— Я все понимаю, Юль, — снова улыбнулась мама на этот раз, как то по девичьи задорно и проказливо, — но видишь ты все не так, как я. Одежда та была откровенней, чем нужно, я так… дразнила твоего отца. В таком виде я бы и сама не вышла в люди, поэтому всегда готовила два комплекта. Мы с ним столько лет вместе, что я, скажем, держала его так в тонусе. То, что он запрещает мне засиживаться позднее одиннадцати, тут дело и вовсе во мне. Особенность организма, мне нельзя ложиться позже двенадцати ночи спать, сколько бы я потом не проспала, состояние, как после похмелья — жуткие мигрени. И мне, откровенно говоря, проще было сказать, что муж у меня тиран, который не отпускает до поздна, чем объяснять, как плохо мне будет утром. Андрей был не против.

Я была в шоке от таких откровений. Насколько по-другому все видела я.

— Ну и ругаться и спорить с отцом мы всегда старались за закрытыми дверями. Считала, что дети на такое не должны смотреть. Знала бы, что вы посчитаете меня из-за этого бесхребетной размазней, устраивала бы показательные выступления перед вами, — и опять улыбнулась.

Какая же все таки у меня мама… а я была малолетней идиоткой, и столько лет потеряла из-за надуманного мной же.

— Прости, — прошептала и опустила взгляд. Глаза защипало от подкативших слез. вроде взрослая уже женщина. а разревусь сейчас, как девчонка.

— Ну, ну. — притянула меня к себе в объятья и погладила по волосам, — Я, вдруг осознала, что мы с папой накосячили больше, чем думали. Мне надо было объяснить вам такие моменты, а не строить из себя страдалицу.

— Это мне надо было поговорить и быть чуть терпимее.

— Это у тебя не выйдет, — вздохнула мама и я разорвала объятия, — увы, у вас папин характер. И ты и Леська привыкли рубить с плеча, не давая себе остыть и подумать. Но сейчас о другом, я хочу, чтобы ты подумала о Саше..

Сказала и замолчала, вглядываясь мне в глаза.

— Мам… — простонала. Я же почти забыла. Отвлеклась.

— Нет. Послушай меня. Семейная жизнь, не может быть идеальной, как в сказке. Мы с твоим папой больше тридцати лет вместе, и у нас до сих такие войны бывают, что соседи Леську вызванивают, думая, что мы тут друг друга убиваем. А все потому, что мы не идеальны. Да и никто не идеален. Та же вспыльчивость твоего отца и эти его “это твое воспитание” чего только стоят. Но если б я обращала на все косяки внимание, даже вас бы с Олесей не было. К н и г о е д . н е т

— Мам ты ничего не знаешь…

— Не спорю, я не знаю всего, но тем не менее, кое что и мне известно.

— Папа наводил справки? — вздохнула.

— Естественно, — фыркнула мама, — одно из того, за что готова его прибить. Но… я знаю о том, что он не стал тебя слушать, обвинил и вот, что я тебе скажу, если б тебе не пришлось рвануть к сестре, ты была бы у него в тот же вечер. Он хотел с тобой поговорить, был немного не в состоянии, но за тобой послал буквально через несколько часов, только ты уже уехала. К тому же, он долго тебя искал, чем позабавил твоего отца, он немного поиграл и “повставлял палки в колеса” твоему Саше.

Внутри что-то дрогнуло. Уже не первый раз за сегодняшний вечер.

— Ты не все знаешь, мам. — про Карину видимо не в курсе. Это и к лучшему.

— Всего, кроме вас, знать никто не может, — согласилась, — но и ты не знаешь всего. Судишь со своей стороны. Саша услышал вас разговор с Антоном и не стал слушать тебя, сейчас его не слушаешь ты. Это, в какой-то степени справедливо, один-один, если мы говорим о каких-нибудь соревнованиях, но, если мы говорим об отношениях, то сейчас одному из вас придется быть мудрее. И дальше так же, где-то уступаешь ты, где-то он. И разговаривать, разговаривать, разговаривать, только так сможете что-то построить и сохранить. Я не заставляю тебя его простить и мирится со всеми заскоками, но выслушать-то можешь…

— И выслушает, — жестко, печатая шаг словно на плацу, проговорил вернувшийся папа, — завтра благотворительный вечер, пойдешь с нами туда и там поговорите.

