Лобок коснулся его мягких коротких волос, когда член целиком оказался внутри, притираясь по стенкам. Я начала раскачиваться, прикрыв глаза, чтоб обезличить физические величины в разуме. Пара минут и Хейз уже не был так противен, как вначале. Я насаживала себя на член с лёгким усилием и толчком в конце ритма. Удовольствие болталось где-то рядом, а я никак не могла ухватить его или коснуться. Я продолжала этот заход вновь и вновь, всё больше усиливая такт, но каждый раз до наслаждения нахватало какой-то малость. Мне показалось, что я занимаюсь сущей ерундой, доставляя себе лишь дискомфорт и ничего больше.

Я изменила тактику и не спеша перелегла на торс Хейза, вытянувшись на всю длину. Процесс изменения положения тела, как-то странно сказался на нём самом. Хейз обвил руками и прижал к себе, дыхание его ещё больше зачастило. Когда это произошло, я стала вновь покачиваться на нём. Мои бёдра плотно прилегали друг к другу, а ноги покоились между его. Я уложила голову Хейзу на грудь, обхватила руками плечи. Лёгкая дрожь прошлась по рассудку, когда знакомый ритм сердца коснулся слуха. Я, словно успокоенная, начала насаживаться на пенис медленнее и сильней, отчего амплитуда действий стала длиннее. Стон сам собой вырвался, когда первые звоночки удовольствия раскатались, как масло по тесту. Он стал громче и чётче, когда время пошло в том же ритме, что и такт близости. Я вцепилась пальцами в Хейза, чтоб не упустить ни одной тактической возможности. Внутри натянулись невидимые струны, протянутые между рёбер замысловатым образом. На шее Хейза я нашла губами пульсирующую жилку и обхватила её устами. Мне вдруг пришло в голову, что я трахаю Хейза, как парень — сверху, на весь объём, без лишних эмоций и телодвижений. Эта ассоциация мне понравилась. Хейз кончил раньше, чем я достигла оргазма и мне показалось, сделал это специально, только и ждав, когда я достигну того ближайшего перехода, чтоб покорить вершину. Я сползла с него, не спрашивая разрешения, и закрыла глаза, выравнивая сбитое дыхание.

— Траха от тебя как от козла молока, — сказал Хейз, наваливаясь на меня и хватая за подбородок, чтоб посмотрела на него. — Пока я не вижу особой заинтересованности, что ты жаждешь вернуться домой. Ебешься, как первокурсница. Тебя мало имели — это ясно, как день. Парни небось тебя начинали замечать, только когда алкоголем накачаются.

— Можно мне в ванную? — чуть дрогнувшим голосом произнесла я.

— Валяй, — ответил Хейз, ложась рядом. — Можешь зависнуть там подольше, чтоб не мозолить глаза.

Я на дрожащих ногах ушла в смежное помещение, плотно закрыв за собой дверь. Ванная наполнялась горячей водой, а я сидела на полу и приглушённо выла в большое полотенце, закусив его зубами. У меня даже слёз не было — продирающий ком в саднящем горле, что располосовывал по живому. Это был срыв. Приступ бессильно ярости. Мне казалось у меня есть силы и возможности противостоять всему этому, но как видно — нет. Я на мах проходила все психологические тестирования о профпригодности, но реальная жизнь не имела ничего общего с эфемерными негативными ситуациями продолжительного действия. День, два — с этим я ещё была в состоянии справиться, но дальше полный износ и расшатка нервной системы.

Я выключила воду. Легла на пол. Постаралась расслабиться и отключится от всего. Я могу избавиться от всего этого. Могу вернуться домой немедленно. Понадобились усилия, чтоб дыхание выровнялось, а сердце застучало ровнее. Тело послушно отдалось мысленным приказам. Удары сердца отмеряли секунды до перехода. Я шла шаг за шагом, чтоб покинуть пределы плоти. Остановилась на полпути. На потолке играли блики воды и отблески искусственного света. Картинка колебалась и колыхалась. По-своему успокаивала и по-своему захватывала.

Я закрыла глаза. Она так и осталась внутри век. Раз за разом играя с разумом, словно в пятнашки. Я тут. Я там. Я здесь. Поймай, если сможешь. Найди, если сумеешь. Что-то мягко коснулось памяти. Как зыбкий сладкий сон. Как явь, на грани мечты. Слёзы медленно сползали по уголкам глаз. Робко душа искала пристанище.

