Александр Гучков — главный, на мой взгляд, мотор Февральской революции — на посту военного министра проявил полную беспомощность. «Чужой и ненужный ходил среди солдат на фронте этот «барин» в теплом пальто с палкой или с зонтиком в руках, — подтверждал Керенский. — Среди матросов Балтийского флота он и вовсе показаться не мог… Оказалось, что и в офицерском командном составе армии, за исключением сравнительно небольшого круга генералов и офицеров Генерального штаба, с которыми он работал до войны, он почти никакого авторитета не имел или неожиданно его потерял. С больным сердцем, переутомленный, глубоко страдая от развала фронта, который он не имел сил остановить, обескураженный глухой стеной безразличия и недоверия, окружавшей его, Гучков первый из нас, членов Временного правительства, пал духом и ушел, отряся от ног своих прах революции»[2542]. После отставки с поста военного министра, по утверждению Корнилова и Деникина, он носился с планом переворота с целью возвести на престол молодого великого князя Дмитрия Павловича, убийцу Распутина[2543]. Не встретив поддержки, уехал в Кисловодск.
Гучков был одним из первых, кто дал деньги Алексееву для формирования Добровольческой армии, на нужды которой все еще возглавлявшийся им ЦВПК выделил 3 млн рублей. После смерти Алексеева Гучков сблизился с Деникиным, который с начала 1919 года станет главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (ВСЮР). Гучков был одним из основных организаторов поставок оружия из Англии белому движению. В 1919-м Деникин направил Гучкова на переговоры с правительством Франции в Париж, где тот и остался. В 1921–1923 годах возглавлял созданный им же Русский парламентский комитет. Избегая участия в эмигрантских политических группировках, тратил оставшиеся у него немалые деньги на финансирование эмигрантских издательств и организацию борьбы против Советской власти. Есть информация, что именно Гучков финансировал убийство в Лозанне Вацлава Воровского.
В конце 1920-х — начале 30-х Гучков снискал себе лавры одного из лучших аналитиков-советологов, чьей информацией охотно пользовались многие правительства и парламенты Западной Европы. К нему пришла мудрость. Анализируя прошлое, он признает: «Каким первоклассным человеческим материалом располагала революция в своей борьбе против Власти! И притом в не правом деле. Ибо Власть, при многих своих недостатках, была права, а Революция, при многих своих достоинствах, была не права»[2544]. Гучков скончался от рака кишечника в феврале 1936 года. Заупокойная литургия состоялась в парижском храме Александра Невского в присутствии всего цвета русской эмиграции, урна с прахом замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез. Гучков и не узнает, что его дочь Вера была завербована советской разведкой, на которую работала по идейным соображениям. После Второй мировой войны она напишет книгу с восхвалением Сталина, будет неоднократно бывать в Советском Союзе в качестве переводчицы делегаций английских лейбористов.
Павел Милюков, насколько мог, старался оставаться активной политической фигурой. После отставки из Временного правительства участвовал в Государственном совещании, Предпарламенте, где активно критиковал Керенского за неспособность навести порядок. После Октября уехал в Москву, а затем в Новочеркасск, где стал автором программной Декларации Добровольческой армии, был избран в разогнанное Учредительное собрание. В 1918 году сложил с себя полномочия председателя партии кадетов после того, как ее большинство осудило проведенные им в Киеве переговоры с немцами об организации совместной борьбы с большевизмом. С ноября того же года — за границей: Румыния, Англия, Франция. Милюков занимался в основном литературным трудом. Более 20 лет он руководил самой влиятельной эмигрантской газетой «Последние новости», возглавлял Союз русских писателей и журналистов, написал интересные исторические труды, выступал с лекциями. К концу жизни он стал ярым антифашистом и советским националистом, поддержав и показательные сталинские процессы, и пакт Молотова — Риббентропа как меры, обеспечивающие российские государственные интересы. Он остро переживал поражения Советской армии, до победы которой так и не дожил, скончавшись в 1943 году.
