— А если тебе завязать глаза, только членом ты сможешь определить кто из нас кто, если мы будем в одинаковых позах?

Хейз вскинул брови вверх — видимо, такой эксперимент никогда не приходил ему в голову.

— Забавно ты мыслишь, — бросил он, трахая чуть медленнее, отвлёкшись на мой вопрос. — Самому интересно. В следующий раз проверю.

— На пятерых, — произнесла я.

Удивление больше отразилось на его лице.

— Зачем тебе столько?

— Для чистоты опыта.

Он пропустил на десяток секунд очередной виток перехода, отчего несдержанно выругался.

— Больше не отвлекай меня! — бросил он гневно.

Я задумалась, стараясь всё же не сводить глаз с процесса, чтоб не возникло сомнений, что мне это всё ещё интересно. Хотя занимали меня уже совершенно другие мысли.

После ещё одного круга кончил он в девицу с завышенными, по моему мнению, децибелами стонов. После чего, расслабившись, опустился в кресло, предназначенное для меня. Я отвела взгляд и уставилась в потолок, созерцая пустое пространство вверху.

— Иду сюда, — произнёс Хейз.

Я из-за задумчивости и приглушённого тона, с которым мужчина произнёс речь, ни сразу обратила внимание на его слова.

— Иди сюда! — громко заявил он.

Я посмотрела на Хейза. Я подвисла, не понимая хочет ли он этого от меня или требует выполнения этих действия ещё от кого-то. Хейз резко встал и направился ко мне. Схватив за руку, он стащил меня с кровати.

— Я тебе говорю, чёртова ты сука!

— Обратился бы ко мне по имени, я ведь здесь не одна, — произнесла я с обидой.

— Я, по-твоему, ради себя всю эту хрень замутил?! — выпалил он.

— Ты мог бы этого и не делать, я тебя к этому не принуждала, — проговорила я тише.

Хейз стоял, кипя от негодования, для которого, по моему мнению, совершенно не было оснований. Он мгновение смотрел на меня, а потом перевёл взгляд на девиц.

— Вон отсюда обе! — зло проговорил он, не выпуская мою руку из своей.

Пара минут у девушек ушло на сбор вещичек и поспешное бегство. Как только они исчезли за дверью, поведение Хейза резко изменилось. Лицо стало хищно-мягким, улыбка ласково-обнажённой.

— Чтоб ты понимала, если я вожусь с тобой столько часов кряду, то какое дело мне может быть до этих хуячих шлюх? — проговорил он каким-то нежным полушёпотом.

У меня пробежали мурашки по коже. Туловище, словно предчувствуя опасность, стало отклоняться назад, чтоб по максимуму увеличить расстояние между нами. Хейз вдруг прижал меня к себе медленным, растягивающим время, движением. Я вздрогнула всем телом. Лёгкое замешательство и моё тело, совершенно непонятно для меня, отреагировало на соприкосновение с его горячей и липкой от пота кожей. Грудь, упираясь в его, затопорщилась твёрдыми сосками. Между ног сладко разлилось тепло желания. Я часто задышала, губы приоткрылись, глаза расширились.

— Ты чего-то хочешь? — спросил он, шепча фразу и в это же время щекоча кончиком языка хрящик уха. — Ну же. Говори.

— Я не уверена, — выдохнула я.

— А вот мне, кажется, всё наоборот.

Руки Хейза ласково прошлись по спине и остановились на шее, поглаживая и приминая её. Я отдалась этому действию, прогибаясь к его рукам. Он наглаживал кончиками пальцев так, что тело расслабилось и обмякло, желая отдаться этим движениями больше. Я прикрыла глаза, получая удовольствие. Нескольких минут хватило, чтоб исчезла подозрительность и недоверие. Ни тени сомнения, ни капли тревог.

А потом разворот на сто восемьдесят градусов. Хейз резко ухватил меня за локти, выворачивая плечи назад, а ногой делая подсечку так, что я, вскрикнув, пала на колени перед ним ниц. Хейз молниеносно воспользовался ситуацией: он уткнул меня лицом в пол, ещё больше выворачивая руки, чтоб я как можно сильнее стремилась прижаться грудью к коленям. Я судорожно задышала. Хейз идеально соблюдал баланс: мне было жутко неприятно, но не до такой степени, чтоб боль застила глаза.