У меня не было сил и желания продолжать борьбу, но только теперь я поняла, что и не было права. Не потому, что боялась расправы Хейза за своё непослушание. Я дала клятву и обет. Я обещала служить и приносить себя в жертву день за днём. Десятки людей ждут своей участи и права на полноценную жизнь. Кто даст им это? Никто не выполнит мою работу за меня. Нас слишком мало, чтоб пренебрегать такими обязанностями.

Я медленно поднялась и переместилась в горячую воду, раскручивая кран на максимум. Задевают слова и поступки чужого тебе человека? Эгоизм. Эгоцентризм. Жалость к себе. Всё себе и на себя. А смысл ни в этом, чтоб спасти жалкую физическую оболочку. Смысл в том, чтоб вернуть себе цельную личность, со своим правами и взглядами.

Хейз вошёл, когда я усиленно растиралась губкой до красноты. Он несколько минут смотрел на меня. От него не укрылся ни мой ожесточённый взгляд, ни брошенные и смятые на полу полотенца.

— Давай заканчивай. Ещё один трах мне не помешает.

Я коротко кивнула, продолжая намыливаться.

Хейз продолжал смотреть, а потом произнёс:

— Какие комплименты тебе делали мужчины?

Я вышла из воды, взяла чистое полотенце и начала вытираться.

— Говорили, что у меня красивые глаза.

— Это всё?

— Нет. Но это самое приличное из всех.

— Ты должна быть озабочена умасливанием моих чресл, а ни услаждением моего слуха.

Я обернула полотенце вокруг тела, открыла заглушку, чтоб выпустить воду и села на бортик ванны.

— Раз так. Тогда слушай.

Речь потекла сама собой, выуживая из уголков памяти разные моменты и события.

«Детка, тащи свою попку, мне срочно расслабиться нужно».

«Если ты сейчас не сядешь мне на член, я сам тебя усажу и мало не покажется».

«Одежду смени, я твои соски за версту вижу, а не сменишь, я эти бусинки зашпилю к твоей заднице».

«Ты свои пальчики сначала на мой член положи, а потом втирай, что руки не с того места растут».

«Мне твоя болтовня по барабану, ты делом докажи, что без ума от меня».

«Ты на секс пришла или фильм смотреть? Вот и не ломайся и вали в душ, а то я тебе шею намылю до самых пяток».

«Мне твоя мышиная возня и кошки мышки ни к чему. Мне от тебя не прелюдия нужна, а то в какой позе лучше всего мой член войдёт в тебя».

«Езжай сюда, кайфовать ты на мне будешь, а ни в баре».

«Бусинка, я б тебя затрахал с этого ракурса до самых сосков».

«Ты дуру мне тут не включай, ещё раз этого мажора рядом увижу, я тебе одно место собственным членом приколочу и хрен достанешь».

«Малышка, мне до твоего замшелого профессора дела нет, ты сначала мне обязательную программу на зачёт сдай, а потом можешь к нему валить».

«Ты губки-то не надувай и ротик прикрой, я не посмотрю, что мой член больше его, всажу, по самое не балую».

«Крошка, хватит крутить задницей, а то я твою попку пришпандорю на свой хер».

Я выдохлась. Можно ещё было разных эпизодов припомнить, но эти были самые яркие моменты.

— Даже странно, что у тебя ни с одним из них не сложилось.

— Это не их вина, — произнесла я, вставая и направляясь обратно в комнату.

Хейз остался. Через некоторое время оттуда послышался шум воды. Я, скинув полотенце, легла на кровать и забралась под одеяло. Прикрыв ненадолго глаза, я почти тут же провалилась в сон. Сладкий, как послевкусие вина. Все эти озвученные фразы вывели из забытья отрывки жизни, что были нанизанные на нить сердечной мышцы. Бусинка. Мышка. Крошка. Для кого-то я действительно была осмысленным восприятием этих слов. А, возможно, ещё и осталась.

Наутро, когда проснулась, Хейза в номере не было. Он уехал по делам, оставив для присмотра за мной Роя.

После завтрака, достав путеводитель и конспект, я расположилась на диване в гостиной. Первый просмотрела, чтоб прикинуть воображаемый план моих экскурсий для описания в отчёте для генерального, а второй продолжила читать с места, где остановилась. В номер постучали, едва я успела заняться лекциями. Рой, что находился вместе со мной в комнате, отправился узнать кто.