— И? — уточнила она. — К чему эта загадочность? Я должна испугаться или обрадоваться?

— Яр-Туран, — хмыкнув, дополнил ответ назла супер лазутчик.

И, распахнув необъятную пасть, откусил чуть ли треть закатанного в лепёшку мяса.

— Мне говорили, что у Турана шесть сыновей, — принимая у одноглазого бокал с вином, кивком поблагодарила Руана. — А такое ощущение, будто вас шесть десятков. Вы прямо-таки повсюду.

— Зачем Урху такая умная баба? — посетовал очередной Туранчик, обращаясь ко всем сразу.

— Он дур не переносит, — сухо прокомментировала тупой вопрос нахохленная волчица.

— Ларда, — вздохнула Руана, — прекрати портить мне настроение. Ты ни в чём не виновата. И вообще здесь не при чём. Просто подвернулась под руку. А я наживка, находиться рядом с которой небезопасно.

— Даже рыбе небезопасно рядом с наживкой, — прожевав, философски заметил Буг-Яр.

— А ты мне нравишься, — вдруг сделала открытие Руана. — Обожаю умных мужиков.

— А ты меня удивляешь, — видать, и он сделал открытие. — Спокойна, будто не тебя пытались прикончить.

— Меня предупредили, — пожала плечами чудом уцелевшая жертва.

— Кто?

— Друг.

На губах Багены заиграла таинственная и тёплая улыбка. Тигрице явно понравилось это слово: друг.

Мишень

Они пили, закусывали и болтали. О всякой всячине — не поминали только сорвавшееся покушение. Шумные беспардонные компании яранов внезапно исчезли из парка. И оставшиеся в одиночестве таары развеселились ещё больше.

Как и Руана, они обожали использовать контраст. Если северяне устраивали зрелищные, но грубые схватки — вроде давешней — то благородные имперские аристократы с бесконечными родословными эстетствовали. Живописно толклись вокруг художников с певцами баллад. Толковали о философии, искусстве и прочих вещах в том же духе. Играли в игры, где больше балетных па, нежели спорта.

Если северяне пировали на своих кошмарных ко́шмах, таары насмешливо косились на них из-за накрытых столов и фыркали. Потихоньку. Можно даже сказать: про себя. Чтобы не получить в бубен от полноправного — следуя букве закона — аристократа с манерами бабуина. И вооружённых боевой магией.

Хотя Руана, кстати сказать, не заметила в манерах яранов чего-то кричаще дикого. Такого, чтобы бросалось в глаза и коробило. Нормальные ребята с гораздо большей степенью свободы. Может, это ей просто ближе по духу. Может, она ищет для них оправдания — кто спорит? Но самой себе Руана казалась максимально справедливой в суждениях.

Если бы шесть лет назад она попала в этот мир подростком, скорей всего, выросла бы истинной таарией. И смотрела бы на новых соплеменников глазами этой таарии. Однако случилось то, что случилось. И её сложившееся там, дома мировоззрение позволило тут смотреть на всё более трезвым взглядом.

— Император, — внезапно прервав болтовню «за столом», предупредила Багена.

— Не надо, — от неожиданности ляпнула Руана и поперхнулась.

— Если хочешь, мы тебя спрячем, — предложил брат Радо-Яра.

Она хотела. Ещё как. Но превозмогла соблазн смыться. Ничего не поделать: ей кровь из носу требуется разобраться в собственной жизни. Ни в политике, ни в экономике, ни в любой другой хренистике — в своей собственной каше, что заварена другими, но расхлёбывать придётся самолично.

Как не пыжься, не тужься, усидеть на двух стульях не выйдет. И вашим, и нашим — это не её случай. Кого-то, как ни старайся, придётся обидеть — пришла Руана к окончательному решению, наблюдая за сосредоточенным самодержцем. Который целенаправленно пёрся к их войлочной «скатёрке», игнорируя приличные столы на ножках.

— Ты уверена, что это разумно? — безо всякого стеснения кривясь, проворчал Буг-Яр.

— Не приставайте к ней! — вдруг зло потребовала Багена. — И не лезьте не в своё дело.

— Вообще-то, это моё дело! — окрысился на неё сопящий назл. — И Урх…

— А, кто такой Урх? — собравшись с силами, бесстрастно уточнила Руана.

