Она горестно махнула рукой, но тут же вновь прилипла к носилкам с льсянином. Чело ее моментально разгладилось, и в глазах появился лихорадочный блеск.

– Но вот это, вот это вот! – Ешка переключилась на потерпевшего крушение пациента, – я же никогда! Никогда! А тут!

Кажется, от восторга она утратила ясность мысли. Это с синхронистом происходило довольно часто. Иногда чужеродные эмоции так захватывали Ешку и были настолько непередаваемыми для остальных, что она терялась в привычных земных словах.

– Глубоко дыши, – сказала Ева и оглянулась на бледного от напряжения Полянского. – Ким, ты, кстати, тоже. Помнишь? Глубокий вдох через нос, мощный выдох через рот.

– У меня… – Ким хлюпнул горлом, судорожно сжимая ручки транспортной тележки.

– Опять насморк? – расстроилась Ева.

– Кажется, гайморит, – Ким на секунду отвлекся от напряжения перед крысоподобным пациентом и немного даже порозовел. – Никак не проходит.

– Бактерицидный костюм не снимай совсем. Посмотрю сегодня, что у тебя с иммункой. У нас тут теперь каждая пара рук на счету, не могу я тебя совсем изолировать.

– Я… – Полянский, забывшись, бросил взгляд на прижатые уши льсянина и опять передернулся.

– Еще пара шагов, – подбодрила его Ешка. – Мы установим систему жизнеобеспечения, и можно будет отдохнуть.

– Нет, – сказала Ева. – Это еще не все на сегодня. Далеко не все…

Кажется, ей удалось удивить Полянского. Ким покачал головой:

– Два внезапно безумных разведчика, жаждущих порцию дофамина, и умирающее существо из не очень дружелюбной к землянам республики Лься, этого, по-твоему, кэп, мало?

Ева вздохнула:

– Ты удивишься, но на закуску сегодняшнего вечера у нас еще есть саморастворяющийся медведь…

– Вау! – опять не смогла сдержать восхищение Ешка, в который раз пересматривая трехсекундное видео. В отличие от синхрониста, Ким наблюдал за явлением «медведя» с довольно кислой физиономией. Впрочем, возможно эта печать обреченности осталась на его челе от лицезрения существа республики Лься. Полянский явно подавлял все нарастающее раздражение, затем отвернулся и буркнул:

– Не нравится мне это. Он не может существовать. Нереально.

– Ким, ну что ты, в самом деле! – Ешка потянула его за рукав. – Посмотри, какой чудесный медведик! Ах, меня там не было. Я бы не позволила ему испариться.

– Н-е-е, – протянул Ким нудным голосом. – Чудный, говоришь?

А потом забормотал быстро и едва разборчиво:

– Лучевая в условиях давления даже в одну целую две сотых джи не может быть подобной длины, а тут один и три…. Угол тазобедренной…. Это сколько он весит? При таком развороте кость должна быть плоской. Нереально. Мираж. Химера.

Ева оторвала взгляд от пола, посмотрела на недовольного Полянского:

– Датчики Ю Джина показывают присутствие реальной материи. Мы проверили на десять тысяч раз. Никакого сбоя, ошибка исключена.

Она сидела, обхватив голову двумя руками, пытаясь одновременно решать все свалившиеся проблемы разом.

– Я же говорила! – Ешка воодушевилась сверх всякой меры. – Наконец-то! Новая форма жизни, которую открыли мы, да еще материальная! Я горю от нетерпения встретиться с Дведиком-медведиком. Он милый, чрезвычайно милый.

Синхронисты в самом-самом начале специализации заряжались невероятной эмпатией ко всему живому на Земле и в космосе. Поэтому не было ничего удивительного в энтузиазме, который охватил Ешку при одной только мысли, что они не одиноки на этой планете.

– Не начни прямо тут вылизываться от восторга, – заметил Ким.

Все сделали вид, что не услышали его несмешную шутку.

– И еще…

На пороге кают-компании появился Ю Джин, и Ева выдержала эффектную паузу.

– Результаты проб на месте предполагаемого возникновения объекта, – она пыталась подавить волнение, но не смогла.

Почувствовала, что краснеет, и разволновалась еще больше.

