Новодворский всё это время притворялся полоумным, сумасшедшим морфинистом, едва-едва реагируя на раздражители и отвечая на вопросы, время от времени выдавая полубредовые пассажи в духе пропаганды Республики Ассамблей, идей свободы, равенства и братства. Его оставляли в живых потому, что, являясь фигурой знаковой, эмиссар служил замечательным доказательством успешности экспериментов. Он бдил, слушал, запоминал, анализировал.

— Здесь замешано общество "Туле", слыхали? Кроме этих тевтонских любителей древностей и мистики, Монтгомери проводил демонстрации для анархистов Шельги, также были замечены кое-кто из Сипангских "жирных котов" — владельцев фармацевтических компаний. И президент Грэй, конечно же! Хотя, судя по тому, что мы сбежали из Зурбагана — с Грэем произошла размолвка... У каждого из этих игроков свои интересы, но наш хозяин водит за нос всех. Я никогда не видел его, но уверен — он не человек! — говорил Новодворский. — Местные называют его "Вассер", но это точно не его настоящее имя.

Остальные головы подтвердили такое соображение.

— Меня носили на демонстрацию на верхний уровень, — поведала некая девушка, откликавшаяся на имя Герды Люкс. — И я слышала голос Вассера. Кажется, он довольно молод. А еще — там что-то булькало!

— На верхний уровень? — уцепился за фразу я. — Мы под землей?

— Под землей, и, возможно, под водой, — согласился Новодворский. — А теперь — готовься к бою. Время слов прошло — враги идут сюда.

Пока я занимался приготовлениями, мне поведали еще кое-что интересное. Например, мои догадки о троглодитах были не такими уж далёкими от правды. И доктор Моро, и профессор Преображенский работали над использованием биологического материала животных для улучшения человеческого организма. Или напротив — доведения зверей до уровня, близкого к человеческому, с использованием органов, желез и частей мертвых тел. В последнем, кстати, неожиданно преуспел некто Игор — по мнению Новодворского, шарлатан и плагиатор, никакого отношения к науке не имеющий. Закреплялись результаты вивисекции гормональной терапией, которая проводилась под руководством доктора Цорна — того самого ученого, к которому стремился несчастный Престо.

Наверное, только действие первитина не позволяло мне расхохотаться и назвать всё услышанное бредом. Ну, и тот факт, что я общался с дюжиной отделенных от тел голов, конечно. К сожалению, я не успел вызнать и половину интересующих меня сведений, как наша беседа была прервана:

— Тихо! — шикнул Новодворский. — Они идут!

Я уселся на стул, для вида обмотав ноги веревкой, чтобы сбить с толку троглодитов, поставил тут же, неподалеку, горелку, руки спрятал за спиной, сжимая красный ломик в стремительно потеющей ладони. Осознание, что меня-то они привязывали за подлокотники пришло гораздо позже, когда дверные замки защелкали, и предо мной предстал некий плотного телосложения тип в вельветовом костюме и неуместной шляпе-котелке, похожий на спившегося коммивояжера.

Его сопровождали двое "троглодитов" — волосатых коренастых молодчиков с приплюснутыми рожами, напоминающими то ли обезьяньи хари, то ли свиные рыла. "Вельветовый" кинулся ко мне и ни слова не говоря ухватил меня за лицо:

— Так это же не он!.. Крак! — его фраза оборвалась на полуслове, потому как жалеть явно замешанного во всём этом мракобесии подонка я не собирался и врезал ему от души ломиком поперек мерзкой обрюзгшей рожи, а потом толкнул ногами в живот.

Вельветовый упал прямо в лапы троглодитам, я — на пол, одновременно роняя ломик и перехватывая горелку. Пока один из нелюдей пытался понять, что делать с обмякшим типом в котелке, второй не раздумывая кинулся ко мне.

— Э-э-э-э!!! — его разбитая физиономия свидетельствовала — мы уже были знакомы.

— Чтоб тебя! — мне удалось всё сделать правильно, и струя огня ударила в грудь троглодита, помещение наполнилось воплями и отвратительной вонью горелой шерсти и жареной плоти.

