А после «первого раза» каждая смерть отнимала у мага примерно по месяцу жизни. То есть, убийство десяти простых людей, неважно, ялайцев или имперцев, сокращало год жизни… Нетрудно посчитать, что Эйрик, если он не сотворил в самом начале что-то жуткое с кучей жертв, убил магией около трёхсот человек… Не чернокнижников — обычных солдат.

Остальные маги, приехавшие к нам хоть и выглядели стариками, но на самом деле тоже были молодыми. Я понял это по их разговорам, по фразам, которые они употребляли, темам которые обсуждали. Каждому из них было не больше тридцати лет! И все они являлись машинами для убийств, Магистрами боевой магии, построенной, преимущественно, на стихиях.

Эйрик рассказал нам, что генерал Молох дал их группе важное задание. Имперская разведка доложила, что ялайская деревня, которую мы должны спалить, используется как плацдарм для будущего нападения на Имперские территории. Исподволь, тихо и незаметно туда свозятся боевые артефакты, оружие, зелья и ящики с неизвестным содержимым, которые прятались в деревне.

И что куда хуже — там, по слухам, создавали Келауров…

Двенадцать дней мы вместе с частью «Чёрного отряда» пробираемся вглубь ялайской пограничной территории. Проходим по кромке Сартоэльского леса миль на шестьдесят от границы, и за это время сталкиваемся с двумя небольшими группами вражеских солдат. Обе без проблем уничтожаем, а тела врагов закапываем в снег, чтобы другие отродья, которые вздумают двигаться вдоль леса на запад, не обнаружили наших следов.

Последняя стычка случилась два дня назад. А сейчас, замерзая в неподвижности, мы несколько часов ждём наших разведчиков, отправленных к деревне, в небольшом подлеске, засыпанном снегом.

Мороз щиплет лицо, поэтому я поправляю шарф, которым замотался по самые глаза, и ниже натягиваю шапку.

Холодно!

Только-только начинает светать, морозное солнце подсвечивает крыши домов, заваленные снегом, из печных труб поднимается дым. Вражеская деревня перед нами как на ладони — до неё чуть меньше мили, и вокруг — ни души.

Как наши лазутчики в белых плащах возвращаются, я даже заметить не успеваю. Только слышу за спиной приглушённый разговор и вижу, как Эйрик негромко перебрасывается словами с Имлерисом, Бликом и Корягой. Главный разведчик «воронов» активно жестикулирует, указывая на деревню.

— В округе — ни души, магистр! — возбуждённо шепчет он. — В деревне тоже тихо. Видели пару десятков селян, да и только. Следов обозов нет, одна-единственная дорога на восток и та заметена. А снегопад-то был семь дней назад! С тех пор сюда явно никто не приезжал.

— Нам же лучше, — отстранённо замечает Эйрик. — Капитан, командуйте людям, чтобы окружали деревню. Мои люди равномерно распределятся между вами. Нападёте по сигналу — я подожгу пару центральных зданий, вы увидите.

— Но как же…

— Насчёт чернокнижников не переживайте, — отмахивается брат Айрилен. — «Чёрный отряд» прекрасно справляется с этими отродьями. Главное — будьте настороже и не подставляйтесь под стрелы. Передайте приказы своим людям, и начинайте рассыпаться.

Мы входим в поселение на рассвете, подобравшись по пухлому снегу вплотную к деревне и ворвавшись в неё по знаку Эйрика. Он делает, как сказал — каким-то мощным заклинанием огня заставляет вспыхнуть две добротные избы, будто копны сена.

Там внутри оказались люди. Они, словно живые факелы, пылающие, кричащие от боли, выскакивают и тут же попадают под выстрелы лучников и арбалетчиков.

Деревушка небольшая — никакого ограждения, три улицы, три десятка дворов. Нам не составляет труда окружить её и, сжимая кольцо, стягиваться к центру, убивая всех, кто попадается по пути. В основном это измождённые тяжёлой зимой старики, женщины, немногочисленные худые мужчины…

У «воронов» не возникает никаких вопросов — на нас бросаются с вилами, косами, серпами, с голыми кулаками. Приказ Эйрика не допускает никаких трактовок — убить всех, кто есть в деревне. Вот только, когда мы зачищаем одну из улиц, я понимаю — чернокнижниками или воинами тут даже не пахнет…

Журавль всаживает стрелу меж лопаток женщине, пытающейся нырнуть за сарай. Она вскидывает руки и падает в сугроб.