Закончила вытирать руки о какую-то тряпку и поднялась. На опешившего Ягди-Яра старалась не смотреть. Мысли о Радо-Яре упорно и безжалостно изгоняла, стоило тем прокрасться в башку. Всё! Ей не до сантиментов.

— Единственный! — буквально пропела таария, склонив голову перед подлетевшим императором.

И стрельнув в него задиристым взглядом.

— Я задержался, — покаялся венценосный, приветливо кивнув поднявшимся с войлока яранам. — И, к сожалению, не могу быть сражён твоим платьем.

— Уже доложили? — хмыкнула таария, бросив дерзкий взгляд на придворных за его спиной.

— Конечно, доложили, — иронично усмехнулся император.

Между прочим, забыв о предмете своего внимания и разглядывая поднявшуюся «из-за стола» яранию. Багена повела плечиками и отставила ногу — чего не додумалась сделать сама Руана. Зато имела счастье лицезреть выпученные глаза монарха: тот пожирал глазами разрез на платье тигрицы. Потом с трудом отвёл взгляд, наткнувшись им на ухмылявшуюся рожу Буг-Яра:

— Ты видал?

— Только этим и любуюсь, — доложил матёрый седовласый тигр. — Надо ж было додуматься.

— Да, придумано славно, — невпопад поддакнул император, покосившись на юбку Руаны.

Та мгновенно отставила ногу: дескать, мы тоже не лыком шиты.

— Единственный, выпьете с нами? — максимально приветливо предложила таария. — Это не будет слишком наглой просьбой?

— Не будет, — оживился тот.

Занимаясь тем же, чем и она некоторое время назад: выискиванием чистого местечка на войлоке.

— Сюда, мой господин, — уже набрасывала Багена гору подушек на чистый пятачок.

Сюзерену как-то неприлично сидеть в присутствии подчинённых на заднице. Он всегда должен быть выше этого во всех отношениях.

— Всегда говорил, что у Яр-Анатов рождаются самые красивые женщины, — как показалось Руане, абсолютно искренно сделал комплимент тигрице император.

— И самые ловкие, — добродушно добавил Буг-Яр, плюхаясь обратно на ковёр.

— И самые находчивые, — лишь чуть-чуть съязвила Руана, отобрав одну подушку и усевшись на неё.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил император, явно ожидая очередной хохмы.

— То, что лично я не видела на этой кошме ни единой подушки. Поэтому отсидела себе всю… свою основу. А Багена где-то находит одну подушку за другой. Практически, не сходя с места.

— И верно: находчивая, — согласился Ягди-Яр, когда мужики отсмеялись. — Умеешь ты играть словами, — то ли похвалил он Руану, то ли намотал на ус.

Между тем, вокруг их «пиршественного стола наметилось некое движение. Слуги растаскивали объедки, сметали крошки и корки. Меняли посуду. Подсунули чистую серебряную тарелку и под нос таарии. Которая машинально ткнула пальчиком в плетёную вазу с фруктами: дескать, мне всего и побольше. Самой слишком далеко тянуться. Ей тут же набросали на тарелку всякого разного добра. Она выбрала из кучи спелую соблазнительную грушу.

— Они хороши под белое вино, — с видом знатока заявил император.

— Не люблю белое, — поморщилась Руана, изготовившись употребить фрукт. — Предпочитаю красное.

— Дай-ка, — Буг-Яр жестом фокусника изъял из её пальцев грушу.

Смачно куснул, пару раз чавкнул и выплюнул всё на землю, прокомментировав:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кислятина.

После чего тщательно прополоскал рот северной бормотухой. Остальные яраны обожгли лазутчика вспыхнувшими взглядами.

— Если ты навестишь меня в моих покоях, — между тем, начал клеиться к таарии император, — обещаю угостить тебя самым лучшим красным вином, какое только есть.

И был при этом столь поглощён своим занятием, что не замечал, как Буг-Яр поманил пальцем какого-то юного волчонка. Что-то ему пробухтел, и парень испарился. Вслед за ним унеслась и Ларда, метнув в Руану странноватый взгляд.

— Я обдумаю ваше заманчивое предложение, — кокетливо опустила глазки таария, старательно отвлекая внимание монарха.