— Ага, и ты бы сожрал девушку глазами, — отзывается друг, отпивая свой кофе.

Прав. Хотелось перетащить ее к себе на колени, зарыться руками в ее шелковые волосы, зацеловать до одури. Я был близок к тому, чтобы наплевав на всю осторожность, наброситься на нее, присвоить, окончательно заявить, что моя. Чтобы больше уже не думала и не на секунду не усомнилась.

— Слушай, а чего она там говорила о каких-то бумажках? — прерывает поток мыслей Дава, возвращая на рабочий лад.

— Да у нее вроде какие-то записи от руки есть по вип клиентам, которые пропали. Как я понял, часть смогут восстановить.

Дава хмурится и уже задумчивее смотрит на дверь, отставляя в сторону кофе.

— Сань, я не хочу тебя сейчас обидеть, но ты не думаешь, что это она та самая, кто сливает все? — Резко в кресле оборачиваюсь к другу. — Ты только подумай — ты отправил ее в самом начале в командировку — неожиданно для нее. И пока ее не было, все было тихо, а с ее возвращением опять началась катавасия. И сейчас — все сведения пропали, а у нее каким-то чудом на руках записи, которые могут все восстановить. Она будто везде и всюду такой супер-герой…

— Дава, ты недоспал что ли? Так ложись поспи еше, — рявкаю на него, — Сам соображаешь, что сейчас несешь? Ты же сам ее проверял еще в самом начале. Какие опять могут быть сомнения? Все, что ты говоришь, это бред, простое совпадение.

— Но ее не проверяли так тщательно, как всех остальных именно из-за того, что она была не в офисе. — Спокойно отзывается друг, — Мы уже всех по второму кругу и более тщательно прошерстили, а ее нет.

— Дава, завязывай. Это не она. Лучше отследи уже наконец, кто взламывает наши системы, а то только завтраками кормишь и по итогу результата ноль.

Снова рявкаю на друга и знаю, что не справедливо. Он делает многое. Но даже мысли не допускаю, что крысой, сливающей фирму, может быть Юля.

— Прости, — морщась отзывается Дава, — мне правда нужно отдохнуть, уже на всех подряд думаю. Скоро тебя и себя начну подозревать.

— Давай работать, — отзываюсь уже спокойнее, разворачиваясь к столу, заваленному бумагами.

Надо много всего разгрести и быстро… потому что вечером меня будет ждать ОНА!

Юля.

Вечер. Солнце, наполовину скрывшись за горизонтом, раскрасило небо во все оттенки красного. Красота, которой я не вижу и не особо хочу, если честно. Я сейчас смотрю в дверной проем на темный подъезд и это все, что меня занимает в данный момент.

Потому что там стоит он. Прислонившись плечом к дверному косяку, смотрит, едва ли не поедая глазами.

Приехал. Приехал, как и обещал. А я ждала, хоть и не признавалась себе в этом и не признаюсь. И эту майку и джинсовые шорты тоже надела из-за него. Я дома, конечно, хожу в шортах и футболках, но не таких. Совсем не таких. А сейчас стою, переминаюсь с ноги на ногу, и чувствую себя абсолютно голой.

Этот взгляд… вроде неудобно должно быть ему, что так пристально смотрит, а в итоге неловко мне. Чувствую, как краснею.

Ну не дурочка ли? Вот зачем так вырядилась? Волосы распустила — знаю, что мне так лучше. И, хотя по времени уже пора смывать, я наоборот нанесла легкий макияж.

А он, кажется, догадался. Догадался и доволен. Смотрит на мои поджатые пальчики на ногах и его губы трогает нежная улыбка.

Поднимает глаза выше, “спотыкается” о вырез на груди…

Ну нельзя же так смотреть!

Сама не понимаю, чего хочу больше — прикрыться от такого пронзительного взгляда или крутануться вокруг своей оси, чтобы оценил со всех сторон, чтобы именно такой взгляд и подольше… Уже совсем не понимаю от чего мурашки — от холода из подъезда или от него.

Скользит взглядом выше, по шее, подбородку… губы ощутимо закололо. Шумно выдохнула через рот, а Саша нервно сглотнул, так и не подняв глаз выше.

— Привет, — выдавила из себя слово и… у него словно сорвало стоп-кран. Сорвался с места, быстро втолкнул меня вглубь коридора, освобождая себе место, захлопнул дверь и пока я хлопала глазами, пытаясь понять, что происходит, подхватил меня под бедра, оторвал от пола и вжал в стену.

