– Эй, а мой экипаж при…

– При том, что счастье – категория иллюзорная. Оно требует новых и новых желаний. До тех пор, пока не кончаются возможности. И в этот момент – упс! – оно становится своим антиподом. Несчастьем, то есть невозможностью достичь желаемого. Твоему экипажу будет становиться всё хуже, пока мы не найдём механизм, запустивший в них «счастливые» процессы.

– Понятно, – протянул правый «Иллюзиона». – Впрочем, кажется, ветер стих… Я посмотрю, можем ли мы возвращаться…

Сухой гром застиг их уже в полете. Он внезапно пришел откуда-то издалека, но судя по интенсивности, не заглушенной даже расстоянием, означал что-то гораздо большее, чем природное явление. Масса воздуха с силой ударила в плоскости, и флаер нехило тряхнуло звуковой волной. Ева сглотнула внезапно набежавшую слюну, вдруг – с привкусом железа.

Ю Джин, в долю секунды потерявший управление, отчаянно выругался. Флаер забарахтался в воздушном потоке, его потащило в сторону от намеченного курса.

– Мы что… падаем? – Ева не могла поверить, что после всех минувших событий, с ними сегодня случится что-то еще. Неприятное. А, может, и еще хуже, чем просто неприятное.

Она видела только стальной затылок шлема над панелью управления, но почувствовала, что правый Ю сжал зубы. Ничего не ответил, только шлюпка выпрямила курс, перестала заваливаться на бок, как птица, которую куда-то волокут в силках.

Ю Джин шумно выдохнул и обернулся:

– Уже нет.

Лицо у него даже через экран визора светилось неестественной бледностью. И взгляд пронесся мимо Евы, едва скользнув по ее нескладной фигуре. Ю Джин смотрел на обзорный монитор. Прямо по курсу, расталкивая плотную массу уже привычных серых туч, постоянно скрывающих небо, вспухало выжжено-желтое пятно. Через секунду грязно желтая накипь расступилась, и небо Пятой от Лебедя пронзил огненный шар. Он стремительно шел вниз, несмотря на все попытки вернуться назад, дергался в полете, а вернее – уже в явном падении. У самого горизонта шар лопнул мыльным пузырем, превратился в молнию, рассыпавшись на мелкие мячики пламени, которые судорожно покрывали густую атмосферу планеты дергаными росчерками.

Ева никогда не видела вживую, как терпит бедствие звездолет. Только на учебных симуляторах. Муляжи были очень правдоподобны, но не могли сравниться с реальной катастрофой. Ощущалось совершенно по-иному. Мозг еще не до конца осознал, что случилось, а нервная система уже включила гамму ощущений. В Еве словно ворвалось все безнадежное отчаяние того, кто умер или вот в эту самую секунду умирал за пультом гибнущего корабля.

Красные росчерки выстреливали серебряной мишурой. Еще всего только через одно мгновение потолок из спрессованных в небе туч заполыхал переливами серебра, заволновался изгибами, закрутился перевернутыми воронками.

Блестящей иглой мелькнул на этом фоне сверкающий конус с заостренным носом. Он прошел сквозь все гаснущие один за другим всполохи, на короткое время завис над дальним обрывом и нырнул в него, исчезнув с обзорного экрана.

И тогда до флаера дошел звук. Еще один удар грома, раскатившийся между горных склонов.

– Иди ж твою, – тихо сказал Ю Джин. Он уже разворачивал шлюпку к месту аварии.

– Это то, о чем…

– Оно самое, – в сердцах произнес разведчик. – Он успел катапультироваться. Может, остался в живых… Только знаешь, что… Кеплер по договоренности —земной сектор. Никто из федерации без нашего ведома сюда не сунется. Не должен. А это значит…

Черт, черт, черт…

Ева ругалась про себя всеми возможными неприличными словами, которые только знала. Шли вторые сутки их пребывания на Пятой Лебедя, а она уже чертовски устала от этой безумной планеты…

Капсула была обтянута чем-то матово-серым, таким пластичным, что казалась мягкой и живой шкурой. Причем, если бы она не повредилась, фиг бы Ева с Ю Джином ее нашли. На их глазах капсула старательно меняла цвет и ощущение от своей текстуры, мимикрируя под ландшафт. Но дело продвигалось с трудом, сначала медленно, а потом и вовсе все застыло, только на четверть притворившись потрескавшимся каменным плато. Из базальтовой припухшей корки, словно вросшее в нее, торчало меховое яйцо. Оно судорожно пульсировало, с одной стороны зияя обгоревшей плешью, с другой пугало огромной вмятиной от удара.

