– Завтра у нас уйма дел. Анализ первичных данных, ручные пробы грунта, замеры воздушной среды и вся прочая рутинная работа. Нужно сделать это как можно быстрее, чтобы отправить ваш «Иллюзион» на Землю, где пострадавшим окажут более квалифицированную помощь. Рассиживаться некогда… Лучше всего уложиться в один день, чтобы уже завтра к ночи ваш «Иллюзион» мог стартовать. А мы – отправиться к поющему облаку…

Тишина вдруг стала невыносимо колючей.

– Прости, – сказал Ю Джин с напряжением, – Ни завтра, ни через два дня…

– О чем ты? – удивилась Ева, чувствуя, как неприятный холодок подбирается к ее сердцу. Предчувствия ее не обманули.

– Мы не можем покинуть Пятую Лебедя, – голос Ю Джина звучал виновато и безнадежно. – Это приказ. Не покидать Пятую до выяснения обстоятельств. Так немногословно ответили из управления. И добавили: «Выяснения своими силами». Я думаю, они боятся. Не было еще такого, чтобы на заболевших людей не действовали никакие земные препараты. Поэтому они подстраховываются, и наш звездолет просто не взлетит с этой планеты. И ваш теперь… Тоже…

Это плохо. Так плохо, что всего ужаса ситуации Ева Гомес не смогла отразить в первую минуту полученного известия. Курс звездолета выстраивается с Земли. Без команды далекого диспетчера машина и с места не сдвинется. А прикажут: тут же аннигилируется, разлетится на молекулы.

– Ты заманил нас в ловушку, – выдохнула она, тут же подумав о Ешке и ожидающих синхрониста двадцати четырех кошках. – И что самое ужасное: сделал это втемную. Воспользовавшись «холодным» индексом нашей экспедиции.

Правый Ю дернулся, столбик света от налобного фонарика прочертил зигзаг далеко в темноте.

– Я не знал, кого именно направят ко мне на подмогу, – сухо процедил он. – И что в экипаже будут девушки. Вы просто пролетали мимо. Будь тут что-то вопиюще аномальное, мы бы смогли разобраться сами. Но все роботы, побывавшие здесь, в один голос передавали, что Пятая прекрасно подходит для обитания человечества. Ее исследовали вдоль и поперек. Многократные анализы – воздуха, почвы, всего, что только можно, – не показывали никаких отклонений. Вы же знаете, сколько исследований проводится в новых мирах, чтобы отправить туда «человеческий фактор»…

– Фактор нельзя отправить, – машинально поправила его Ева. – Тем более – человеческий.

– Что?!

– Фактор – это причина, обстоятельство, движущая сила какого-либо процесса, определяющая его характер или отдельные черты. Им можно являться, стать или зависеть от него. Нельзя отправить в новый мир обстоятельство.

Ю Джин казался выбитым из колеи. Он смотрел на Еву одним глазом растерянно, а вторым (тем, с которого только что снял опухоль на аппарате Тишинского), – зловеще. Новый эпителий, сгенерированный в спешке, тянул веко вниз, придавая разведчику вид скособоченный и угрожающий одновременно.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Прежде чем Управление отправило на эту планету наш «Иллюзион», роботы облазили Пятую вдоль и поперек. Так лучше?

– Правильнее, – кивнула Ева.

– Видишь ли, нас сюда прислали для окончательного исследования планеты. А на сегодняшний день мы не видели даже сотой ее части. Ничего о ней не знаем. Здесь за каждым камнем могут таиться сюрпризы.

– Молодец, возьми добавку…

– Что?! – правый Ю в упор не понимал ее шуток.

Наверное, он думал, что Ева уже тоже заразилась непонятным вирусом и сейчас переживает первую стадию помешательства. Эти шутки понимали только Ешка, Ева и Ким. И никто больше со стороны.

– У меня плохо с чувством юмора, – быстро признался Ю Джин, словно прочитал ее мысли. – Тебе придется принять этот факт…

– Молодец, я ж и говорю, – зло процедила она сквозь зубы. – Только моим ребятам пока не сообщай. О том, что дверь за нами на этой Пятой захлопнулась. В конце концов…

Она выдохнула, печально признавая правду:

– В конце концов, мы бы в любом случае поспешили вам на помощь. Даже если бы были в курсе всей ситуации с самого начала. Не бросили вас в беде…

Правому Ю не хотелось на красивом фоне выглядеть презренной темной кляксой.