Губы ураганом обрушились на мои. Меня накрыло такой волной жара разливающегося в груди, что в пору бы захлебнуться, но Саша делил. Делил свой воздух на нас двоих. А я принимала, но и отдавала не меньше, потому что хотела, чтобы так же как я горел.

Обвила ногами его торс, вплела пальцы в жесткие мужские волосы и держалась, чтобы не свалиться в ту огненную бездну, которую он развернул под нашими ногами.

Боже, этот поцелуй… он так меня ещё не целовал. А мы вообще целовались? Будто первый раз, и все, что было "до" не считается.

— Саша, Саш, подожди. — проворные руки скурпулезно исследовали каждый сантиметр моего тела. Настойчивые губы и язык оставляли горячие следы на шеи и ключице, когда ко мне хоть немного вернулся здравый смысл — в комнате ребятишек что-то громыхнуло, а уши, каким-то чудом, этот звук уловили, — Саша, в доме дети.

Он замер, а потом с громким стоном уперся лбом в мою грудь, так и продолжая удерживать меня на весу.

— Черт, извини, совсем голову рядом с тобой теряю, — тряхнул головой и мягко поставил на ноги, но не отпустил.

Лишь на секунду уперся ладонями в стену по обе стороны от моей головы и пробежал взглядом по лицу, явно оценивая результат своей "деятельности", а потом запустил руки в мои и без того взлохмаченные волосы и вжал в себя.

Крепко, сильно. Будто не обнимал, а прижимал, убеждаясь, что я здесь, настоящая и точно никуда не пропаду.

А я не будь дурой, просто наслаждалась…

— Мозги от тебя плавятся, — пробормотал где-то над головой, — то до ужаса деловая, в этих своих облегающих юбочках и пиджачках, цокаешь каблуками по коридорам, то такая домашняя, без брезгливости и недовольства, в обычной толстовке и джинсах уплетаешь жареное мясо, а то, как сейчас, вот такая родная встречаешь у двери… будто домой вернулся. Если еще и покормишь, ммм… — абсолютно счастливо хохотнула, так и не оторвавшись от сильной мужской груди.

"Война войной, а обед по расписанию".

— А если я не умею готовить? — подняла голову и заглянула ему в глаза. Нервничала, покусывала нижнюю губу — он меня такой идеальной расписал, а что если…

— Значит будешь моим храбрым поваренком, — быстро чмокнул меня в нос и тепло улыбнулся. — Но с твоих рук, съем и крысиный яд.

Ну разве могут от одной улыбки в груди "расцветать цветы"? Точно знаю, могут.

— С ядом обождем, пойдём травиться борщом, — вернула быстрый поцелуй, только в подбородок и, пока он замер растерявшись, выпуталась из его рук и с улыбкой спиной вперед попятилась на кухню.

— Медленно идешь, Юля, сейчас тебе от меня надо бежать…

— Позволишь мне остаться на ночь?

Вас когда нибудь волновало от вида мужчины, который… ест? Казалось бы, просто пережевывает и глотает пищу, но… Было в этом что-то, отчего в груди теплело и плавилось. Не знаю, что это было, но мне до одури понравилось смотреть, как он ест, приготовленное мной. Он уплетал за обе щеки обычный борщ, жмурился от удовольствия и смотрел на меня, как на богиню. Никто никогда так на меня не смотрел. И все было настолько уютно и по-домашнему, будто так правильно, будто было всегда и я просто сбежала укладывать ребятишек спать, а сейчас, когда вышла из их комнаты…

Он стоял рядом, прислонившись плечом к дверному косяку, стоило только сделать шаг, как я оказалась зажата между ним и стеной.

Саша не давил. Положил свои большие руки мне на плечи и гладил, гоняя по телу рой мурашек. Его глаза затягивали, как омут. Да и выбираться из этого омута… не хотелось.

Он стоял рядом, такой заботливый, надежный и, видимо, окончательно и бесповоротно мой.

Не ответила, просто прижалась к крепкой мужской груди и почувствовала, как сомкнулись его руки на моей пояснице. Уже не первый раз ловлю себя на мысли, что хочу вот так всегда стоять. В этих объятиях тепло и надежно, и море по-колено. Он просил довериться ему и я верю, больше, чем кому либо.