Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Расследовать убийство оказалось несложно, Протопопов и его подчиненные быстро восстановили картину событий. Однако другие члены кабинета не проявили ни малейшего рвения. 20 декабря был снят с должности министр юстиции Макаров, замененный сенатором Добровольским, что до предела возмутило Трепова. Император принял премьера, просившего об отставке. «Трепова долго убеждали остаться, — записал хорошо информированный Глинка. — Он подавал четыре раза прошение об отставке. Последний раз он объяснил, что с Протопоповым служить не может и что вообще его положение представляется совершенно невозможным, когда министры назначаются без его ведома (так был назначен вместо Макарова Добровольский, которого Трепов не принял, когда он хотел приехать к нему представиться), что, конечно, он уйти не может, раз Государь его не отпускает, но что при этих условиях ему остается пустить себе пулю в лоб. После этого Государь согласился на его отставку»[1407]. Молва объявила, что Трепова убрали из-за отказа расследовать убийство Распутина. Теперь уже он стал персоной грата.

На следующий день Распутина временно похоронили на земле, принадлежавшей Вырубовой, между Александровским парком и деревней Александровкой, чтобы по весне отвезти на родину. Тело из столицы на автомобиле привезла медсестра. Воейков пытался отговорить императора от участия в погребении, но безуспешно. На похороны венценосная семья приехала с княжнами, были их духовник, Вырубова, два-три посторонних лица. Самые неблагоприятные для Николая возмущенные разговоры сразу же вновь потекли по столице.

А в те минуты, когда тело Распутина предавали земле, во дворце великого князя Андрея Владимировича собрались старшие Романовы. Было решено просить Николая II прекратить уголовное дело, исходя из политической обстановки в стране. Главными ходатаями было предложено стать отцу Дмитрия великому князю Павлу Александровичу и тестю Феликса Юсупова великому князю Александру Михайловичу. Последний вспоминал: «Члены императорской семьи просили меня заступиться за Дмитрия и Феликса перед Государем. Я это собирался сделать и так, хотя меня мутило от всех их разговоров и жестокости. Они бегали взад и вперед, совещались, сплетничали и написали Ники преглупое письмо. Все это имело такой вид, как будто ожидали, что император всероссийский наградит свои родных за содеянное ими тяжкое преступление!». Утром 22 декабря Александр Михайлович получил аудиенцию у Николая II и просил у царя смотреть на Дмитрия и Феликса не как на простых убийц, а как на патриотов, сбившихся с пути.

— Ты очень хорошо говоришь, — ответил император, помолчав. — Но ведь ты согласишься с тем, что никто — будь он великий князь или же простой мужик — не имеет права убивать[1408].

Вместе с тем, Николай обещал быть милостивым и свое обещание сдержал.

23 декабря Николай распорядился прекратить судебное преследование и велел князю Юсупову немедленно выехать в его имение в Курскую губернию. Дмитрию Павловичу было объявлено высочайшее повеление отправиться в распоряжение генерала Баратова, возглавлявшего отряд на персидской границе. Пуришкевич сразу же после убийства сам отправился на фронт с санитарным поездом, и, поскольку он пользовался депутатской неприкосновенностью, его даже не задерживали. Таким образом, убийцы остались практически безнаказанными. Однако в глазах членов императорской фамилии и петербургского общества Николай II совершил еще один смертный грех, «сурово покарав невиновных героев». Великий князь Андрей Владимирович записал в дневнике: «Как не стыдно было поднимать шум из-за убийства такого грязного негодяя! Срам на всю Россию»[1409].

На Рождество император ездил на службу в Федоровский собор Царского Села, после чего пригласил к себе члена Государственного совета от фракции правых князя Николая Голицына.

Князь-Рюрикович, который во время войны руководил комитетом по оказанию помощи российским военнопленным и в этом качестве часто общался с императрицей, неожиданно получил предложение возглавить правительство. Голицын был крайне опытным политиком, в 35 лет он уже был архангельским губернатором, а затем поочередно руководил Калужской и Тверской губерниями, входил в Сенат. Он пользовался безупречной репутацией в аристократических кругах, был бессменным председателем Английского клуба в Петрограде. И Голицын располагал симпатией императрицы. Предложение возглавить кабинет было для него, как снег на голову. Он умолял императора избавить его от нового тяжкого бремени ввиду преклонного возраста (66 лет), слабого здоровья и отсутствия опыта руководства общероссийскими государственными структурами. Действительно, особыми политическими талантами князь не был прославлен. Тем не менее через два дня — 27 декабря 1916 года — вышел указ о назначении Голицына председателем Совета министров, последним в Российской империи. И вновь волна возмущения просвещенного общества — против очередной креатуры императрицы и покойного Распутина. И это было правдой: Николай II ответил на всеобщую фронду назначением человека, которому действительно протежировала Александра Федоровна и которому действительно благоволил Распутин.