— Энда! Энда! — кричит мужчина, выскочивший из дома следом за ней, бросается к жене (почему-то я думаю, что она его жена…) и даже не делает попытки защититься от подскочившего к нему «ворона».

Короткий взмах мечом — и ялаец падает рядом с раскроенной головой…

— Нанэр! Нанэр аро! А-а-а! — слышится где-то за ближайшим домом крик и обрывается жутким бульканьем.

— Сдохни, ялайское отродье!

Гул ревущего пламени, клубы чёрного дыма, отчаянные вопли…

Я не убиваю ни одного человека. Жителей деревни мало, и все, кто разбегаются, попадают под первую линию зачистки. С десяток человек пытаются рвануть в сторону замёрзшего ручья у южной оконечности поселения, но там их своими заклинаниями истребляют «чёрные»…

А я… Видя весь этот ужас, не тороплюсь вперёд. В голове не укладывается мысль — зачем?! Зачем убивать обычных крестьян, живущих где-то на отшибе?!

— Проверяем дома и сараи! — рявкает Эйрик, когда мы собираемся на крошечной центральной площади вокруг небольшого, закрытого на зиму колодца. — Если находите что-то странное — зовите одного из моих людей. Всех, кого обнаружите — убить. И смотрите внимательнее, эти крысы любят прятаться по углам. Капитан ди Марко!

— Да, магистр, — отвечает чуть позеленевший Имлерис. Очевидно, его тошнит от происходящего.

— Отрядите тридцать человек, пусть рассыпятся вокруг деревни и следят, чтобы никто не ушёл.

— Хорошо.

Часть «воронов» уходит за деревню. Я тоже бы хотел убраться отсюда, но у меня нет лука, так что наша десятка остаётся проверять жилища на восточной окраине. Хенрир нервно теребит под шапкой порванное ухо. Про себя я отмечаю, что десятник всё время держался рядом со мной и не пытался убивать несчастных селян…

— Я осмотрю этот дом. Ловкач! — он окликает ещё одного мечника, — Ты со мной. Рой, Пек, загляните в соседнюю хибару.

— Так точно, сержант! — с энтузиазмом отвечает шнырь и бежит к указанной постройке с обнажённым клинком.

Я хмуро следую за ним.

— Заперто, хрраш! — высунув язык от усердия, парень пытается выдавить дверь. — Поможешь?

— Отойди, — велю я и с размаха впечатываю подошву зимнего сапога рядом с ручкой.

КРРА!

Дверь с грохотом распахивается, и Пек тут же ныряет внутрь.

Внутри — очень скудная обстановка. После крохотных сеней мы попадаем в одно большое помещение. Обмазанная глиной печь посреди него, отделённая занавесями спальня с парой лавок,четыре стула в южном углу, два сундука, кухонная утварь, на столе тарелки со свежей, но скудной едой, будто здешняя семья недавно собиралась садиться завтракать…

Пек проходит вдоль стен, сбивая предметы на пол и наступая на глиняную посуду. Я морщусь.

— Тебе что, пять лет?

— Тварям всё равно не пригодится!

— Ты шумишь. Меня это раздражает. Так понятнее?

Шнырь отворачивается и что-то бормочет себе под нос. Затем распахивает один сундук, второй…

— Ого! — удивляется он и… за шкирку вытягивает из ларя мальчишку!

— Треберро стан! — выкрикивает тот, но Пек выписывает ему такую затрещину, что ребёнок мгновенно замолкает и начинает хныкать.

Он совсем ещё юн… Даже мал — года четыре, может быть — пять. Весь в пыли, в синеньких штанишках, простой полотняной рубахе, подпоясанной синим же кушаком, в меховых унтах… Длинные вьющиеся волосы, курносый…

— Молодое ялайское отродье! — скалится Пек и заносит над ребёнком меч…

Прежде чем клинок разрубает мальчишку, тот изворачивается, кусает шныря за палец. Вскрикнув, Пек выпускает мальца, трясёт рукой.

— Ах-ты, гнида мелкая! Щас сдохнешь! — вопит сослуживец.

И в этот момент из-за печки выскакивает худенькая девушка со сковородкой в руках! Подскочив к оторопевшему Пеку, селянка с силой опускает предмет утвари на его голову. Тот не успевает увернуться, и сковорода попадает по подбитому мягкой подкладкой шлему. Раздаётся звон, шнырь грязно ругается, и снова замахивается мечом — на этот раз на девушку.