На сцене, усевшись на табурет, какой-то паренёк пытался бренчать на гитаре. С переменным успехом, а скорее вовсе без него. Даже я могу сыграть лучше. Хм, а почему бы и нет? Но попозже, сперва надо выпить и пожрать!

— Крысятинка, поди, — сморщив носик, Китти тщательно осмотрела и обнюхала кусочек мяса. После чего всё же положила в рот.

— Конечно, — кивнул Стюарт. — Свинина в пять раз дороже будет. Но крыски не помойные, хозяйка сама разводит.

Я сперва чуть не подавился куском, который жевал. Потом подумал, что ребята надо мной просто приказываются. Взял из миски ещё один кусок, внимательно осмотрел. Как по мне, жирновато для крысы-то. Куски не крупные, но классический шашлык примерно так и режут, чтобы со всех сторон хорошенько прожарился достаточно быстро. Однако с крысы таких кусков разве что штуки три вырежешь, тут на одну миску половина стаи должно было уйти.

— А, ты же из деревни, братец, — усмехнулся Стюарт при виде моего замешательства. — У вас там, поди, крысы другие. А в Фортах они с хорошего молочного поросёнка вымахивают. И такие же жирные, если правильно откормить.

Гигантские крысы-мутанты? Надеюсь, хотя бы не радиоактивные. Или специальная геномодифицированная порода? Ничего, за годы наёмничества в другом мире доводилось несколько раз жрать и обыкновенных амбарных крыс. Не помер, даже не траванулся.

Всё же аппетит слегка поубавился. Но этот одуряющий запах жареного мяса! Этот блеск жирка... Да плевать, из кого его нарезали! В нашем мире в беляшах на вокзале тоже мясо бывает сомнительного происхождения.

— А что, свиней в Форте не выращивают? — спросил я, прожевав очередной кусок.

— Почему же, — удивилась Китти. — Весь третий этаж практически одна сплошная ферма. Ну, кроме одной сохранившейся от Предков оранжереи. А на втором засеянные поля.

Я хотел спросить, почему же тогда не подали хлеба, но как раз в этот момент подавальщица его принесла. Грубоватого помола и слегка сероватый, но не время привередничать, когда за обе щёки лопаешь шашлык из крысятины!

— Ещё что-то? — равнодушно спросила девушка, глядя куда-то мимо нас.

— Ещё кувшинчик пива, а можно и сразу два, — велел я. — Чтоб тебе туда-сюда не бегать.

Про маринованный лук спрашивать не стал. Вдруг тут ничего подобного в принципе нет. Или даже нет такого овоща вообще. Так-то при наличии ферм — точно должны быть и огороды. Но учитывая, что это другой мир, да ещё и явно случившийся тут некогда армагедец, могли и овощи мутировать или вовсе погибнуть.

Подавальщица была одета в простое серенькое платье, явно домотканое. Музыкант, да и несколько посетителей тоже не носили униформу. Я вспомнил, что и мой ординарец явился сначала в обычных рубахе и штанах — льняных, наверное, я не особый знаток тканей. Да и на мне рубаха ручного пошива.

— А на каком мы сейчас этаже? — спросил я.

— На пятом, — отозвалась Китти.

Чтобы попасть в корчму, мы воспользовались одним из «кругов перемещения». Самой телепортации я вовсе не заметил. Мы просто зашли в какой-то тупичок, Стюарт положил ладонь на выемку в стене и скомандовал «Лямбда-пять-три». А потом мы вышли из тупичка уже в другом коридоре, за поворотом которого обнаружилась корчма. Я даже сам «круг» не рассмотрел, если он вообще был на полу. Может, это вовсе просто название, а не буквально круги? Только вот теперь без помощи спутников я бы вряд ли смог вернуться обратно, координат же не знаю.

— Всё-то ты помнишь, зубрила, — усмехнулся Стюарт. — Хотя логично, в коде же пятёрка есть...

М-да, удивительно. Тощий дрищ, которому для образа ботана только очков с толстыми стёклами не хватает, на самом деле — нагловатый и даже слегка борзый тип, с агрессивными манерами. А красотка с сиськами четвёртого размера, которые выставляет всем на обозрение в глубоком декольте — стеснительная и часто краснеющая зубрилка-всезнайка.