Объятый пламенем, зверолюд ринулся прочь, сбив при этом своего товарища. Секундное замешательство позволило мне снова воспользоваться горелкой — заполыхала шерсть второго чудовища, обратив и его в бегство!

— Заберите у Монтгомери ключи! — тут же сказала голова эмиссара Новодворского. И добавила весьма холодно: — Кстати, ты его прикончил. Поздравляю — одним меньше.

Вообще, обитатели стеклянного шкафа морщились, и, наверное. принялись бы чихать, если бы у них были легкие. Но воздух из трубок поступал равномерным потоком, не давая такой возможности. Я последовал совету головы и принялся шарить по карманам мертвеца. На пол полетели пачки ассигнаций, складной нож, фляжка со спиртным, очки, спички, какие-то комки грязи и пыли, металлическая коробочка с первитином... Эта забористая дрянь, похоже, была очень популярной в этих местах! Наконец я обнаружил ключи — семь или восемь штук на металлическом кольце.

— Забирай всё, пригодится, — посоветовал Новодворский. — Возьми кислородные баллоны — они неплохо взрываются, и емкость тут используют небольшую, пару-тройку унести сможешь. И убей уже нас наконец.

— Что-о-о-о? — я вскочил с пола.

— Ты обещал помочь! Наше существования причиняет немыслимые страдания! Просто возьми этот чертов ломик и прикончи нас! Пожалей! Отпусти с миром!

Я стоял как громом пораженный. Они хором просили убить себя?!

— Но ведь...

— Мы не хотим других тел, мы не хотим существовать так дальше, мы хотим, чтобы ты отомстил за наши мучения! — на разные голоса умоляли меня обитатели стеклянного шкафа.

Черт побери, это было настоящее сумасшествие!

— Дайте мне минуту! — осознать происходящее было слишком сложно.

Смог бы я существовать в таком виде? Не знаю и знать не хочу... Мой взгляд метался по комнате в поисках решения проблемы. Получится ли у меня спасти? Нет! Я и себя-то вряд ли спасу, надежда только на то, что удастся устроить здесь последний день Помпеи или в крайнем случае — Фермопилы, а потом — добраться до узла связи и вызвать помощь... Или хотя бы — выбраться на поверхность, определить свою диспозицию, а потом уже решать по ситуации. Я мрачно уставился на бочкообразные баллоны с кислородом, которые стояли тут же, у стеночки, потом — на ярко-красный ломик.

Умереть, значит? Я — не мясник. Проламывать двенадцать черепов стальным ломом? Фантасмагория, паноптикум!

— Эвтаназия, — сказал я. — Мирный уход из жизни. Вот что я могу сделать для вас. Кто я такой, чтобы стоять между вами и желанным покоем? С Господом на том свете будете объясняться самостоятельно, меня в это не впутывайте. Считайте, что обрели руки в эту секунду — и делаете всё, что будет сделано, сами. Но лупить вас по темечкам гвоздодёрам? Увольте...

Я вглядывался в их лица: молодые, старые, мужчины, женщины... Представители всех рас нашего мира — соплеменники Тесфайе, нихонцы, тевтоны, имперцы, финикийцы — кажется, их подбирали именно с учетом разнообразия. Всех этих несчастных объединяла жуткая усталость — она читалась в их глазах. Усталость и надежда на то, что всё это когда-нибудь кончится.

Глубоко вздохнув, я проговорил:

— Теперь я хочу, чтобы вы, каждый и по очереди, сказали мне, что не желаете больше жить. Что вы в этом совершенно уверены. Подумайте — может, вам пришьют новое тело, или вы сможете сочинить книгу, написать симфонию, утешить кого-то, повидать родных и близких... Я не знаю, что нужно говорить в таких обстоятельствах, дамы и господа, они слишком невероятные, и мой разум явно не справляется с той ролью, что вы мне навязываете. Но я исполню свой долг — как и обещал.

— Мы всё решили, полковник, — мрачно прищурился Новодворский. — Пускай в ход свою железяку или делай что угодно — не важно. Пора закрывать этот театр абсурда. А потом — убей тут всех и взорви тут всё, отправь это место в преисподнюю! Это у тебя должно неплохо получиться, а?

Каждый из них, по очереди, подтверждал свое решение прервать странное существование после смерти.