— Мы ей расскажем правду, Алекс, — хищно улыбнулся я, пока в голове достраивался план.

— А какую именно?

Я загадочно приподнял брови, оценив тонкость юридического подхода. Действительно, правда тоже бывает разная.

— Мы ей расскажем, как ушла к Праматери ее подруга, — начал я, но он тут же меня перебил:

— А она нас сразу к Великим Предкам отправит своей прекрасной огненной магией!

— Сразу, может, и попытается, — согласился я и достал из внутреннего кармана одну из жемчужин. — Держи при себе. Сила Праматери защитит тебя какое-то время. Если не будешь сильно подставляться, останешься живым и даже не сильно закоптишься. Тем более, что первый огонь придется по мне.

— Это еще почему? — чуть не обиделся он.

— Работа у меня такая, — неужели, каждый раз нужно напоминать о том, что с начала времен Ловцы, в первую очередь, следят за тем, чтобы именно марены не нарушали Запретов, а уж потом — все остальное. — И реакция на нее соответствующая. Тебя она, может, даже не заметит.

— А вот сейчас было обидно, — усмехнулся Алекс.

— Переживешь, — оценил шутку я. — Так вот. Мы расскажем ей о Гертруде, как она вспоминала былые времена и спросим про ее ожерелье. Наверняка, Лилит знает, где они с ними прощаются. А насколько я успел понять, Эллара была та еще хитроумная бестия. Вероятность того, что она спрятала свое на самом видном месте очень велика.

— Что ж, — согласился вампир, запихивая жемчужину в карман штанов. — Неплохой план, возразить мне нечего. Давай попробуем. Жаль, конечно, что я совсем не в курсе ваших законов, можно было бы и не так развернуться! Но работать придется с тем, что есть.

План был неплох ровно до того момента, пока мы не приступили к его реализации. Потому что хорошо, когда вас где-то ждут, хуже, когда там же — поджидают.

— Что тебе от меня нужно, Ловец? — очень неприятно усмехнулась высокая худая старуха, одетая по моде технического мира, откуда мы прибыли несколько дней назад, опираясь на черенок лопаты.

Красавицей ведьму можно было назвать только с очень, очень большой натяжкой. А уж ее пристальный, мгновенно парализующий взгляд отбивал вообще все желания, кроме одного — провалиться в преисподнюю, к ее папаше. Возможно, даже вместе с лошадью.

Подъехав к коттеджу, мы обнаружили, что ограда вокруг него иллюзорная, а во дворе никого нет. То есть совсем никого, абсолютно. Дом тоже казался вымершим. На одном из пустых садовых шезлонгов, расставленных вокруг чаши огня, сиротливо лежал забытый плед и старинный гримуар в очень подозрительном кожаном переплете. Осторожно объехав дом по кругу, мы обнаружили ее в огороде. Я чуть не потер глаза, поняв, что могущественная ведьма, дочь самого Огня, на самом деле высаживала в аккуратные теплицы огурцы. Правда, это было до того, как ограда дала ей знать, что пожаловали гости.

На костлявой, как птичья лапка, и такой же когтистой, ладони вспыхнул язык изначального огня.

— Я принес плохие вести, Лилит…

С тяжелым вздохом спешился и сделал несколько шагов вперед, ненавязчиво прикрывая собой и вампира, и наш четвероногий транспорт. Мне-то она ничего критичного сделать не могла, а вот им — очень даже! Во второй руке и глазах Лилит вспыхнуло пламя, ведьма слишком бодро для своего почтенного возраста перетекла в атакующую позицию и процедила:

— У тебя тринадцать слов, Ловец. Хорошо подумай, какими они должны быть…

Николетта

Сложно сказать, чем "особенные" эльфийские лошади отличались от обычных, но ехать на них и впрямь было удобнее, чем на волке. Правда, не так весело. Нинголор большую часть дня отмалчивался, как и Габриэль. Было очень похоже, что мужчины банально дуются друг на друга. Очевидно, что Габриэлю не столько нравилось отвечать за сохранность моей жизни, сколько не нравилось подчиняться какому-то эльфу. В то время, как эльфу очень хотелось отдать долг чести хозяину Древней Пущи и совсем не нравилось командовать тем, кто внес распри в его размеренную жизнь. Впрочем, у меня было подозрение, что обижало его больше то, что ведьмак имел наглость не соблазниться его сестрой. Но спрашивать, чтобы уточнить этот момент, я не стала. Подумать и так было о чем.