Будь это американское молодёжное кино, сценариста, который посмел так поиграться с типажами персонажей, погнали бы ссаными тряпками. Но в жизни всё устроено посложнее, и далеко не всегда можно судить о человеке по первому внешнему впечатлению. Впрочем, и в первой, земной жизни встречались мне очень разные люди. Гениальный программист ростом под два метра, легко выжимающий штангу на сто двадцать кило. Толстяк, который весил как та самая штанга, но был завзятым ловеласом и не имел отбоя от баб любых возрастов просто за счёт харизмы и обаяния. И даже целых две отпадных красотки с роскошными фигурами, до тридцати лет остававшихся едва ли не нецелованными, а при слове «член» готовых упасть в обморок... Бывает всякое, хотя всё же на большинство людей образ и стиль жизни накладывают заметный отпечаток, по которому вполне можно судить, чем они занимаются. И, тем не менее, некоторые способны удивить.

— А наша столовая на каком этаже? — поинтересовался я.

— Восемнадцатом, — сообщила Китти. — Ты совсем инструкцию не читал?

Я пожал плечами. Бернард, может, и читал. А я вот никаких бумажек в столе не нашёл. Видимо, дали ознакомиться, а потом отобрали обратно.

Паренёк на сцене в очередной раз сфальшивил и сбился, едва не порвав струну. А гитара самая обычная, шестиструнка, с моей точки зрения — вполне современная. Последний раз, когда я в далёкой уже студенческой молодости интересовался гитарами, такая стоила в музыкальном магазине что-то около тысячи рублей. Только эта слегка потёртая от долгого использования, а в остальном — один в один. И бренчать на ней я умел чуть-чуть лучше, чем боем на трёх аккордах, самую малость. Но всяко получше, чем этот парень.

Говорят, каждый попаданец должен перепеть Высоцкого. Но местные точно не поймут тех его песен, какие я помню, совсем не та эпоха. Тут бы больше зашло что-нибудь из фолк-металла, на тему меча и магии. Но любой металл в акустическом исполнении под гитару звучит так себе, особенно для тех, кто никогда не слышал оригинальное исполнение. И вообще, красть чужие песни — плохо. Но имеется у меня и несколько своих.

— Эй, а можно я сыграю и спою? — встав из-за стола, спросил я.

— Если сломаешь инструмент, будешь расплачиваться, — смерила меня презрительным взглядом стоящая за стойкой дородная кабатчица.

— Скорее он, — кивнул я на певца, — сломает. Но если что, я компенсирую. Клянусь родом.

Тётка фыркнула, но кивнула, разрешая мне выступить. Я не стал тянуть кота за хвост, а сразу направился на сцену. Отобрал у паренька гитару, выгнал его прочь и уселся на табуретку. Подтянул колки, подстраивая струны, и заиграл, глядя на посетителей.

— Кружку отставь и уши раскрой,

Послушай песню мою.

Есть в ней злодей, но есть и герой,

О них я сейчас спою.

Спою я о тех, кто вышел на бой,

Чтоб дом защитить родной.

О тех, кто потом не вернулся домой,

Но в памяти жив людской.

С тех пор минуло четыреста лет...

А может, то было вчера?

Я в этой песне не дам вам ответ,

Ответы все сдули ветра.

Скажи мне, приятель, ходил ты с мечом

В атаку на вражеский строй?

Тогда ты поймёшь, кто здесь не при чём,

А кто настоящий герой.

Непривычные к струнам пальцы быстро заболели, а впереди было ещё больше десятка куплетов. Что ж, видимо, придётся поискать кого-нибудь с Сигилом Исцеления потом. Потому что эту песню мне обязательно надо допеть.

Я хорошо помнил зиму, когда сочинял её. В тот сезон мы потеряли больше половины отряда. В войне мелкопоместных землевладельцев отряд в три десятка мечей — большая сила. С регулярами или тем более ополченцами мы бы легко расправились. Но оказалось, что противник нанял другой отряд наёмников, «Бешеных Псов». И выяснилось, что молва их превозносила не зря. Эти собачьи сыны порвали нас, как стаю крыс.