Страх перед обществом – самый действенный залог власти из всех существующих. По сути, единственный ее залог, так как машины уничтожили потенциально положительный кодекс. И тем не менее они безалаберно растрачивают мощь этого оружия, направляя его на самые идиотские мелочи, например пламенно доказывают нежелательность потери девственности до брака, хотя эта проблема давным-давно никого не волнует. Ведь это все равно, что тушить окурок из брандспойта.

Хомс просто зашелся от смеха, это было похоже на припадок. Потом он вдруг снова подумал о своей жене, и смех его тотчас оборвался, не оставив после себя ничего, кроме ошеломляющего изумления перед неоспоримостью рассуждении Сэма Слейтера.

– Это не смешно, – улыбнулся Слейтер. – Их лживая абсурдная мораль наносит гораздо больший ущерб в других областях. Когда они направляют свое оружие на действительно важные проблемы, требующие немедленного решения, как, например, вступать нам в войну или нет, то из-за противоборствующих сантиментов общественного мнения (скажем, патриотизм, с одной стороны, и желание сохранить мир – с другой) проблема теряет реальные очертания, расплывается, сама себя нейтрализует, и в результате мы со всей нашей индустриальной мощью должны сидеть и ждать у моря погоды (когда все знают, что война неизбежна), пока кто-нибудь на нас не нападет и не заставит воевать, и в конечном счете мы же останемся в дураках.

– Это хуже, чем абсурд, – гневно сказал Хомс. – Это… – Он не мог найти слово.

Слейтер пожал плечами.

– Меня от этого просто трясет! – сказал Хомс.

Джейк Делберт снова кашлянул.

– Господа… господа. – Он рывком поднялся на ноги. – Э… У вас пустые стаканы, господа. Вам не кажется, что пора снова выпить? Джеф еще не вернулся. Я… э-э… буду за хозяина. Вы не против?

Никто не засмеялся.

– Мы собрались повеселиться, господа, – настойчиво улыбался Джейк, – это же не дебаты, знаете ли. А? Вам не кажется, что, пожалуй, нам… может быть… стоит… э-э… – Оба смотрели на него пустыми глазами, и Джейк, постепенно умолкнув, как патефон, у которого кончился завод, замер в напряженном молчании.

– Я хочу выпить, – после паузы безнадежно сказал Джейк.

В улыбке Слейтера сквозило откровенное презрение, и Джейк почувствовал, что у него свело горло от непонятного страха.

– Конечно, Джейк, – сочувственно сказал Слейтер. – Давайте выпьем еще по одной. Давайте все выпьем.

– Я одного только не понимаю, – неожиданно заговорил Хомс. – Отчего они все так боятся? Я, например, не боюсь. По крайней мере правды. – И он был сейчас искренен. Он хорошенько покопался в себе и не нашел страха.

Слейтер пожал плечами:

– Влияние среды, вероятно. Психологически это своего рода субъективная ассоциация, отождествление себя с конкретным внешним объектом. Некоторые не могут стрелять в птиц, потому что мысленно ставят себя на их место. Это то асе самое.

– Но это же глупо, – возмутился Хомс.

– Господа, – упрямо вмешался Джейк Делберт. – Господа, я вам уже налил.

– Спасибо, Джейк, – сочувственно поблагодарил Слейтер. В его сочувствии всегда есть что-то зловещее, подумалось Джейку. – Конечно, глупо. – Слейтер повернулся к Хомсу. – Никто не говорит, что это умно. И тем не менее они боятся.

– Да, кстати, – громко вмешался Джейк Делберт. А пошли они к черту! Кто они такие в конце концов? – Скажите-ка, Динамит, как у вас дела с тем новеньким? Как его… Пруит, кажется? Вы уже убедили его, что он должен выступать?

– Кто? – Хомс удивленно поднял глаза. Его сбросила с заоблачных вершин чистой абстракции вниз, в мутное болото конкретного. – А-а, Пруит? Нет, пока нет. Но мои ребята сейчас им занимаются.

– Проводят профилактику? – поинтересовался Слейтер.

– Да, – неохотно ответил Хомс.

– Это прекрасное подтверждение моей теории. Как долго, по-вашему, мы смогли бы держать армию в узде, если бы у нас не было сержантов, которые так боятся нашей касты, что готовы тиранить свою собственную?

– Наверно, не очень долго, – согласился Хомс.