Тетку Кали я не видела уже лет десять. Последний был как раз на семидесятилетие Гертруды. Бабка примчалась в ярко-розовом кабриолете, едва не оставив подвеску на память местным жителям. Подарила какой-то безумно дорогой подарок и крохотную коробочку с таинственной надписью на неизвестном мне языке. На подарок подруги моей тетке явно было наплевать, а вот увидев коробочку, она побледнела и едва не хлопнулась в обморок. Хорошо, у меня в сумке оказался нашатырь (частенько брала с собой в суд, а в тот день приехала на юбилей сразу после заседания).

Гутю-то мы откачали, но на все вопросы о содержимом загадочного подарка, она посылала меня в далекое пешее, не стесняясь в выражениях. Единственное, что удалось тогда подслушать, это то, что "жив еще старик" и "как бы я хотела, чтоб тогда все сложилось иначе". Кста-а-ати, не могло ли это быть как-то связано с моим недавним знакомцем, князем-колдуном? Хм-хм.

— Господа, — обратилась я к мужчинам, неторопливо трусившим по сторонам от меня (подозреваю, что они не столько боялись, что я сбегу, сколько — что свалюсь даже с этой, крайне удобной, ездовой скотины). — Как вы думаете, что мог подарить престарелый воздыхатель своему не менее дряхлому предмету обожания?

— Что-что?

— Ты о чем?

— Ты про князя и бабку свою?

Догадливостью порадовал, как водится, Фенрир. Чем навел на мысль о том, что мозговой центр этой компании находится в звериной голове.

— Да, смышленое животное, — задумчиво пробормотала я. — Именно. Я сейчас вспомнила, что лет десять назад именно Кали привезла странный сверток, после вручения которого моя, в общем-то, не склонная к сантиментам тетка практически потеряла сознание…

— Череп врага? — насмешливо предположил волк. — Его ухо? Палец?

А вот мужчины издеваться не стали, а задумались всерьез.

— Ты говоришь, он ее до сих пор любит? — задумчиво протянул Иммераль, мы с ведьмаком согласно кивнули, и он продолжил размышлять вслух. — А она его?

— Вообще-то не знаю, — смутилась я. — Честно говоря, Гертруда никогда не была особенно чувствительной. По сравнению с ней тетя Кали и тетя Лилит были само радушие…

Габриэль Мериваль и Иммераль Нинголор очень недоверчиво хмыкнули в один голос, а Фенрир не преминул озвучить:

— Чем блондинка отличается от брюнетки? Обе ведьмы хитровыдуманные!..

— Такой смелый и прямолинейный? — язвительно уточнил Иммераль. — Вот и скажи это Кали при встрече.

— Я прямолинейный, но стеснительный, — впервые на моей памяти, пошел на попятный волк. — Поэтому я ей отважно эту правду в лицо подумаю.

— Значит, это должно быть что-то позначительнее драгоценностей, — кивнул эльфу ведьмак.

Но дальше этой ценной мысли их рассуждения не пошли. Спустя еще десять минут я вообще перестала понимать, что они там перечисляют — то ли названия снадобий от ревматизма, то ли древние артефакты. Зато как-то незаметно помирились. И, видимо, от радости не заметили, что день начал клониться к вечеру.

Насколько я поняла из ночного разговора с эльфом около уборной, пока они беседовали о передаче прекрасной меня из рук в руки, прилетел гонец от князя-колдуна. К его лапе был привязан клочок пергамента, на котором коряво было нацарапано: "План изменился. Дальше едете оба. Нинголор — главный". Ни причин, ни конкретики. Естественно, ведьмак не обрадовался — он-то, судя по всему, рассчитывал сдать меня эльфу и удрать с глаз долой в Пущу, чтоб душу себе не травить. А тут вон как дело обернулось! Но хуже было то, что эльфу первому пришло в голову расспросить про Эллару у подруги ее сестры.

Дело в том, что из этой троицы Кали была самой общительной и дружелюбной. Возможно, по причине своего человеческого происхождения. Тут я очень скептически усмехнулась.