Он хмуро смотрит на меня и, разумеется, не узнаёт.
— Ты что, идиот?! Чего ржёшь? Давай к требушетам, их надо защищать!
Он не видит, что происходит позади. Не видит, как сверху, растопырив когти и поведясь на блеск его, слегка заляпанного кровью доспеха, приближается кейлас. Не слышит, как отдалившиеся всадники, которые должны были охранять сына самого генерала Слэйта, выкрикивают предупреждения и скачут обратно.
Тварь вот-вот вцепится в брата, и…
Я замахиваюсь, что есть сил.
Брошенный мной меч пролетает в какой-то жалкой ладони от головы Робба, заставляя его вскрикнуть. Сила магии, которую я вливаю в мышцы, чтобы усилить бросок, позволяет метнуть оружие куда дальше, чем обычно — на тридцать с лишним шагом.
Крутанувшись и сверкнув в свете солнца, клинок остриём влетает в глаз кейласа, пробивая плоский череп твари насквозь. С диким клёкотом, полным боли, чешуйчатый летун переворачивается в воздухе через голову. Он проносится в паре шагов от брата, хрустя костями и ломая крылья, с грохотом падает на землю, прокатывается по ней и замирает.
Робб, замерев, смотрит то на мёртвого кейласа, то на меня расширившимися глазами.
— Ты… Ты… — Брат не может закончить фразу, и я, не удержавшись, картинно кланяюсь.
— Всегда рад помочь, милорд. Но вы бы всё же смотрели в оба.
А затем подхватываю валяющийся рядом чужой меч, и бегу к ближайшим мертвецам, которые уже устремились в нашу сторону…
Глава 13 — Штурм. Часть 2
Я устал… Только сейчас понимаю, как сильно я устал за время сражения. Меч кажется невыносимо тяжёлым, и даже укреплённые магической энергией мышцы не помогают полностью игнорировать вес оружия.
Дышится с трудом, глаза заливает пот, кожа и одежда покрыты засохшей кровью, грязью, пылью. В голове какое-то отупение, забивающее все эмоции в самый дальний угол души.
Нет ни жалости, ни сострадания, ни злобы, ни ярости… Ничего.
Только сильнейшее желание отдохнуть хотя бы четверть колокола…
Не знаю, сколько продолжается сражение под стенами Ранхольда. Я потерял счёт времени после того, как мы в третий раз оттеснили врагов за наши укрепления, опрокинули ялайцев реку, и…
Снова отступили.
Ялайская гниль! Мы то отходили, то атаковали, наши резервы подключались к бою, требушеты забрасывали квадраты вражеской пехоты за рекой огненными снарядами, кавалерия прокатывалась по противникам лавиной, спускаясь с холмов, когда становилось совсем худо, маги сражались с магами, защищали нас, сбивали кейласов в небе…
Но всего этого было недостаточно, чтобы победить.
У ялайцев было большое преимущество в магической силе. Их малефики не щадили себя, используя магию против всех вокруг. На моих глазах теневое колдовство окутало пару сотен наших бойцов и превратив их в высушенные трупы, а вызвавший заклинание чернокнижник тут же сам стал стариком, умерев прямо на поле боя…
Тёмные колдуны, в отличие от магов Империи, не стеснялись убивать людей своей волшбой. Но у них никогда не было такого количества воинов, как у нас. И, кроме технического прогресса, это было главным, за счёт чего мы всегда побеждали в вековых войнах с Ирандером и его последователями. Так было семьсот лет назад, четыреста, и шестнадцать.
Но не здесь, и не сейчас, не в Ранхольде.
Я не знаю, как так получилось. Не знаю, почему генерал Молох не стянул сюда больше сил, понимая, что двадцать с лишним тысяч тёмных идут уничтожать один из важнейших рубежей обороны Империи. Может быть, кроме моего отца прочие подкрепления просто не успели сюда прийти. Может быть, у главы Северного кулака имперской армии был какой-то другой план.
Может быть, его знали тысячники, и даже сотники… Но нам, простым солдатам, его никто не рассказал…
Как горная река после проливных дождей пытается разбить шаткую дамбу, так грязный и бурный поток ялайцев пытался пробиться сквозь нашей бреши обороны. Но солдаты Империи стояли насмерть, снова и снова давая врагам отпор.
