Я почувствовал грусть и уединение. Мои черные друзья, с которыми я прошел столько сотен миль и разделял столько опасностей, ушли и оставили меня одного. Кого из них увижу я еще раз?

29-го пароход «Африка», принадлежавший германскому консульству, нанятый Генном, Ливингстоном, Нью, Морганом и мною, выступил из гавани Занзибара и поплыл к Сешельским островам, напутствуемый добрыми пожеланиями почти всех европейцев Занзибара.

На пути своем к востоку мы встретили «Мери», на котором взял место бедный М-р Даусон. Мы не могли не удивляться, что Даусон выбрал такую кривую дорогу в Англию. Но по прибытии своем в Англию, я прочел письмо, написанное им к секретарю К. Г. Общества, в котором он говорит:

Я никак не могу понять дух этого письма. Оно до такой степени не соответствует открытому великодушному характеру, который я предполагал в Даусоне. Однако я все-таки могу представить себе, что ему могло быть неприятно ехать вместе со мною, если он был способен к постыдной и низкой зависти; но как могло это быть неприятно мне, этого я никак не могу постигнуть.

Мы прибыли на Сешельские острова 9-го июня, двенадцать часов спустя после отплытия французского транспорта в Аден. Так как между Маге и Аденом сообщение происходит всего раз в месяц, то мы принуждены были остаться на острове Маге целый месяц. Ливингстон, Нью, Морган и я наняли хорошенький деревянный домик, названный нами коттеджем Ливингстона, тогда как м-р Генн поселился в гостинице.

Жизнь моя на Маге составляет одно из приятнейших воспоминаний из моего обратного пути из Африки. Мои товарищи оказались очень любезными и добрыми людьми. М-р Ливингстон обнаружил много прекрасных черт характера и выказал себя усидчивым, настойчивым и много думавшим человеком. Когда, наконец, прибыл французский пароход из Маврикия, то не было ни одного из нашей партии, который бы не пожалел покидать красивый остров и гостеприимных английских чиновников, живших на нем. Гражданский комиссар м-р Гельс Франклин и д-р Брук делали все зависящее от них, чтобы лучше принять странников, и я пользуюсь этим случаем, чтобы выказать им благодарность за многочисленные услуги, оказанные мне лично.

В Адене все пассажиры, ехавшие с юга, пересели на французский пароход «Мей-Конг», возвращавшийся из Китая в Марсель. В последнем порте я был встречен с распростертыми объятиями доктором Госмером и представителем «Daily telegraph», от которых узнал, как смотрят на результаты экспедиции, но только по прибытии в Англию я вполне узнал это.

М-р Беннет, вызвавши и поддержавши предприятие, теперь увенчал его самым великодушным поступком, какой только можно представить. Я обещал д-ру Ливингстону, что двадцать четыре часа спустя после напечатания его письма в английских газетах я отправлю на почту его письмо к его семейству и друзьям в Англии. Чтобы дать мне возможность исполнить данное мною слово, агент Беннета телеграфировал оба полученные мною от него письма по подводному телеграфу, что стоило около 2000 ф. стерлингов.

Еще несколько слов, любезные читатели, и я окончу. С моей стороны было бы, быть может, гораздо более достойно, если бы я остановился здесь и написал «конец» к этому рассказу о путешествиях, приключениях и открытиях; но есть еще несколько вещей, которых я не могу пройти молчанием и в том числе прием мой в Англии. Английская пресса до прибытия моего писала как будто под густою сетью ошибок. Едва ли хоть одно африканское слово было правильно, все числа были неверны, факты были перепутаны самым непонятным образом; все это возбуждало сомнения и подозрения. За исключением письма из Унианиембэ, посланного по возвращении моем из Занзибара, и моих писем из Марселя, все остальное я отвергаю. Я признаю своим только то, что напечатано в «New York Herald», признаю верным, за исключением тех мест, в которые вкрались топографические ошибки, весьма, впрочем, естественные, по причине необыкновенности названий и, быть может, моего почерка, который у больного лихорадкой не может быть слишком четким. Но удивительно, что английские издатели выказали также негодование, что корреспонденту американской газеты выпало на долю найти Ливингстона. Почти все английские газеты почти без всяких обиняков, высказались по этому предмету, хотя и наиболее уважаемые из них, не колеблясь, выказали мне свою похвалу — ссылаюсь на «Times», «Daily Telegraph», «Daily News» и «Morning Post».