Приговор думских и общественных кругов в адрес Голицына прозвучал еще до того, как он успел что-то сделать или даже открыть рот. Милюков называл его: «полное ничтожество в политическом отношении»[1410]. Видный кадет профессор Михаил Чубинский, будущий министр юстиции в правительстве гетмана Скоропадского, лично знавший Голицына, сразу же записывает в дневник: «Фигура очень неприятная, надменная, ни особого ума, ни талантов, да и вообще ничего за собой не имеющая для столь высокого поста и, особенно, в столь сложное время. Назначение встречено общим недовольством и недоумением, которое разделяют даже бюрократические сферы»[1411]. Не успокоило назначение Голицына и императорскую фамилию.

В Сочельник великая княгиня Мария Павловна-старшая пригласила на завтрак своих сыновей и спикера Думы Родзянко. Завтрак проходил в шутливом тоне, пока Кирилл Владимирович не предложил матери перейти к серьезным темам. Дальнейшее в описании Родзянко (хотя он ошибочно относит этот эпизод к началу января): «Великая княгиня стала говорить о создавшемся внутреннем положении, о бездарности правительства, о Протопопове и об императрице. При упоминании ее имени она стала более волноваться, находила вредным ее влияние и вмешательство во все дела, говорила, что она губит страну, что благодаря ей создается угроза царю и всей царской фамилии, что такое положение дольше терпеть невозможно, что надо изменить, устранить, уничтожить…

Желая уяснить себе более точно, что она хочет сказать, я спросил:

— То есть как устранить?

— Да я не знаю… Надо что-нибудь предпринять, придумать… Вы сами понимаете… Дума должна что-нибудь сделать… Надо ее уничтожить…

— Кого?

— Императрицу.

— Ваше Высочество, — сказал я, — позвольте мне считать этот наш разговор как бы небывшим, потому что, если вы обращаетесь ко мне как к председателю Думы, то я по долгу присяги должен сейчас же явиться к Государю Императору и доложить ему, что великая княгиня заявила мне, что надо уничтожить императрицу»[1412]. К императору Родзянко, конечно, не явился, но о содержании разговора тут же стало известно и Николаю, и половине Петрограда, которая сильно удивилась дружбе «Владимировичей» со спикером. Как и об обещанной Родзянко моральной поддержке в борьбе в императрицей.

Вслед за этим Романовы занялись составлением коллективного письма царю с просьбой заменить Дмитрию ввиду его слабого здоровья службу в Персии пребыванием в подмосковных Усово или Ильинском. Текст писали мачеха Дмитрия Павловича княгиня Палей и его сестра Мария Павловна-младшая. Под петицией стояли подписи королевы Ольги Греческой, бабушки Дмитрия, великого князя Павла и прочих членов августейшего семейства. Отправили бумагу в Александровский дворец, откуда она быстро вернулась с резолюцией: «Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашим обращением ко мне. Николай»[1413]. Ответом семейства был взрыв негодования. Мария Павловна-старшая с возмущение демонстрировала приписку императора всем многочисленным посетителям ее салона, усиливая гнев света против венценосцев.

вернуться

1407

Глинка Я. В. Одиннадцать лет в Государственной думе. С. 172.

вернуться

1408

Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 260–261.

вернуться

1409

Великий князь Андрей Владимирович. Дневники // Гибель монархии. Великий князь Николай Михайлович. М. В. Родзянко. Великий князь Андрей Владимирович. А. Д. Протопопов. М., 2000. С. 322.

вернуться

1410

Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. М., 1990. С. 243.

вернуться

1411

Чубинский М. П. Год революции. 1917 (Из дневника) // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция. От новых источников к новому осмыслению. М., 1997. С. 230.

вернуться

1412

Родзянко М. В. Крушение империи. С. 201–202.

вернуться

1413

Княгиня Ольга Палей. Воспоминания о России. С. 19–20; Воспоминания великой княгини Марии Павловны. С. 239; Великий князь Андрей Владимирович. Дневники. С. 325–327.

150
{"b":"813094","o":1}