– Это ты сейчас так говоришь, – резко произнес он. – И отвечай, пожалуйста, только за себя…

– Я – капитан, – сказала Ева. – Хоть и просто исследовательской лаборатории без всякого там «героизма авангарда». Может, с вашей точки зрения, мы и занудные ботаники, хотя, впрочем, так оно и есть… Я-то уж – точно, в прямом смысле этого слова. Но я – центр, и знаю своих ребят. Наш экипаж не столь совершенен с точки зрения физической и психологической подготовки, но они всегда выкладываются изо всех доступных им сил. И никогда бы не бросили живое существо в беде. Никакое. Больше всего меня бесит недоверие. И центра тоже, но больше всего – твое.

Она повернулась к правому Ю спиной и быстро, невзирая на сваливающийся комбинезон, пошла наверх. Ева Гомес уже не видела, каким глубоким и виноватым взглядом Ю Джин смотрел ей вслед.

– Я не знал… – тихо произнес он. – И всегда был против включения в такие дальние экспедиции женщин…

К обеду, как только были готовы первичные пробы, выяснилось, что количество катехоламинов-медиаторов в организме пострадавших разведчиков зашкаливает за все известные пределы. Впрочем, как и ожидалось с самого начала. Другие показатели в организме «счастливцев» оставались в норме. Но, несмотря на всепоглощающее веселье, которое капитан и его левый излучали сутки напролет, уже к полудню члены экипажа Ю Джина выглядели совсем плохо. Под глазами углублялись коричневые тени, болезненно выступали скулы.

Носители непонятного «вируса счастья» уже вчера не стояли на ногах самостоятельно, опирались на стену, а сегодня и вовсе не смогли подняться. Сидели изможденными призраками на полу в отдельных каютах изолятора и каркали тихим прерывистым смехом. Словно выплевывали ошметки уже перестоявшего, несвежего счастья в эмоционально нейтральное пространство.

Никто из новоприбывших пока не заразился, Ю Джин тоже чувствовал себя вполне нормально. Ева постоянно проверяла данные биомониторинга пострадавших и сравнивала их с медицинскими показателями Ю Джина, Ешки, Кима и самой себя. Параметры экипажа и ее, Евы, собственные не вызывали беспокойства: любые отклонения укладывались в пределы нормы.

– Почему они… такие? – Ю Джин наблюдал за своей командой через прозрачные стены изолятора уже минут пятнадцать, не отрываясь. Кажется, он даже не моргал.

– Дофамин скачет, – ответила Ева. – Гормональная катастрофа. Я, конечно, не эндокринолог, но…

Она только что вернулась с КЭПа и еще пахла горячим паром шлюзовой обработки. Данные, полученные в лаборатории, она сразу же отправила в анализатор и сейчас пристально смотрела на экран, наблюдая первые результаты. Для окончательной расшифровки потребуется часа два, но вопиющие нарушения можно определить практически сразу.

В «Иллюзионе», конечно же, существовал прекрасный медблок с новейшей аппаратурой. Но это была скорее декорация для спокойствия звездолетчиков. Электроника почти всегда сбоила на неизвестных планетах. Можно быстренько подлатать поврежденные ткани на универсальном и безотказном аппарате Тишинского, но, чтобы поставить серьезный диагноз и назначить лечение, отправляли на Землю. Поэтому в Управлении верили только результатам, полученным на КЭПе по старинке: вручную, с использованием природных препаратов. Ева тоже доверяла только данным «из пробирки» и микроскопа.

– Где?! – переспросил правый Ю. – Где скачет?

– В крови, – вздохнула девушка. – Мочу я не смогла взять на анализ. Такое ощущение, как только образование нормализуется, что-то опять воздействует на его усиленный синтез. А это… Проще говоря, мало дофамина – депрессия, много – глюки, мании, паранойя. Его доля уже и так на пределе человеческих возможностей, а он скачет туда-сюда. Если я не найду источник возбуждения, сложно представить, что с твоим экипажем будет дальше.