Еще один демиург революции — Керенский — возглавит Временное правительство, которое в Октябре 1917 года некому окажется защищать. Из осажденного большевиками Зимнего дворца он уедет в Псков, откуда безуспешно попытается прорваться в Петроград с войсками генерала Краснова. Несколько месяцев будет находиться на нелегальном положении, летом 1918 года навсегда покинет страну, выехав по поручению Союза возрождения России во Францию и Англию. Будет издавать в Берлине и Париже эсеровскую газету «Дни», оставаясь изгоем в эмигрантской среде. В 1940-м переедет в США, где будет работать в Гуверовском институте войны, революции и мира. «Соль, потерявшая свою соленость, человек еще живой, физически живой, но внутренне давно мертвый, — писала Берберова, одна из немногих, кто продолжал поддерживать с ним связь. — Одинокий, несмотря на детей и внуков в Англии, похоронивший всех своих современников и сверстников, человек, постепенно прислоняющийся к церкви, к ее обрядности…
— Это кто, Керенский? Перейдем на другую сторону.
— У вас завтра Керенский? Я лучше приду послезавтра…
Когда его приглашают, он смотрит в книжечку: нет, не могу, занят. Может быть, забегу ненадолго. На самом деле он совершенно свободен, ему некогда ходить и к нему мало кто ходит… По полутемным комнатам, старомодным покоям дома Симпсонов, где он жил, опекаемый слугами-японцами…. он бродил ощупью между своей спальней, библиотекой и столовой, операция катаракты не дала результатов, а правый глаз был потерян давно»[2545]. Умрет Керенский в 1970 году в возрасте 89 лет известным американским историком России.
Александр Коновалов был арестован большевиками в Зимнем дворце, но, как и другие министры Временного правительства, в начале 1918 года отпущен из Петропавловской крепости под честное слово не выступать против Советской власти и эмигрировал во Францию. Возглавлял текстильную секцию в эмигрантском Российском торгово-финансовом союзе, но главным делом его жизни стало заведование редакцией милюковских «Последних новостей». После нападения Германии на Францию Коновалов эмигрировал в США, где и умер в 1948 году. Вместе с Коноваловым из Петропавловской крепости вышел и Михаил Терещенко. Он тотчас же отправился в Норвегию, а затем — во Францию, откуда активно поддерживал белое движение материально. Затем ушел в бизнес, был успешным владельцем и совладельцем нескольких финансовых компаний и банков во Франции и на Мадагаскаре. Скончался в Монако в 1956 году. Едва ли не самый дельный из членов Временного правительства Андрей Шингарев из Петропавловки в январе 1918 года был доставлен по настоятельной просьбе его сестры в Мариинскую тюремную больницу, где уже на следующую ночь его убили матросы и красногвардейцы.
Иван Ефремов, который сменил Керенского на посту министра юстиции Временного правительства, еще в сентябре 1917 года отправился послом в Швейцарию, где и задержался после победы большевиков. Он активно сотрудничал со всеми мыслимыми эмигрантскими организациями, преподавал в Сорбонне и Гаагской академии международного права, публиковался в периодической печати едва ли не всех европейских стран, и незадолго до смерти — в 1932 году — выпустил трехтомный труд о договорах международного примирительного производства. Совершенно иначе сложилась жизнь его сподвижника по «масонской пятерке» Николая Некрасова. При Советской власти он устроился управляющим московской конторы «Синкредсоюза», а затем — статистиком в Наркомпроде. В 1919 году переехал в Казань, где Некрасова через два года арестовали и доставили прямиком к Ленину, который трудоустроил его в правление Центросоюза. Там бывший министр путей сообщения Временного правительства и генерал-губернатор Финляндии проработал до 1930 года, когда его вновь арестовали и приговорили к 10 годам по делу о ЦК меньшевиков, к которым он никогда не имел ни малейшего отношения. Давал откровенные показания о масонстве, принадлежность к которому ему в вину не ставилась. Через три года Некрасова досрочно освободили, и он работал в конторе на строительстве канала Москва-Волга. Третий арест оказался роковым — расстрелян в мае 1940 года по приговору Верховного суда. Некрасова реабилитировали в годы «перестройки».
