Выйдя из роскошного лесистого Униамвези, путешественник вступает в Укононго, славящийся своими дикими лесными персиками, своими прекрасными тиковыми деревьями и обширными железными рудами, которые мы часто видели на самой поверхности земли, во время нашего путешествия к югу и к западу. Восточная часть Укононго составляет продолжение местного Униамвези: но по мере того, как мы подвигаемся к западной границе его, примыкающей к Укавенди, начинают возвышаться огромные, усеянные валунами хребты, служащие водоразделом рек Мреры и огромных тинистых и болотистых оврагов, изливающихся в реку Рикву.
Когда мы вышли из леса, пред глазами нашими открылся весьма красивый и живописный вид на голубые конические холмы, поднимавшиеся то отдельно, то группами на обширной равнине, простиравшейся, как мне говорили, через реку Рунгву до пастушеских областей южных ватутов. Многие из источников Рунгвы берут свое начало именно в том месте, где соприкасаются Укононго и Укавенди; некоторые же вытекают из областей Казеры. Мне сообщали, что река Рунгва также широка, как Малагарази, и что главный источник ее берет свое начало в центральном Урори. В течение дождливого времени года река заливает окружающую равнину, подобно тому как река Мукондоква наводняет Мукотскую равнину. Поэтому-то Спик на своей карте нарисовал голубое пятнышко, которое должно представлять собою лагуну реки Риквы, но, несмотря на все мои расспросы, я ничего не мог узнать об этой местности, кроме того, что в течение дождливого времени года она заливается водою.
Если справедливо, что река Рунгва вытекает из центрального Урори, то мы должны признать справедливым свидетельство, что река от Рудхиджи или Рунгва берет свое начало на юго-западе Убены, по всей вероятности, из группы гор, которые, быть может, дают начало и реке Замбези.
На юге от Укононго простирается земля ватутов, на юго-востоке — области Варори; на юго-западе лежит Уфипа и Корунгу; на западе тянется Укавенди; с севера примыкает Утокома, или южная провинция Униамвези.
Укавенди оказалась почти безлюдной, лесистой и пересеченной страной, превосходно дренированною тысячами прелестных ручейков, отличающейся плодородием и богатой фауной и флорой. Единственные сколько-нибудь замечательные поселения суть: Мана Мзенге на севере; Нгондо и Тонгва на западе, на Танганике; Русава в центре; Пумбуру на юге, и Утонда на юго-востоке.
Укавенди, занимающая по величине третье место между областями центральной Африки, простирается от реки Малагарази, протекающей приблизительно под 5° 10' южной широты до 6°18' ю.ш. С севера Укавенди ограничивается южною Увинцей и рекою Малагарази; с востока — Угарою и Укононго; с юга — Усовой и Уфипой; с запада же — озером Танганикой.
Продолжая путь далее к северу от Укавенди, мы вступаем в южную Увинца, гористую и изборожденную глубокими оврагами местность, пересекаемую по всем направлениям темными грядами обнаженных горных хребтов. В аллювиальной долине Мадагарази встречаются многочисленные соляные озера, из коих жители извлекают большое количество соли. Область орошается всего несколькими ручьями. Жители производят преимущественно хлеб и разводят коз.
Переправившись через Малагарази, мы вступаем в продолговатую, параллельную экватору полосу бедных земель, называемых северной Увинцей. Почва бедна, так как представляет лишь жалкие джунгли, состоящие из терновника, тамариндовых, мимоз и лишь немногочисленных захиревших тиковых деревьев. Солончаковая равнина весьма обширна, и право на исключительное владение ею составляет вечный источник споров между двумя могущественными предводителями, Лованда-Мира и Нзогера.
Малагарази в своих верховьях известна под именем северной Гомби. Протекая по обширным солончакам, вода ее приобретает солоноватый вкус, не делающий ее, однако, неприятною для питья. Она впадает в Танганику на юг от Бундера Уджиджи. Мне кажется, что она судоходна на всем протяжении от озера до Вилианкуру. Мне положительно известно, что в дождливое время года она судоходна до этого пункта.
Северная Увинца ограничивается с севера пастушеской областью Угой, с востока Укалаганцей и Усагози, или западным Униамвези, с юга Малагарази, а с запада Укаронгою.