Все порядки давно смешались. Я понятия не имел, где моя сотня — часть её была убита, часть раскидало почти на целую милю по полю битвы за стеной . Первая линия требушетов была разбита и уничтожена.
По некоторым из них жахнули малефики. Другие “метатели” разбили кейласы и пехотинцы ялайцев, которых удалось остановить только конницей.
Сейчас нас снова теснили. Чернокнижники раз за разом оживляли мертвецов, увеличивая и без того большой перевес в «живой» (если так применимо говорить об уже павших, но сражающихся на стороне противника воинах) силе. К счастью, имперские маги, пусть их было и немного, не позволяли волнам мертвецов захлёстывать наши ряды. «Кукол» им можно было убивать безо всяких последствий, и с чем-чем, так с этим Практики и Магистры справлялись на «отлично».
Как и с защитой простых солдат, ведь это и была основная задача имперских магов.
Но даже так преимущество в живой силе и в магии было на стороне ялайцев. Колокол сменялся колоколом, а нас потихоньку теснили ко второму ряду требушетов. За ним располагался временный военный лагерь, у которого сейчас оставались последние, «свежие» резервы, и походный лазарет, куда отправляли раненых.
Большая масса сил обороняла крепость и расположенный за ней город, по которой чернокнижники нанесли самый серьёзный удар. Видя происходящую вокруг мясорубку, было сложно представить, что в Ранхольде всё ещё хуже. Но так оно и было — посланные Имлерисом и несколькими другими капитанами вестовые вернулись с отказом о помощи и короткими, но жуткими рассказами о творящемся там безумии.
Да, не зря всех гражданских несколько дней назад выдворили из города, ох не зря…
Закованный в тяжёлую броню имперский рыцарь, рядом с которым я сражаюсь уже какое-то время, с хаканьем взмахивает бастардом и рассекает ближайшего к нам ялайца.
Практически надвое.
Я вижу, как здоровенный вражеский воин позади рыцаря взмахивает странным оружием, и едва успеваю отбить удар крюка, которым моего союзника должны зацепить за шиворот и повалить на землю. Уклоняюсь от ещё одного взмаха, на этот раз нацеленного на меня, хватаюсь за древко, использовав «восприятие».
Я вижу происходящее за пару мгновений до того, как враг с силой дёргает оружие на себя, выставив длинный кинжал во второй руке, намереваясь насадить меня на лезвие, как глупую куропатку на вертел.
Однако он не подозревает, что я уже считал его намерение…
Проклятье, как бы я выжил без этих кратких мгновений, опережающих случившееся совсем на чуть-чуть?.. Они спасли мою жизнь за сегодня уже десяток раз…
Крутанувшись в воздухе, я разминаюсь с кинжалом и с размаху вгоняю меч меж кожаной оплётки доспеха ялайца. Выдёргиваю, делаю шаг в сторону, прижимая ногой к земле алебарду, которой машет ещё один противник, и уже знакомым движением швыряю в него своё оружие.
Мне даже не требуется усиливать бросок магией — расстояние между нами всего в пару шагов.
Клинок пробивает грудь врага, заставляет его пошатнуться и упасть навзничь, а я, устало покачиваясь, поднимаю другой меч. Да уж… Отстранённо думаю, что найти свой, с которым сбежал из родительского дома, теперь просто невозможно… Жаль, конечно, хорошее было оружие…
— Ты откуда такой прыткий взялся, парень? — спрашивает рыцарь, которого я спас.
— Из «Речных воронов».
— Слышал о вас, — кивает он. — А как звать?
— Рой.
— Просто Рой?
— Ага.
С хрипом на нас бросаются несколько “кукол”, которых мы и ещё трое оказавшихся поблизости имперских воинов крошим очень быстро. В общей суматохе лучше сражаться группой, так что теперь мы не расходимся.
— Я баронет Тредаль, — представляется рыцарь. — И вот что, Рой — если выживем, пойдёшь ко мне в сотню? Мне такие умельцы нужны!
Я пожимаю плечами, ничего не отвечая. Выжить бы, а там посмотрим…
Мы рвёмся к инженерным расчётам, собрав вокруг себя ещё человек двадцать. В том числе — чудом уцелевшего Блика, увидеть которого я рад ничуть не меньше, чем отца. У него выбиты все зубы, на лысине грязь, а борода и вовсе полностью покрыта засохшей кровью — но здоровяк скалится и на мгновение стискивает меня в своей медвежьей хватке.
