Он даже не обращал внимания на четыре пары удивлённых глаз.

– Ну, кому из вас здесь помочь, – заявил он уже деловым тоном и бесцеремонно прошёлся у всех за спиной, заглядывая в карты.

За спиной Андрея он остановился и небрежно, даже незаметно ткнув пальцем в младшую масть бубны, шепнул:

– Вот – ход! Очень интересный ход.

Андрей задумался лишь на миг, и до него дошло, что, если бубны пополам, то у него вырисовывается своя игра: восемь в бубнах. Он быстро посчитал: вероятность довольна большая – почти сорок процентов. Андрей объявил восемь бубновых. Бубны оказались на лапе – сначала Боря взял свои четыре бубны, потом Бородич свои шесть червей. Так Андрей на восьмерике не взял ни одной взятки, не сделав ни одной ошибки. Или сделал?

Это был для Андрея сложный вопрос, на который он нашел интересный ответ: «При принятии решения ты – одинок, потому что на свете много добрых советчиков, для которых твой решающий поступок всего лишь – “очень интересный ход”».

Мистика, но дядя Савелий объявился на следующий день, пришёл прямо в институт. Как и в первый раз, явился не один: с ним были два товарища, то ли охранники, то ли «шестёрки» на побегушках – не поймёшь.

Он подошёл к Андрею в перерыве и серьёзно, по-взрослому поздоровавшись, предложил:

– Давай сегодня встретимся в ресторане «Москва», часов в семь. Поболтаем. Только не отказывайся сразу. Я же тебе ничего плохого не сделал, тем более – хочу только хорошего. Ты же меня совсем не знаешь, я же не зову тебя квартиры грабить. Приходи, я тебя прошу.

Андрей подошёл к ресторану ровно в семь часов. Музыка уже играла, и веселье выливалось пьяной волной через открытые окна ресторана на веранду-рюмочную. У закрытых дверей толпились несколько парочек, стучась в стеклянную дверь и показывая швейцару мелкие купюры. Андрей встал несколько в отдалении, размышляя, как ему быть, но дверь открылась, и немолодой швейцар в форме поманил его.

– У вас заказано? – спросил он.

– Да!

Дядя Савелий сидел в дальнем углу зала за отдельным столиком. На столе стояли бутылка водки и бутылка шампанского, тарелка с солёными грибами и ваза с виноградом. Соседний столик был пуст, за другим – пили пиво два вчерашних прихлебателя, как назвал их про себя Андрей. Не вставая, дядя Савелий пожал протянутую руку Андрея и указал на стул.

– Отдыхай. Не стесняйся: сегодня здесь всё наше.

Заказ был стандартный, без фантазий: мясное ассорти, овощи и цыплята табака. Дядя Савелий разлил водку в рюмки.

– Давай!

– Я не пью.

– Знаю. Выпей одну рюмку со мной – так надо, а дальше всю жизнь можешь пить боржоми.

Андрей снова, как и четыре года назад, ощутил разливающийся вокруг этого человека, одновременно добродушного и настойчивого, адреналин, который иногда можно ощутить над городскими танцплощадками перед назревающей дракой. Он выпил.

– Не буду тебе рассказывать, кто я и что я. Ты, наверное, уже сам уяснил.

Андрей кивнул, хотя до сих пор не понимал и не имел ни малейшего представления, кто такой дядя Савелий.

– Так вот, ты прекрасно знаешь, я так думаю, что регулярно в городе идут крупные игры на очень большие деньги. Они под очень серьёзным контролем у специалистов этого дела. Шулерам и жуликам и руки отрубают, и глаза выкалывают. Но жульничество всегда должно быть доказано. Ты мухлевать не умеешь, у тебя другой талант. Я тебе предлагаю сегодня попробовать свои силы. Приехал из Саратова серьёзный клиент с большими деньгами, поиграть. Играть он собирается со мной. Он меня уже давно знает по прежним встречам. Я хочу подставить его под тебя. Он с тобой не знаком. Каждый из нас имеет право привести ещё одного игрока и одного свидетеля. Завтра игра может продолжиться, а может и нет. Это по настроению. Так вот: я дам тебе сейчас две тысячи рублей. Проиграешь – с тебя спросу нет. Выиграешь – десять процентов твои. В другой раз – другой процент будет.

Андрей молчал в ожидании продолжения, но продолжения не было.

– Ну, так чего молчишь?

– А чего я должен говорить?

– Согласен?

– Дядя Савелий, ответь мне на один вопрос?

– Что за вопрос?