– В общем, субстанция, которую я взяла с экспериментальной площадки, явно органического свойства. И по всем показателям это один в один то, что мы называем биопленкой.

– Это как? – подался вперед Ю Джин.

– Многие земные прокариоты склонны к образованию клеточных агрегатов, скрепленных выделяемой ими слизью – биопленкой. Чаще всего это лишь случайное объединение отдельных организмов, но…

У Евы перехватило дыхание:

– Я могу ошибаться, но, кажется, мы сейчас имеем дело с огромной колонией примитивных организмов, умеющих мгновенно создавать «сцепки» – сложные структуры, и так же мгновенно распадаться на составляющие.

– То есть этот Дведик – молекулярный биоконструктор? – Ким шумно сглотнул.

– А это вообще возможно? – недоверчиво спросил Ю Джин.

– Насколько мне известно, – ответила Ева, – подобных форм жизни нигде не зафиксировано. И пока мы не успели собрать достаточно материала…

– Еще успеем, – машинально сказал Ю Джин.

В кают-компании воцарилось молчание. Каждый задумался о чем-то своем.

– В любом случае, мы обязаны установить с ним контакт, – Ешка твердо рубанула ребром ладони воздух. Ким, сидящий рядом, даже вздрогнул от неожиданности. – Чего бы, миленькие мои, это ни стоило. В конце концов, вот она – самая главная задача, не забыли, ребятушки? И еще…

Они разом подумали об одном и том же, но озвучила мысль Ешка. У нее было изумительное качество – синхронист никогда не боялась показаться смешной или глупой, и поэтому часто выдавала гениальные теории.

– Мне кажется, он…. Кажется, Дведик, – сказала она, уже официально нарекая странное явление, – связан с болезнью этих бедных мальчиков, которых мы закрыли в изоляторе. Не смейтесь, у меня нет никаких объяснений, просто интуиция. Я так чувствую почему-то. Вот чувствую – и все.

– Я не сомневался, что у тебя нет никаких доказательств, – произнёс Полянский, но в голосе его, как бы он ни старался, сарказма не прозвучало.

Гигантолог не раз убеждался, что интуиция Ешки иногда работала лучше любых заключений, выведенных опытным путем.

– Суть в том, – упрямо ответила Ешка, – что пациентам становится все хуже и хуже, хотя они сами не понимают этого. Поэтому необходимо хвататься за любую теорию. И моя ничем не хуже остальных. Кстати, у вас не появилось случайно новых догадок?

Присутствующие промолчали. Ни у кого вообще не было никаких теорий.

– Для начала неплохо бы определить, где обитает этот биоконструктор, – покачал головой Ким. – Ты права пока в одном – нет времени ждать, когда он опять нам покажется. С чего начнем?

– Я думаю, он приходит откуда-то снизу, – сказал Джин, – но мы не можем спуститься. По объективным причинам. Физически не получается. Дикое давление. Я посылал дрон, он не вернулся.

– Значит нужно как-то выманить Дведика-медведика, – решительно произнесла синхронист. – Взять инициативу контакта в свои руки. Ошеломить напором.

– У меня появилась прямо сейчас одна идея, – улыбнулась Ева.

Неистовый энтузиазм Ешки всегда казался глупым и наивным, но… таким симпатичным. И он придавал сил даже в самой безнадежной ситуации.

Ешка с горящими от нетерпения глазами уставилась на свою центровую.

– Не смотри так на меня, – засмеялась Ева. – Ничего сейчас не скажу. Я подумаю над этим ночью, а ты, Ешка, сегодня дежуришь в медблоке. Так что, будь добра…

Синхронист обиженно мяукнула и вышла из кают-компании.

– Ты тоже… Ты тоже думаешь, есть какая-то связь между этим самым Дведиком и сумасшествием экипажа «Иллюзиона? – за спиной Евы раздался голос Кима.

Она вздрогнула от неожиданности. Повернулась к своему правому.

– По крайней мере, у меня нет оснований думать, что это не так.

***

Ешка натянула изолирующий костюм, прежде чем войти в палату к бессознательному льсянину. Особой нужды в этом не было: датчики исправно выводили на экран общего наблюдения все жизненные показатели и его, и пострадавшей части экипажа «Иллюзиона».