Возвращались под утро всегда пьяненькие и довольные. Вспоминали свои гаденькие похождения, гнусно смеясь: «…а Танька говорит – хоть втроём, хоть впятером, а по-собачьи не буду», «…а Зинка говорит – а я только после четвёртого мужика улетаю». Андрей выходил при таких разговорах на крыльцо – что-то ему претило внутри даже присутствовать при них.

Андрей же повадился по вечерам ходить в клуб, но не на танцы. Иногда в небольшой комнатке за сценой этого местного дома культуры деревенские собирались и играли в карты. Играли в очко, играли и в свару. Играли по копеечке. Студентов тоже приглашали. Андрей, как всегда при игре, некоторое время стоял в стороне, присматриваясь. Потом, войдя во вполне логичное, по его мнению, течение игры, он садился за стол, и к закрытию клуба у него в кармане всегда был плюс: полтора, два рубля. Эти деньги он считал как бы общественными и покупал на них в сельмаге конфеты и пряники к чаю, который по вечерам пили в школе.

Интересное, неожиданное и чем-то тревожное знакомство у Андрея произошло уже в конце лета, когда бригадиры закрывали последние наряды, а доцент Марков делал расчеты по зарплатам и выписывал ведомости. В клуб вечером заглянули трое незнакомых мужчин. Андрей их сразу заприметил: он ещё не заходил в комнатку за сценой, где играли, и стоял около радиолы, перебирая пластинки. Вошедшие были не такие, как все, не деревенские – одеты они были в костюмы и в шляпах. И не только в одежде было дело.

Зайдя в зал, троица остановилась, о чём-то переговариваясь. Андрей ощутил запах адреналина, который повисает на городских танцплощадках перед драками. Но мужчины вышли на крыльцо и остались там курить.

Прошло с полчаса, прежде чем Андрей их увидел снова. Он уже сидел за столом с картами в руках, когда в комнату за сценой незнакомцев завёл Ванька, тракторист из соседней деревни. Андрей его хорошо знал, работали вместе и играл с ним несколько раз здесь в клубе и в очко и в свару. Ванька представил новичков, как своих гостей из города, и спросил: нельзя ли им сыграть по копеечке? И тут до Андрея дошло – что его смутило при первом взгляде на незнакомцев. Он понял – кто это. По крайней мере, про старшего, которого Ванька-тракторист назвал дядей Савелием, он мог сказать точно, что это «игровой», так зовут в определенных кругах профессиональных игроков и катал. И тут уже до Андрея дошло, что они пришли по его душу.

Дядя Савелий стал отнекиваться, играть в простачка, мол, он сперва постоит, посмотрит. Минут через двадцать Андрей решил выйти, проветриться под предлогом, что по малой нужде, и попросил его место не занимать. Очень быстренько он прикинул в уме, что за полтора месяца выиграл у местных около сорока рублей, не больше! Увидев во дворе клуба своего бригадира, Андрей подошёл и попросил его по-быстрому принести из школы, из его чемоданчика, что стоит под раскладушкой, три червонца. Как ни старался Андрей, бригадир заметил волнение и спросил: не нужна ли ему физическая поддержка. Андрей только ухмыльнулся.

В этот день дядя Савелий за стол так и не сел. Андрей даже успокоился. Сыграли они на следующий день: Андрей если и не примитивно, то довольно быстро проиграл тридцать рублей, встал из-за стола и, виновато улыбаясь, извинился у присутствующих.

– Вот какая судьба. Как не упирайся, а всегда при своих остаюсь.

– Погоди, Андрей! Хотел я с тобой поболтать.

– А о чём, дядя Савелий?

– Пойдём покурим на крылечке.

На крыльце клуба их уже дожидались бригадир с ребятами.

– Андрей, пойдёшь домой? Мы тебя ждём!

– Да, минут через десять. Вот только по сигаретке выкурим.

Отошли вдвоём недалеко в сторонку, закурили.

– Ты всегда так играешь?

– Да я не играю. А когда играю, то так.

– Да нет – ты играешь. Ты сразу понял – кто я?

– А я и сейчас не знаю – кто вы!

– Давай быстренько закончим наш разговор. Я за свою жизнь второй раз встречаю человека, который знает – какая выйдет следующая карта. А я прожил большую жизнь. Так ещё раз спрошу: ты сразу понял – кто я?

