– Ты же знаешь, что мне нужна повышенная стипендия.

– Сейчас-то тебе зачем? – искренне удивилась Вера. – У тебя же вроде мужик появился. С работой, с машиной и квартирой. Он разве тебя не содержит?

Наплевав на слишком быстро перевёрнутый слайд, я вопросительно посмотрела на подругу.

– Только не говори, что он по-прежнему берёт с тебя плату за аренду?

– Нет, но коммуналку я оплачиваю сама, а он часто покупает продукты.

– Но вы же со вчерашнего дня вместе живёте. Теперь семейный бюджет явно стоит пересмотреть. – И Вера заговорщически подмигнула мне, потирая ладонями.

Заткнуть ей рот можно было только одним способом, и мне пришлось пойти на радикальные меры, потому что Андрей Борисович послал нам ещё один предостерегающий взгляд и даже произнёс своё знаменитое: «Потише, пожалуйста! Всё, что я сейчас рассказываю, будет на экзамене».

– В воскресенье мы едем к Илоне. Вещей с дома набралось столько, что в моей комнате теперь вообще не развернёшься. Хочешь с нами?

Фыркнув, Вера просидела молча до самого конца лекции.

Домой я вернулась в половине четвёртого и сразу села за уроки. Сегодня задали много, поэтому на раскачку времени не было. Роман приехал без четверти семь. Я не слышала ни звяканья его ключей, ни звука открывшегося замка и оглянулась только, когда он зашёл ко мне в комнату.

– Ну вот, даже никто не встречает, – наигранно нахмурившись, произнёс он. Руки его были сложены за спиной. Так, словно он что-то прятал, и я поспешила встать со стула, ловя себя на мысли о подарке.

– Увлеклась. – Поднявшись на цыпочки, я чмокнула его в губы, пытаясь поймать за руку, но он ловко увернулся и поставил на письменный стол горшок с тремя фиолетово-розовыми хризантемами.

– Продавщица из цветочного сказала, что они неприхотливы и стоять будут долго. Главное – не забывай их поливать.

Погладив каждый лепесток, я прижалась к Роману, уткнувшись носом в его шею. Приятный запах одеколона защекотал ноздри, и я позволила себе раствориться в этой минуте полностью. Горшок с хризантемами казался величайшим из сокровищ. Словно вместе с ним Роман подарил мне весь мир.

– Тебе ещё долго?

– Нет, минут десять, и можно ужинать.

Прищурив глаза, он приподнял меня за подбородок и обвёл большим пальцем контур губ.

– У меня есть идея получше. Мы же всё равно собирались в кино, вот в кинотеатре и перекусим.

– Ну да, можно сходить на…

Он не позволил мне закончить.

– Я уже купил билеты.

– На что?

– Вот на сеансе и узнаешь. Пора тебе приобщать к хорошим фильмам.

Около восьми мы были уже в кинотеатре. До начала фильма оставалось чуть больше получаса, и, зайдя в блинную, я взяла два блина с ветчиной, два чая и салат «Цезарь».

Блин оказался вкусным, а к чаю забыли подать сахар, но нам это не мешало. Роман смеялся, глядя на то, как я перепачкалась в сметане, а я смеялась, потому что видела, как искрятся его глаза. Нам было хорошо. Бесконечно хорошо вместе, по крайней мере, до тех пор, пока около нашего столика не остановился мужчина. На вид ему было лет сорок пять. Каштановые волосы щедро намазаны на макушке гелем, на висках чуть заметные залысины, а из-под темно-серого фирменного пальто торчал небольшой пивной живот.

– Рома! Ну надо же! Какими судьбами?! – Подойдя ближе, он протянул Роману руку. В нос сразу ударил резкий запах парфюма. Дорогого парфюма, от которого мне тут же захотелось чихать. На огромной розовой ручище с по-женски ухоженными ногтями блеснули дорогие часы. Похоже, у этого человека всё было недешёвым.

– В кино пришёл, видимо, как и ты. А до сеанса решил перекусить. – Роман не сразу, но всё же пожал руку этого человека.

– А это никак твоя сестрёнка из Москвы приехала?

Мужчина в пальто и залысинами улыбнулся так, что по спине у меня побежали мурашки. Что-то в нём казалось странным. Но, что именно, я понять не могла. Смотрела, смотрела, но, едва найдя, тут же теряла нужную зацепку.

