Я не могу окончить эту книгу, не упомянув о молодых людях, сопровождавших английскую экспедицию для «отыскания и помощи Ливингстону». Я никак не могу постигнуть, по каким причинам совет Б. Г. Общества обвинил их за то, что они вернулись. Деньги, употребленные для их снабжения и перевозки, были собраны в Англии по подписке для помощи доктору Давиду Ливингстону, когда распространился слух о том, что моя экспедиция не удалась; предуведомление, напечатанное советом в газетах, имело целью привлечение добровольных участников в экспедицию. Даусон, Генн и Ливингстон были выбраны в нее. В собрании общества лейтенант Даусон публично заявил, что так как внимание общества обращено на него, то это служит тем более сильною побудительною причиною стремиться разъяснить тайну, окружающую судьбу Ливингстона или узнать его местопребывание. Эти молодые люди отправились из Англии в Занзибар с целью добросовестно исполнить возложенное на них отыскание и помощь Ливингстону. Прибыв в Багамойо, начальный пункт их пути, начальник экспедиции услыхал, что Ливингстон найден и снабжен всем необходимым. Он поспешил обратно в Занзибар, чтобы, как предписывала ему инструкция, посоветоваться с британским консулом, выразившим ему, что при теперешних обстоятельствах ему бесполезно продолжать свою миссию. Он же сообщил ему, подкрепив свои слова указанием на приписки в какой-то реестровой книге, что доктор Ливингстон находится в неприязненных отношениях с членами Географического Общества. В виду этого начальник (лейтенант Даусон) отказался, потому что мог думать, что присутствие его будет неприятно доктору Ливингстону. После того предводительство экспедициею взял на себя лейтенант Генн, но в то самое время, как он готов был выступить в путь, на месте действия появился я сам и сообщил на вопрос его — снабжен ли Ливингстон всем необходимым? — что он ни в чем не нуждается, за исключением нескольких предметов роскоши, список которых я представил ему, и пятидесяти носильщиков. Он также вернулся в Занзибар, посоветовался с другом своим доктором Кирком и передал начальство Ливингстону. Этот молодой человек, сын путешественника, взял на себя вести караван в помощь отцу, но вскоре он серьезно заболел, что, по мнению друга его отца, доктора Кирка, делало его совершенно неспособным к такому путешествию. Поэтому он отказался, хотя с большою неохотою.

Посмотрим теперь беспристрастно, кто виноват в возвращении английской экспедиции. По моему скромному мнению, нельзя обвинять ни Даусона, ни кого-либо другого из его товарищей. Им было приказано идти, отыскивать и помочь Ливингстону, но советоваться с доктором Кирком. Если доктор Кирк советовал им не идти, потому что, по его мнению, присутствие их будет неприятно Ливингстону, то мне кажется, что молодые люди имели полное право возвратиться, потому что Кирк, как указанный для них верховный судья, имел право советовать им вернуться назад, если, по его мнению, присутствие их в Унианиембэ будет нежелательно для Ливингстона. Но я не согласен с доктором Кирком, если он высказал это мнение. Я уверен, что доктор Ливингстон был бы рад им, если бы они пришли с целью оказать ему услугу, и что, насколько это от него зависело, они могли бы собрать «плоды его трудов». Я согласен с доктором Кирком в том, что присутствие их не было необходимым, и помощи их не требовалось. Я не согласен также и с тем, что доктор Ливингстон был в ссоре, или имел какие-нибудь неприятности с членами Географического Общества. В течение своего четырехмесячного пребывания с ним, я ни разу не слышал от него никакой жалобы на К. Г. Общество. Почти все его личные друзья были членами этого самого общества.