– Секрет в том, чтобы заставить каждую касту бояться стоящих на ступеньку выше и презирать стоящих на ступеньку ниже. Вы очень разумно поступили, что заставили этим заниматься сержантов, а не взялись сами. Потому что так даже сержанты будут яснее себе представлять, какая пропасть отделяет рядовых от офицеров.

– Но это что-нибудь дало? – Джейк настойчиво возвращал разговор к конкретному, уводил его прочь от сатанинской теории молодого Слейтера. – В этом году товарищеские ротные не в августе, а в июне. Вы должны успеть уломать его, а времени у вас меньше, чем в прошлом году. Он ведь, кажется, до сих пор упрямится?

– Я же сказал, что да, – с досадой ответил Хомс, внезапно осознав, что он опять всего лишь капитан. – Но я все это и сам учел. Я знаю, что я делаю. Поверьте мне, сэр.

– Конечно, я вам верю, голубчик, – понимающе кивнул Джейк. Он снова был в своей стихии. И даже рискнул с намеком посмотреть на Слейтера. – Но не забывайте, дорогой, что этот солдат, судя по всему, большевик, настоящий смутьян. Такие, знаете ли, отличаются от общей массы. Я сам твердо убежден, что солдат надо направлять, но большевиков необходимо переламывать. Это единственный способ с ними справиться. И вы не имеете права позволить им одержать над собой верх, иначе потеряете престиж в роте, и все тут же захотят сесть вам на голову.

– Это верно, – вмешался Слейтер. – Если вы открыли свои карты, вы должны довести дело до конца. И не потому, что цель так уж важна. Важно то огромное влияние, которое это окажет на солдат.

– Я пока еще свои карты не открывал. – Хомс почувствовал, что его приперли к стенке. – Сержанты взялись за него в общем-то сами, без моей подсказки. – Он тотчас понял, что загнал себя в ловушку. – Как я и задумал, – добавил он.

– Вот оно что. – Джейк усмехнулся. Теперь его было не провести. Эти молодые пустозвоны все одинаковы, все они смотрят в рот штабному начальству; разводить теории легко, но ты поди примени свои теории на практике, тогда и поговорим. – А вы не боитесь, что солдаты подумают, будто вы уклоняетесь от ответственности?

– Нет. – Хомс понимал, чем это может для него обернуться. – Нисколько. Я просто пытаюсь добиться своего через сержантов, сделать все их руками. Именно так, как говорил генерал. – Он кивнул на Слейтера.

– Я бы не слишком на них полагался, – сказал Джейк. – Если вы не уломаете его в ближайшее же время и не успеете ввести в хорошую форму, вам от него будет мало толку. Вы согласны?

– Да, конечно. Но я наметил выпустить его на зимнем чемпионате, а не на товарищеских, – и Хомс улыбнулся с долей снисходительности, чувствуя, что этот раунд он выиграл.

– Да, но если он отвертится от товарищеских, – не отступал Джейк, – он тем самым все равно посадит вас в лужу и подорвет ваш авторитет. А это не годится. Так ведь? – Он повернулся к Слейтеру: – Я прав?

Слейтер внимательно посмотрел на него и ответил не сразу. Он все это время сидел молча и наблюдал за ними, зная, что они борются между собой за его одобрение. Это ему было приятно. На стороне Джейка, конечно, все преимущества его звания, но Джейк – трус и последователь старой патерналистской школы, которой Слейтер и его поколение рано или поздно неизбежно дадут бой. А молодой Хомс ему нравился.

– Да, – наконец сказал он. – Вы правы. Главное, – он перевел взгляд на Хомса, – чтобы вы как офицер не позволили возникнуть даже тени подозрения, что солдат заставил вас отступиться. Что касается бокса, то сам по себе он здесь не имеет значения, – добавил Слейтер, глядя на Джейка.

Джейк предпочел пропустить последнюю фразу мимо ушей. Перевес был временно на его стороне, к тому же ему удалось сменить тему: пока достаточно и этого. Но он был взбешен уже тем, что ему, подполковнику, пришлось сражаться с Хомсом.

– Если в ближайшее время он не выйдет на ринг, – холодно сказал он Хомсу, – вы обязаны его сломить. Другого пути нет. Спустите с него хоть семь шкур, но по крайней мере к зиме, к чемпионату, он должен быть у вас как шелковый.