– Как вы узнали обо мне? Как вы на меня вышли там, в деревне, в колхозе, где мы работали? Вы что, специально туда приехали на меня посмотреть?

– Конечно. Нужные люди цинканули – мы и приехали. Мы ведь это система. Государство – это одна система, а мы – это другая. Но обе нормально функционируют, когда всё правильно налажено. Кто-то из бродяг, тех, которые понимают в игре, увидел тебя, как ты шпилишь, и через несколько дней я уже всё знал о тебе.

– Во что сегодня будем играть?

– В свару.

– А почему в свару, а не в преферанс?

– В преферансе куражу нет. Кураж появляется – когда деньги видишь.

– А во сколько это всё будет и где?

– В десять. Здесь же в гостинице у него в номере. Клиента зовут Марк Аронович Гольдман. Сейчас покушаем, музыку послушаем и пойдём. Кстати, у меня снят номер в этой же гостинице. Сначала ко мне зайдем, а потом к клиенту.

Пока ели жареных цыплят и пили боржоми, дядя Савелий рассказывал анекдоты. Анекдоты были скучные, даже пошлые, но «дядя» так мастерски и актёрски исполнял интонации и акценты своих героев, вворачивал такие сложные, филологически непереводимые рулады, что Андрей невольно слушал.

Потом позвали официанта.

– Чайку крепкого свежего завари, бутылку водки, бутылку шампанского мне в номер отнеси. Да, дыньку – я сегодня на базаре хорошие, азиатские видел.

– Рынок-то уже закрыт.

– А ты сбегай – там на воротах сторож, наш человек. Пусть у кого-нибудь узбекскую получше выберет для меня и тебе через забор передаст.

Дядя Савелий жил один в обычном двухместном номере. У него не задержались, только по чашке душистого несладкого чая выпили. Ещё он передал Андрею небольшую папку, с какими студенты на лекции ходят, в ней лежали две банковских упаковки червонцев и три нераспечатанных колоды карт.

– Одну пачку червонцев разорви и сунь в карман. Колоду карт тоже можешь одну вскрыть, подержи в руках: играть, наверное, такими же будем. Я постараюсь выйти из игры часов в двенадцать, дальше работай сам. Марк никогда догола не проигрывается, у него может быть, по моим сведениям, до ста тысяч. Там с ним ещё один еврей будет, человек очень опасный, но осторожный – без команды он никуда не полезет. Будет он играть или нет – не знаю. Дольше, чем до трёх ночи, Марк играть не будет – устанет. Если я к этому времени не приду – спустишься ко мне в номер. Но я приду, я тебя не оставлю. На лапу не играем, играй чётко за себя, я знаю, что делаю. Что-то почувствуешь – проигрывай всё, в разборки не лезь, всё равно он будет наш. Сейчас за нами зайдёт Цыган, ты его видел, я с ним к тебе приезжал, и пойдём.

У Марка Ароновича был не номер, а настоящие апартаменты, трёхкомнатные. Андрей и не представлял, что такие могут быть в простой советской гостинице: большая приёмная-гостиная, в которую выходили спальная и кабинет. На столе – ваза с цветами, на подсервантнике – набор бутылок: виски «Клуб-99», ром «Бакарди», армянский хороший коньяк, «Столичная» водка, виноград, орешки, солёные огурцы.

– Марк, я тебя год уже жду, – протягивая руку хозяину, сказал дядя Савелий.

– Ну, так вот – дождался, я же деньги копил.

– Чего-то ты долго копил, раньше у тебя быстрее получалось.

– Барыши не те, сноровка не та, старый стал. Знакомь с помощником, да выпьем по единой со встречей. – Марк подошёл к бутылкам. – Я один раз за всеми поухаживаю, потом каждый обслуживает себя сам.

– Помощник! – эхом откликнулся дядя Савелий. – Это не помощник, а наша смена.

– А я думаю: что лицо знакомое? Твой папка – Сергей Анатольевич?

– Да! – удивлённо вскинул глаза Андрей, пожимая Гольдману руку.

– Умный человек, сильный, нужный. Дважды он мне помогал, всегда его добрым словом поминать буду. Привет не передавай, сам позвоню.

Когда уже сели за стол, из соседней комнаты, кабинета, вышел совершенно страшного вида человек, охранник Марка Ароновича, как его про себя назвал Андрей. В чёрной рубашке, глаза навыкате, расплющенный нос похож на большую бургундскую ракушку, и глянцевая лобная залысина до затылка. Он поздоровался только с Цыганом, налил себе рюмку, выпил и закурил, оставшись стоять рядом с бутылками.