Господа издатели! хотя я и благодарю вас за ваши похвалы мне, молодому журналисту, ничем не замечательному, однако я должен откровенно заявить вам, что вы не имеете права негодовать на меня или на кого-нибудь другого. Я не более как «специальный корреспондент» газеты, которой имею честь служить. По договору своему, я обязался отправляться во всякую часть земного шара, куда бы она ни указала мне. Я не искал чести отыскивать Ливингстона. Когда это было предложено мне, то я должен был или повиноваться, или отказаться. Я предпочел первое. Если вы прочли эту книгу, то узнали историю возложенной на меня миссии; как она началась и как кончилась.

Вы не имеете также права досадовать на человека, на службе которого я находился. Африка была так же открыта для вас, как и для него. Американцы питали такое же сочувствие к Ливингстону, как и англичане. Столько же американцев прочло его книгу, сколько и англичан. Побуждаемый желанием удовлетворить опасениям американцев относительно безопасности Ливингстона, он задумал отправить специального корреспондента в центральную Африку для отыскания его. Средств у него было в изобилии, охоты также. Если бы один специальный корреспондент отказался от поручения, то другой принял бы его; их было довольно в его распоряжении. Если бы все его постоянные корреспонденты отказались, то легко было найти охотника из интеллигентных масс и результат, с Божьею помощью, был бы тот же, как теперь, и, по всей вероятности, лучше. Если бы некоторые из вас задумали исполнение этого дела и захотели бы этого исполнения, то тысячи англичан предложили бы свои услуги, и был бы достигнут тот же результат и, быть может, лучше. Все вы отличились. «Times» в Крыму, во время индийского бунта, в политике; имя его хорошо известно на всей земной поверхности. «Daily Telegraph» отличался сотни раз, равно как и «Daily News». Если «New York Herald» выполнил предприятие в сердце Африки, в области басни и таинственности, то что можно возражать против этого? Если он мог дать на это средства, то с чего роптать другим газетам? Это попросту вопрос о деньгах, составляющих пружину всех предприятий. При достаточном количестве их легко было бы исследовать целую Африку, не только исследовать, но завоевать и цивилизовать, не только цивилизовать, но и пересечь железными дорогами по всем направлениям. Из чего же негодовать? Весь мир открыт пред вами, как перед «New York Herald».

В чем заключается величие подвига? Путешественник, отыскиваемый мною, не погиб. Он был жив. Если бы он умер, и бумаги его были рассеяны между племенами, и я собрал каждый клочок его бумаг, восстановил бы все его открытия, нашел бы его кости и передал тем, для кого они дороги — это было бы великим подвигом. То же, что мне посчастливилось сделать, было не столько велико, сколько похвально.

Я нашел его упавшим духом и в нужде; одним своим присутствием я ободрил его, своими запасами я помог ему.

Неужели то, что я ободрил его и помог ему, может быть источником неудовольствия для вас? Ах! господа, разве вы не оказали бы ему той же услуги и тем же способом? Если вы увидите ребенка, упавшего в яму, то разве вы не протянете руку, чтобы извлечь его из нее? Если вы видите изнурительный труд, то разве вы не дадите, чем облегчить его? Если вы увидите слабого, то разве вы не захотите подкрепить его частью своей силы? Если вы заметите страдание, то не попытаетесь устранить их? Но как же вы вознаградили меня за то же, что сделали бы и вы в подобных обстоятельствах! Некоторые из вас сомневались в правдивости моего рассказа, подозревали, что я подделал письма, написанные будто бы Ливингстоном; обвиняли меня в чувственности; насмехались над сообщенными мною фактами и издевались надо мною, как будто я совершил какое-нибудь преступление. В простом безыскусственном, открытом, ясном и буквально верном рассказе вы могли найти обман! Что за слабодушие, что за мелочность! Но, верьте мне, или нет, господа издатели или критики, все, что я рассказываю в этой книге, случилось именно так, по крайней мере, на мой взгляд.