– Нет. – Сердце моё замерло. Роман впервые представлял меня кому-то из своих знакомых. – Это моя девушка.

И он, прижав меня к себе, обнял за талию.

Мужчина усмехнулся.

– Сероглазая брюнетка. Это что-то новенькое. Умеешь удивлять.

И тут у меня зазвонил телефон. Схватившись за сумку, я поскорее вытащила его и приглушила звук. Звонила бабушка, и я не могла сбросить вызов, зная, что после случая с аппендицитом она будет названивать, пока не услышит мой голос. Пришлось встать, извиниться и выйти в менее людное пространство.

– Света? С тобой всё в порядке? – Так теперь начинался любой наш разговор с бабушкой, если первой звонила она.

– Да, всё хорошо. А у тебя? Как ноги? Как спина?

– Держусь. Ты приедешь на майские праздники?

– Нет. – На том конце провода послышался огорчённый вздох. – Тогда давай я приеду. Большая комната ведь всё ещё свободна?

От такого вопроса я замялась.

– Аа… Не совсем.

– Неужели сдали? – Я кожей почувствовала, как бабушка качает головой. – Соседка-то хоть хорошая попалась?

– Хорошая, – на одном дыхании произнесла я и оглянулась на Романа. Он по-прежнему разговаривал с тем мужчиной. Лица у обоих были красными.

– Ну, ничего я могу и у тебя в комнате поспать. Привезу надувной матрас. Погуляем по Райскому саду. Сходим в театр. Ты поговори с хозяином квартиры. Дня на три приеду. Не больше. И соседке твоей не помешаю.

– Хорошо, поговорю. Ты прости, бабуль, завтра позвоню, ладно. Сегодня много уроков.

И, не дождавшись её ответа, я отключилась. Больше всего на свете я терпеть не могла врать, особенно бабушке, прекрасно понимая, что однажды всё тайное станет явным, но в данный момент другого выхода не видела. Точнее, видела, но он мне не нравился. И, прикрыв глаза, я постаралась отогнать от себя мысли о том, что скажет бабушка, когда узнает про Романа. «Подумаю об этом завтра», – мысленно произнесла я любимую фразу Скарлетт О’Хара и вернулась к своему столику.

– Ей девятнадцать.

– Ну, это в корне меняет дело. – Мужчина в пальто улыбнулся и, делая вид, что снимает шляпу, прошёл вперёд.

– Пойдём. – Роман бросил на стол салфетку с таким пренебрежением, будто отшвырнул змею и, взяв в руки куртку, поднялся со стула. – Сеанс вот-вот начнётся.

Я посмотрела на свой на треть недоеденный блин, но возразить не посмела. Вид у Романа был хмурый, точь-в-точь, как в тот вечер, когда он узнал, что Николай Андреевич подарил мне Наташин платок.

Фильм мы смотрели молча и сидели друг от друга на пионерском расстоянии. Как чужие. Я даже руку на его подлокотник положить боялась и только иногда бросала тревожные взгляды, вжавшись в спинку кресла.

Роман не посмотрел на меня ни разу. Казалось, он был полностью поглощён кино, в котором рассказывалось о похитителе картин, ставшем в итоге агентом ФБР, но, когда мы вышли из зала, не смог назвать ни одного момента, более или менее ему понравившегося.

– Что это был за человек?

– Константин Симонов.

– Тот, что написал стихотворение «Жди меня, и я вернусь»? – пошутила я, но Роман на мои слова никак не отреагировал.

– Друг детства и юности. Его родители жили на одной площадке с моей матерью.

– А теперь?

– А теперь у него своя фирма и двухэтажный дом за городом.

Пристегнув ремень безопасности, я почесала нос и выглянула в окно. На улице было темно и холодно. Снег почти полностью растаял, но тропинки, не покрытые асфальтом, всё ещё кишели грязью.

Облизав пересохшие губы, я посмотрела на затылок Романа и расстегнула верхнюю пуговицу пальто. Внезапно вспыхнувшая в сознании мысль пронзила меня как молния. А ведь я почти ничего не знаю о нём. Да, врач. Да работает в «пятой». Да, вдовец. Родился в ноябре. Тридцать девять лет. Из родителей только мать, и жизнью монаха до встречи со мной не жил. И… А вот на этом пожалуй всё. Есть ли у него друзья? Кто они? И что за сестрёнка из Москвы? Я так долго пытала его насчёт прошлых женщин, но даже не потрудилась спросить о более важных и простых вещах.