— Ну что, усвоила урок?! — проговорил он своим обычным голосом.

— Да, — сдавленно произнесла я.

— Что ты там про четвереньки говорила… — произнёс он, обходя меня вокруг, продолжая удерживать руки.

Заход пениса был аналогичен пируэту поступков: мягкая поступь сменилась алчным актом воздействия с мгновенной скоростью перехода. Руки вскоре он мои отпустил, и они безвольно упали, затёкшие и ноющие. Но вместо них он ухватил мои волосы прямо у корней, утягивая их на себя, отчего голова запрокинулась назад. Член его ходил и ходил, раздирая слаженностью прохода от самого начала до самого конца. Кончил он мне в рот, когда в самый последний момент, дёрнул меня назад и в два захода прочертил пенисом по языку, распахнутого во вдохе восклицания рта. Для острастки Хейз, прежде чем отойти от меня, существенно толкнул ногой вбок, чтоб я распласталась на полу. Мне показалось, что я приняла какую-то несуразную позу, из которой смогу выбраться только, если как следует постараюсь.

Хейз скрылся из вида, по всей видимости, отправился в душ. Я лежала и не хотелось ни вставать, ни ходить, ни двигаться. Даже на дыхание не было сил. Мне хотелось какого-то энергетического источника, что подпитал бы упавшее состояние духа.

В процессе работы нередко случалось, что ты работаешь на износ, из последних возможностей, но ничего общего с настоящим надрывом усилий, чтоб из-за дня в день проживать и быть — всё это не имело сейчас ничего общего. Я чувствовала, что надсаживаю собственный организм в неестественных стараниях, в немыслимых ситуациях, что укладывались в голове, только если ты с ними смиряешься, но и на смирение уходят сверхчеловеческие возможности.

Я лежала, безвольно ожидая дальнейшей участи. И вот ведь, странное дело, я лежала на твёрдом полу, без сил, в некомфортной обстановке, но тело, повинуясь то ли инстинктам, то ли годам практики, уволакивало в сон всё больше. Я хотела было всё-таки собраться и встать, чтоб перелечь на кровать, а потом подумала, какая к чёрту разница, где я проведу несколько часов сна, если сон этот будет в обществе ненавистного до нервного тика человека.

Из провала темноты меня вывело прикосновение и движение тела по какой-то нераспознанной с первого раза траектории. Я приоткрыла глаза — Хейз был виновником моего очередного, нежеланного раньше времени пробуждения. Он поднял меня с пола и переложил на кровать. Сделано это было мягко и бережно. Едва голова коснулась подушки, я вновь начала засыпать.

Хейз прижался ко мне всем телом на мгновение, его рука погладила область между ног.

— В следующий раз не стоит скрывать, что вожделеешь меня, — проговорил он возле моего уха. — Не забывай, от твоего поведения зависит твоё дальнейшее будущее.

Он, не дожидаясь ответа, отстранился, давая, наконец-то, возможность уснуть по давно заведённому правилу.

Проснулась я от шума за дверью. Меня посетило чувство дежавю от мужского и женского голосов, что в очередной раз пререкались между собой. Да сколько ж у него баб, что идут и идут, словно им тут мёдом намазано?!

— Не надо мне эту хуйню в уши заливать! Ты свою часть отработала и точка! А свои чувства засунь себе в задницу и похорони там!

Послышались женский плач и истерика. Голос Хейза вновь вещал:

— Прекрати свои вопли! Иначе я заткну тебя кое-чем похлеще, чем мой член!

Женское рыдание стало громче, но лишь на мгновение, после которого тут же резко стихло. Кому-то явно заткнули рот.

Я села на кровать и начала тереть глаза. По всей видимости, по времени уже день. Я встала с кровати. Голова закружилась и тело повело в сторону, как при опьянении. Я остановилась, а потом не спеша села обратно на постель. Нелегко переносить постоянное напряжение от происходящих с тобой событий. Я посидела ещё немного, а потом, убедившись, что всё нормализовалось, направилась в ванную комнату.

Я лежала в горячей в воде и старалась расслабиться и не о чем ни думать, когда в помещение вошёл Хейз.