Еве показалось, что пострадавшая капсула стонет, как если бы была и в самом деле живой. Но индикатор органики, который вирусолог так и не отстегнула от запястья после забора проб, явно давал понять: живого в этом сооружении тридцать к семидесяти.

– Они… Те, кто… Способны к биотрансформации неорганики? – это были первые слова, которые Ева произнесла после того, как Ю Джин развернул флаер в сторону пылающего шара капсулы.

– Технология биотического сплава, – сказал Ю Джин. – У нас еще не применяется. Я не встречал, но много слышал. Стой!

Ева направилась к «яйцу», но от крика разведчика резко остановилась.

– Пока живая ткань не умерла окончательно, она будет защищать того, кто в капсуле. Если это существо без сознания, то никто не докажет оболочке, что мы не собираемся причинить ему вреда.

– Но как мы можем ждать…

– Никак, – сказал Ю Джин. – Отойди.

В воздухе малиново вспыхнул лазер, и от яйца ровненьким срезом отлетела верхушка.

– Там! Внутри! Вдруг! – крикнула Ева запоздало, испугавшись, что луч заденет того, кто наверняка страдал сейчас в глубине мохнатого яйца.

– Не волнуйся, – уверенно сказал Джин. – Скорее всего, сидящий внутри не будет так плотно прижат к верхушке, а иначе мы не сможем выковырять его оттуда. Навряд ли система идентифицирует нас как своих, заслуживающих доверия. Только сами пострадаем. Капсулы-биотики очень упрямы. Бьются за свое содержимое до последнего.

«Яйцо» постояло несколько секунд, словно не веря, что это произошло с ним. А затем, обиженно хлюпнув, побежало быстрыми, глубокими трещинами. И раскололось лепестками на части.

Внутри «цветок» нежно светился нежно-голубым. Это Ева заметила в первую секунду, а потом ей стало не до красот. Из середины расколовшейся капсулы на нее уставилась жуткая морда. Чудовище все заросло сбитыми в колтуны нечистыми густыми волосами, из узких щелочек-глаз желтыми всполохами пульсировала ненависть. Гигантская пасть не сдерживала ряд огромных, острых зубов: они вываливались, раздирая безгубую яму рта, торчали в разные стороны, мешая друг другу. Некоторые почему-то загибались внутрь, словно чрезмерно отросшие ногти. Волосы на теле чудовища чуть шевелились от сухого сквозняка Пятой, а само оно застыло в угрожающей позе и только пылало злобой из прищуренных глазниц. Молчало, не двигаясь.

Удивляло спокойствие разведчика. Это было не нарочитое, напряженное состояние концентрации перед прыжком, Ю Джин и в самом деле не видел ничего страшного в появившемся монстре.

– Подожди, – сказал он. – Это просто защита. Скафандр.

Ю Джин нашарил на растрескавшейся земле небольшой камень и, тщательно примерившись, бросил его в мохнатый лоб чудовища. Тоскливо молчащее пространство неожиданно огласилось трубным воплем, выворачивающим душу. Монстр орал секунды две, так и не сдвинувшись с места, потом замолчал, пожирая Еву недобрым взглядом. Хотя камень бросил в него Ю Джин.

– Не попал, – виновато пожал плечами тот и схватил с земли следующий камень.

Разведчик же, похоже, входил во вкус. Еще один камень полетел в морду монстра, снова рев и тишина. И еще один. И следующий. Выглядело все так, будто Ю Джин наслаждался процессом метания камней в иноземную цель. А, может, он и в самом деле впал в детство.

Когда у Евы уже заложило уши от криков-залпов, Ю Джин достиг цели. Очевидно, застежка крепилась где-то на плоской переносице монстра, а не в центре лба, как предполагал разведчик. После очередного броска, которым Ева уже потеряла счет, шкура поехала вниз, стекая с чудовища, словно вязкая жижа.

– Осторожно! – запоздало выкрикнула она, но Ю Джин знал, что делает.