордж кивнул своему другу и исчез, просеиваясь через пустоту, он крепче прижал ее к себе, так как боялся снова ее потерять.

Он приземлился на твердую землю, на передней лужайке Торнтона, дом темный, но для него осталось несколько огней. Кэтрин не подняла голову с тех пор, как он еще сильнее обнял ее, но он чувствовал ее неглубокое дыхание на своей шее. Он прошел мимо комнат и вошел в свой дом, просеяв их в спальню. За исключением добавления электрического освещения и ванной комнате с надлежащей сантехникой, он ничего не изменил. Он хранил постельные принадлежности, обои и всю мебель такими, какими они были. Ее багаж все еще оставался в большом шкафу. Ее платья все еще висели там, хотя она больше не могла их носить, не привлекая внимания. Не в этом столетии.

Он опустил ее на постель, аккуратно снимая пальто, которое использовал для ее покрытия. Встав на колени у очага, он разжег огонь в решетке. Хотя они путешествовали далеко от этой ямы ада и были запечатаны за безопасными палатами, присутствие Дамаса ощущалось в комнате, все еще отдаляя его от нее. Она подтянула одеяла к подбородку и подняла свои глаза к прекрасному ночному небу.

Он притянул стул к ее постели, сел и ничего не сказал. Его тело дрожало от всего опыта, в нем до сих пор кипел адреналин, а его нервы были на пределе. Но он вернул ее. Наконец-то. Но реальность заключалась в том, что она больше не была той женщиной, которой была до того, как Дамас забрал ее.

— Кэтрин. Могу я тебе что-нибудь принести? Ты голодна? Может хочешь пить?

Он не был уверен, что найдет после всего этого времени, но она совсем не состарилась. Ни на один день. Когда она, наконец, заговорила, ее слова были не такими, как он ожидал.

— Что это был за пергамент, который ты дал Дамасу, чтобы заставить его отказаться от меня?

Джордж прочистил горло.

— Фотография.

— Что это?

Он забыл. Она не знала, что это такое.

— С тех пор, как тебя не было, было много изобретений. Одно из них — камера. Она делает точные изображения людей, стоящих перед ней. У нас была фотография брата Дамаса в нашем плену.

Она не ответила. Тишина растянулась, как полый ветер, по болоту. Джордж не знал, что для нее сделать и как ей помочь.

— Могу я тебе что-нибудь принести?

— Как долго меня не было?

— Очень долго.

Она повернулась к нему лицом, холодная маска скрывала женщину, которую он когда-то знал.

— Как долго?

— Сто лет.

Она закрыла глаза. Слеза проскользнула по ее щеке. Он встал и сделал шаг к ней, жаждая утешить ее.

— Не надо. — Она встретила его взгляд, ее маска была разбита в выражение глубокой боли. — Пожалуйста, не надо, — умоляла она, как покорная Дамаса.

Медленно он отступил и сел в кресло, хотя на это потребовалась вся его воля, чтобы не притянуть ее в свои объятия.

— Кэтрин. Мне жаль. Мне так жаль.

— Не говори. Пожалуйста. — Она снова отдалилась от него. Она не издала звука, но трясение плеч сказало ему достаточно. Он хотел рвать на себе волосы, рвать и метать, потому что он не мог ничего сделать, и потому что он в первые чувствовал себя таким беспомощным. Теперь, когда она, наконец, была в его доме, он понял, что она все еще не в безопасности.

Слишком долго. Дамас удерживал ее слишком долго. Тем не менее, если бы она была у него еще сто лет, Джордж все равно боролся бы за ее возвращение.

Бамаль был хитрым, уклоняясь от захвата в течение десятилетий.

Только после того, как они загнали в угол его слугу Доммиэля, который согласился помочь без особого принуждения, они, наконец, смогли загнать в тюрьму лорда демонов. Джордж знал, что Доммиэль не мог так легко согласиться, не имея своих скрытых мотивов. Но он бы отдал Доммиэлю все, что он бы пожелал, если бы попросил. Если бы на то пошло, он бы отдал ему весь кровавый мир. Все, что имело значение для него, это хрупкая женщина, лежащая в постели перед ним.

Теперь она была здесь. Но все еще не здесь.

Огонь трещал и заполнял тишину, которая была в комнате. Мышцы его тела наконец-то начали расслабляться. Он не спал несколько дней, зная, что время ее спасения близко. И наконец, он мог спать, спокойно зная, что она хоть немного, но рядом с ним.

Джордж

Он резко дернулся и проснулся, мгновенно потянувшись к мечу, и первое, что было у него на уме, было — Кэтрин. Она стояла у окна, одетая в шалфейно-зеленое платье, которое носила в первый день пребывания в Торнтоне. Он никогда не забудет, как она впервые выходила из кареты и вошла в его дом. Она по-видимому исследовала современную ванную комнату, где он оставил все необходимы для нее предметы для ухода. Ее волосы были расчесаны и убраны в одну длинную косу, переброшенную через плечо.

Не повернувшись к нему, она сказала.

— Я хочу увидеть Джейн.

Отсутствие каких-либо эмоций в ее голосе очень беспокоило его. Она была холодной и более отдаленной, чем накануне вечером. Но он понимал, что должен быть терпелив к ней.

— Кэтрин, мне жать, но она ее уже давно нет в живых.

— Я знаю, но я хочу увидеть ее.

Конечно кладбище было самым последним местом, куда бы он ее привел, но он не стал с ней спорить. Каждый ее шаг контролировался в течении столетия одним большим, эгоистичным куском дерьма. Ей нужно было почувствовать свободу в принятии своих решений. И в данный момент Джорджу нужно было отступить.

Он прошел через комнату, но остановился, не заходя в ее личное пространство. Он протянул к ней руку и стал ждать, пока она примет решение. Отвернувшись от окна, Кэтрин уставилась на его руку, а затем подняла свои глаза и посмотрела на него. Ее глаза были все такого же прекрасного зеленого цвета, как он помнил, но теперь их красоту омрачали огромные темные круги под ними. А ее худое лицо с впалыми щеками, показывали, как мало она ела все эти годы. Джордж сдержал себя от комментария, что прежде ей необходимо плотно покушать, или от других подобных слов, которые могли ее обидеть. Он напомнил себе, что ей необходимо время и пространство.