Но главная и существенная причина всех неурядиц заключалась в том, что совет не дал начальнику экспедиции, лейтенанту Даусону, никаких инструкций относительно того, как ему следует поступать, если он встретит меня с депешами и письмами Ливингстона и узнает, что он вполне снабжен всем необходимым. Если бы он официально допустил возможность того, что американской экспедиции удалось уже выполнить свою миссию милосердия и человеколюбия, и если бы они приготовили молодых людей к этой случайности, то совету не пришлось бы теперь обвинять лейтенанта Даусона и его товарищей в нарушении своего долга и отсутствии усердия, ни лейтенанту Даусону и его благородным товарищам сожалеть о том, что они добровольно отдали свое состояние и жизнь в распоряжение общества. Когда же совет опустил в инструкции этот в высшей степени важный пункт, то сами члены совета, и они одни, виновны в неудаче английской экспедиции.

Теперь, любезный читатель, я должен закончить. Я распрощался с вагогцами и их диким начальством, с Мионву, старшиною сборщиков дани и вымогателей, с шумною болтовнею вавинцев, с негостеприимными варунди, с арабскими работорговцами и метисами, со всеми лихорадками, перемежающимися и возвратными, с макатскими болотами и крокодилами, с соленою водою и безводными пустынями, с моими черными друзьями и верными товарищами, с героем путешественником и христианским рыцарем, Ливингстоном, и с вами, критики и все мои друзья и недруги — со всеми вами я прощаюсь теперь.

Мне хочется сказать, что в этой книге попадаются несколько резких выражений относительно некоторых географов и других. Если я оскорбил этим кого-нибудь, то сожалею об этом. В оправдание свое я скажу, что слова мои выражают то, что я чувствовал в то время, как писал их. Как путешественник и журналист, я гораздо более привык к быстрой работе, чем к тщательной отделке. Однако я предпочел оставить все свои мысли, как они были и чего они стоят, чем придать им вид, который, быть может, несравненно выше в литературном отношении, но не был бы моим.

В самое последнее время, когда почти вся эта книга была уже напечатана, я был не менее обрадован, чем удивлен приглашением к обеду с членами К. Г. Общества. Со дня моего прибытия в Англию, и даже раньше того, я был убежден, что географическому обществу неприятна скромная услуга, которую мне посчастливилось оказать науке открытием и помощью великому исследователю и доставлением в Англию плодов его многолетних подвигов. Мнение это придало, быть может, некоторую горечь известным заметкам в моей книге, но я со всею откровенностью готов сознаться, что мнение это было неосновательно. Обширные общества двигаются медленно: я был нетерпелив и, без сомнения, был неправ, надеясь, что рассказ мой будет принят без всяких колебаний, сомнений или ухищрений. Я думал, что ради моих рассказов меня тотчас же примут в К. Г. Общество, но я не взвесил всех обстоятельств, замедляющих движения такого важного и ученого общества. Жернова богов мелют, как говорят, медленно, но верно; подобно тому и географическое общество медленно, но верно раскрыло, что я не был шарлатаном, и что я действительно сделал то, про что рассказывали, и тогда оно протянуло мне в знак дружбы и товарищества руку с такою теплотою и добродушием, которых я никогда не забуду. Смею заверить членов К. Г. Общества, что признание с их стороны моих скромных услуг не менее приятно мне оттого, что несколько запоздало. Особенно благодарю я сэра Генри Роулинсона не только за любезные и великодушные отзывы его обо мне, но также за благородное отречение от замечания, поспешно сделанного им, когда он еще не знал меня, а также и известных фактов, раскрытых впоследствии. Прибавлю только, что после чести, оказанной мне ее величеством королевою Англии, я выше всего ценю медаль К. Г. Общества.

Следующие интересные извлечения из протоколов К. Г. Общества напечатаны с позволения м-ра Бетса, постоянного секретаря К. Г. Общества.

Президент читает собранию следующее официальное письмо от лорда Кларендона, министра иностранных дел, в ответ на просьбу президента о помощи Ливингстону. Он уверен, что все общество соединится с ним для выражения своей благодарности лорду Кларендону и правительству ее величества.