Главнейшие поселения ее суть: Нпене, Усения, Иамбего, Сиала, Исинга, остров Нцогера и область Миры Локанда. Главные продукты суть: козы, овцы, хлеб и соль.
От Увинца мы переходим к Угге. Последняя представляет громадную равнину, напоминающую собою необозримые поляны Небраски. Она разделяется на две части: Кимени и Антари. Угга, в самом обширном смысле слова, ограничивается с севера Утутою, с юга и востока Увинцею, с запада Укарангою и Уджиджи.
Горная цепь, которая, как говорят, служит пограничной чертой между Уггою и Утутой, дает начало двум значительным рекам: Русуге и Ругуфу. Прочие потоки называются: Сунузи, Каненги и Помбве. Почти все ручьи, протекающие через Уггу, слегка черноватого цвета, в особенности Помбве, Каненги и Русуги.
На открытых равнинах Угги пасутся многочисленные стада рогатого скота с горбами и курдючных овец. Козы также весьма хороши, земля плодородна и дает богатый урожай сорго и кукурузы. Климат весьма хорош, и жар умеряется свежими ветерками с Танганики и Узогары.
Крупные и маленькие озера Угги составляют весьма важную характеристическую черту ее. Они занимают обширные, но неглубокие круглые впадины. Нетрудно доказать, что было время, когда' большая часть Угги была покрыта водой, и что долина реки Малагарази была лишь глубоким рукавом озера Танганики. Ученый геолог нашел бы в этой области в высшей степени интересный предмет для своих исследований.
Подвигаясь далее к западу и перейдя через маленький ручей Сунузи, мы вступаем в Укарангу, область в высшей степени разнообразную по своему характеру. На севере, где она примыкает к северной Угге, она гориста; на юге она представляет продолговатые гладкие скаты, поросшие высокими деревьями; в центре она образует прелестную плодородную область с волнистою местностью, орошенною быстрыми и светлыми ручьями. С востока идет ряд параллельных, поросших лесом, горных цепей, выступающих с западной стороны главной горной цепи, отделяющей северо-восточную Уггу от Укаранги, и внезапно исчезающей, приблизившись к аллювиальной долине Лиучи.
Леса Укаранги состоят большею частью из тика, мбугу и бамбука. Климат в высшей степени мягок и влажен. Мелкий дождь изливается, по-видимому, беспрерывно на вершины Укарангских цепей, отчего и происходят многочисленные потоки, изливающиеся в реку Лиучи.
С высот Укаранги, мы спускаемся в долину Лиучи, при чем вступаем в область Уджиджи, отличающуюся поразительною красотою и плодородием, и видим, наконец, пред собою это могучее внутреннее море, берега которого отныне должны считаться священными, потому что «земля, по которой ступал добродетельный человек, освящается на вечные времена». И действительно, природа немало содействовала возникновению любви, питаемой нами в настоящее время к классическим землям, окаймляющим Танганику. Ни один человек, как бы он ни был прозаичен по природе, не может стоять на прибрежье Уджиджи и смотреть на запад на солнце, скрывающееся за серебристой и зеркальной водной поляной, не будучи взволнован до глубины души дивными цветом, покрывающими небесный свод при солнечном закате.
Эфирные цвета появляются и исчезают с магической быстротой. Они бывают золотистого и лазуревого, розового и серебристого, пурпурового и желтого цветов; тонкие струйки перистых и группы лучевых облаков превращаются в блестящее червонное золото; они бросают свой яркий блеск на гигантские темно-синие леса, окаймляющие Танганику с запада; они окутывают всю панораму гор, набрасывают на них розовые покрывала и купают их в море серебряного света.
Из всех племен центральной Африки наиболее замечательны ваниамвези. Для меня образец настоящего ваниамвези представляется в виде высокого, длиннорукого и длинноногого человека с добродушным лицом, с всегдашней широкой улыбкой, открывающей в середине верхнего ряда зубов маленькую дырочку, просверленную, когда он был еще мальчиком, для обозначения его племени. Сотни проволочных колечек спускаются по его шее; он почти гол, и своими неприкрытыми формами представляет прекрасную модель для черного Апполона. Я видел многих представителей этого племени в одежде занзибарских вольноотпущенников, в тюрбанах из нового американского простынного полотна или в длинных арабских дишдашегах (рубашках) и имевших такой же цивилизованный внешний вид, как и любой из мсавагили занзибарского берега; но я не могу освободиться от своего идеала.