– Сразу!

– Ну и чего же ты не ушёл?

– Я решил сначала отдать то, что здесь взял.

– Скажи: не хочешь сыграть по-настоящему? С условием: ты никогда и ничего не проиграешь?

– Да нет, дядя Савелий, спасибо!

– Ладно. Может, ещё встретимся.

На том всё и закончилось. Пока.

В последнюю пятницу августа председатель Иван Иванович, Марков и все бригадиры собрались в правлении колхоза подписать ведомости на зарплаты. Наряды были уже закрыты, и деньги в банке получены. Бухгалтер и кассир ждали только команды. Почему-то был приглашён и Андрей.

У ребят получилось от трёхсот до пятисот рублей на нос, бригадирам – по тысяче. Сколько получил доцент – осталось тайной. Председатель попросил Андрея остаться после того, как все довольные стали расходиться. – Это я не знаю кому! Наверное, всё же тебе! – председатель открыл ящик стола, вытащил пакет и протянул его Андрею.

Тот развернул его, в пакете лежала банковская упаковка четвертаков, две с половиной тысячи рублей. Он удивлённо поднял глаза на председателя.

– Да-да! Так положено. Чьё это – не знаю. Тебе решать. Может, ещё со мной когда-нибудь поработаешь, я буду рад.

Отцу Андрей всё рассказал. Тот выслушал и не удивился.

– Заработал, значит – заработал. Значит – всё правильно делал. Деньги – твои. Только не забудь всем сделать подарки, председателю – тоже! И вообще запомни: самое ценное – это не деньги, а твоё имя, которое надо строить всю жизнь. И, построенное, его надо беречь. Вот моим именем можно открыть многие двери.

И спортсмен, и политик, и артист, и портной половину своего успеха имеют от имени. Мы идём на спектакль, не зная: хороша ли постановка, идём только потому, что на сцене играет артист со знакомым именем. У любого, самого сильного боксёра, мандраж перед боем, если он идёт на ринг драться против чемпиона мира, чьё имя звучит.

Деньги в кармане не таскай. Две с половиной тысячи – это очень большие деньги. Можно машину подержанную купить, но тебе пока рано. Хочешь мотоцикл «Ява-350»? Я – договорюсь!..

Председателю Андрей купил на базе ОРСа пароходства коробку чешского баночного пива и на такси в тот же день отвёз в деревню. Маме – золотую цепочку с жемчужным кулончиком, отцу – серебряный подстаканник, подружке своей, однокласснице Наташке – колечко с красным камешком. А Эллину с её маман он удивил, когда припёр им в дом новый здоровенный телевизор «Чайку». Помогали друзья-одноклассники Саенко с Богатенковым, которые тут же бросились устанавливать антенну и настраивать программы.

Маман только покачивала головой, поглядывая на ребят и убирая со стола какие-то лоскутки. Как-то не сразу Андрей распознал в них распоротое зимнее пальто Эллины, и потёртый песцовый воротник его лежал тут же, на стуле. И понял он вдруг, что сделал глупость.

Сертификаты для внешторговского московского магазина «Берёзка» он выклянчил у отца. Тот долго пытался отговорить сына не делать такой подарок чужой шестнадцатилетней девушке, что таким подарком он может её обидеть. Но Андрей дал понять отцу, что он всё равно сертификаты купит с рук, и неожиданно отец согласился помочь. Задумчиво и глядя куда-то в угол, он произнёс:

– Как удивительно жизнь тасует свою колоду.

– В смысле? – спросил Андрей.

– В том смысле, что эта девочка, Эллина твоя, с детства должна была ходить в таких дублёнках. Деду, то есть прадеду её, принадлежала когда-то половина домов на той улице, где она сейчас живёт. Вот в этом смысле. Она из очень известной семьи, я имею в виду – до революции известной.

Польскую дублёнку, коричневую, с воротником из ламы Андрей привёз из Москвы и попытался довольно обыденно вручить её Эллине. Но та, когда развернула пакеты и увидела эту восхитительную необычную вещь, закрыла лицо руками, уселась на краешек своей кроватки и прошептала: «Это не для меня!»

Эллина матушка оказалась дома и, почувствовав, что происходит что-то не то, уверенно постучав в дверь дочкиной комнатушки, вошла. Она тоже увидела небрежно брошенную на кровать шикарную дублёнку.