— Андрей, — строго попыталась одернуть мама отца.

Узнаю папу, правда отношение к этому приказу теперь немного другое.

— Неужели тебе настолько понравился Саша? — улыбнулась, на недовольные сжатые губы мужчины.

Папа такой Папа.

Юля.

Шикарно оформленный зал одного из лучших ресторанов города. Я вся начищенная и натертая на многочисленных косметических процедурах, куда с самого утра утащила меня мама, стояла сейчас в потрясающем платье с шикарной прической у входа в зал под руку с отцом. С другой стороны, подхватив его под вторую руку, прильнула мама.

Самый большой благотворительный вечер в этом году в защиту амурских тигров.

Где-то здесь, в зале, Александр, наверняка, в смокинге, накрахмаленной рубашке с золотыми запонками и галстуке в цвет глаз, с зажимом.

Мы, как два метеорита, которые пытаются столкнуть всеми возможными способами силы извне, чтобы мы создали сверхновую. И это самое малое, что мы должны создать, если учесть сколько усилий вложено в это посторонними людьми.

Эта встреча полностью спланирована и подстроена.

Не нами. Моими родителями.

Сейчас мы через весь зал встретимся глазами, в животе запорхают бабочки, нас, как магнитом будет тянуть и мы буквально поплывем навстречу нашей любви. В центре зала мы замрем на мгновенье напротив друг друга, всего один короткий вдох и наши уста сольются в страстном поцелуе и мы будем счастливы вместе до конца наших дней.

Дешевый спектакль, на одном из самых дорогих сборищ этого города. Почему-то в этот момент мне показалось именно так. Много пафоса и “ноль” души.

Не хочу так. Даже не смотря на то. что это все полет моей фантазии и то, что выдала моя примитивная фантазия не произойдет — не хочу.

Нет.

Хотела. Но передумала. Не здесь.

Благотворительный вечер и бизнесмены распивающие дорогущее шампанское, явно не располагают к беседа. В моем понимании — нет, поэтому не хочу тут оставаться.

Мы же хотели поговорить. У него было, что еще мне сказать, и на теплоходе и у меня дома, но я струсила. Я не знала, что именно он хочет мне объяснить, поэтому в сотни раз страшнее.

Я успешно убегала от прошлого столько месяцев и вот сейчас оно настигло.

— Пап, позволь я уйду? — знаю, как важно для него быть здесь, но если в моем присутствии нет жизненно важной необходимости, то…

— Опять решила сбежать? — прищурился отец, — Александр где-то здесь. Сейчас встретитесь и все решите. Уже не дети, в конце концов.

Увы, мы стояли в зале и рядом не было чего-то хотя бы относительно похожего на стол, иначе папа обязательно бы по нему стукнул. Видела, как ему этого хотелось.

Но я не собираюсь бежать. Разговору быть. Давно пора. Глупо, по-детски сбежала от него дважды. Пора исправлять.

— Зачем же ты тогда со мной нянчишься, как с маленькой? — улыбнулась.

— Потому что ты моя дочь, — припечатал.

— Вот именно потому что я твоя дочь, я и прошу — дай мне уйти. Вот это все не для меня, — обвела рукой сборище пришедших не столько ради благотворительности, сколько ради налаживания деловых контактов. Я ничего не имела против, просто я и правда к этому не привыкла, не смотря на то, что мой отец один из числа этих людей.

Просто это будто не моя жизнь.

Я с сентиментальной грустью и тоской вспоминала сборища на корпоративах у Игоря Валентиновича и свою работу в офисе. Ошарашенные лица Трех Л, когда они узнали, что я не уволилась, поддержку Вари в каморке, мою маленькую войну с Антоном, и как кричал на нас потом Игорь Валентинович, любопытную лисичку Аню, в нужный момент принявшей весь удар на себя или еще раньше, когда я засиживалась допоздна в офисе или думала, как втемяшить в голову нашим королевишнам, что надо бы поработать, почему то сейчас эти воспоминания вызывали только улыбку. Я не мазахистка, просто там я чувствовала себя на своем месте. Там была моя жизнь. Здесь нет.

К глазам подступили слезы.