— Эл тиферет Баал, — сказал я.
— Что?
— Во славу Баала. Понимаешь ли, у них весьма специфическая религия. Мне довелось общаться с финикийцами — они делали донёр в Гёртоне, а потом воевали в Легионе против федералистов. Свирепые воины, беспощадные... Я всё понять не мог — что с ними не так? В мирной жизни они были милейшими людьми, должен признать. Но на войне... Мне страшно подумать, что может сделать армия вторжения, состоящая из финикийцев. Из финикийцев, людей обычно зажиточных и образованных! А башибузуки? Отнять и подарить жизнь — вот что ценится у них выше всего. Во славу Баала они рожают детей, и приносят людей в жертву, во славу Баала — убивают пленных, или наоборот — выхаживают тех, кого взяли тяжело раненым на поле боя... Дарить и отнимать жизнь во славу Баала — вот основной смысл жизни каждого башибузука.
— Приносить людей в жертву? — Царёв смотрел на меня неверяще.
— По крайней мере, так велит «Санхуниатон» — то ли священная книга, то ли пророк, я так и не разобрался. Не знаю, как много сторонников старых правил нынче среди баалитов, но — взгляните, вон там стоит медный бык. А под ним — угли, — я указал на пригорок с каменным алтарем, на котором высилась медная статуя тельца.
Надеюсь, всё же, это была дань традиции, а не настоящее приспособление для ритуального убийства...
Я начитался всякого, когда мне с родной ротой пришлось провести на южных рубежах несколько месяцев, сдерживая в Хвалынских степях набеги башибузуков. Лимеса тогда и в помине не было, и отряды всадников в полосатых халатах вырезали и сжигали хутора и небольшие селения на всём пространстве от Кафа до Яшмы... По интеллигентской своей привычке я тогда пытался выяснить причины и предпосылки такой ярости, которые обычным демографическим давлением и нищетой объяснить было сложно.
Выискивать во всем причины экономического характера -этим грешили философы-материалисты. Базис, надстройка, классы, формации... Человек -существо иррациональное, и материальные, очевидные мотивы и причины зачастую в его жизни играют роль весьма вторичную. Что уж говорить о целых этнических общностях...
-Вы всё еще хотите продать им карабины? -спросил только Иван.
-Ты всё еще думаешь, что удастся отсидеться за Лимесом?
Царёв скривился.
Бир таньга я башибузуку таки отдал -перед самыми дверями усадьбы Бекбулата. Судя по всему, брат Бринёвского цирюльника особо не бедствовал -по местным меркам, конечно. По крайней мере, стены его сакли были украшены росписями в виде голубых и желтых цветов, в окна было вставлено настоящее стекло, и в высоту жилище сего почтенного горшечника было в целых три яруса.
Мы нерешительно мялись у калитки, кони фыркали и нетерпеливо перебирали копытами. Женские голоса и детский плач за забором не добавляли нам уверенности. Вдруг мимо нас пронеслась целая стайка чернявых смуглых ребятишек, они орали и бесновались, и швырялись друг в друга грязью и кизяком. Завидев двух незнакомцев, эти дьяволята замерли и один из них крикнул:
-Дагли-и-и!!! -и мальчишки прыснули в сторону, чтобы наблюдать за нами с ветвей плодовых деревьев, из-за насыпи камней и высунувшись из канавы.
Их вопли привлекли внимание хозяев дома. Калитка приоткрылась, и тут же захлопнулась. Испуганный женский голос залопотал что-то на дили, языке башибузуков, в доме послышался шум, окно третьего яруса распахнулась и наружу высунулся ствол винтовки.
-Орайа ким гелди? -крикнул хриплый мужской голос.
-Письмо от Хасбулата, его брату -Бекбулату! -откликнулся я.
-Письмо-о-о? -удивился голос на по-имперски. -А я думаю -что за дигли там такие, какой шайтан привел дигли к дому горшечника Бекбулата... Зулейха, ач! Капилари ач! Это гости!
Внутри началась суета, калитка открылась нараспашку, и мы один за другим вошли во дворик и ввели коней. ребятишки с улицы тут же устремились за нами следом -они что, все были местные? Невысокая, молоденькая Зулейха как-то лихо взяла этих разбойников в оборот -дьяволята наносили воды, помогли нам разгрузить поклажу с жеребцов, снять с них сбрую...
Бекбулат — полный, крупный человек, явно похожий на брата-цирюдьника, в легкой рубахе зеленого цвета, рукава которой были закатаны, и в полосатых шароварах, спустился к нам довольно быстро. Я вручил ему письмо и сказал:
-Хасбулат теперь в Бринёве живет, свою цирюльню держит, неплохо зарабатывает. Приглашает тебя переехать...
-Ну-ну... Благодарю, благодарю вас, что послание доставили. Почитаю. А пока -присядьте вот тут, в тени, под навесом, гости дорогие. Жёны сейчас на стол соберут!
-Да мы бы в чайхану... -начал было я, но был прерван решительным жестом руки.
-Никакой чайханы! Не всякий раз из такого далека весточки до нас доходят! Здесь же и заночуете, и ничем не хуже чайханы и караван-сарая мы вас напоим-накормим, да и гостевая комната у нас свободна... Зулейха! -хлопнул в ладоши радушный хозяин.
У Бекбулата было четыре жены. Зулейха -младшая, но самая проворная и сообразительная из всех, успевала повсюду. Три старших -молчаливые, грустные женщины, хлопотали по хозяйству. В огромном казане булькал плов, жарилась на вертеле курица, со второго яруса, где размещалось помещение для гостей, летели клубы пыли -там наводили порядок. Давненько у них не было визитеров!
Помимо четырех жён у Бекбулата имелось восемь сыновей -от пяти до четырнадцати лет, те самые сорванцы, что встретили нас на улице, и три дочери -четырех, десяти и двенадцати лет. Они помогали женщинам по хозяйству, занимались какой-то работой по дому, присматривали за птицей.
Старшая девочка принесла поднос с кофе под навес, поставила на маленький резной столик.
-Сегодня просто день такой, -хозяин по-имперски говорил вполне сносно, акцент почти не чувствовался. -Эл тиферет Баал, мы собрались дома всей семьей. Обычно мы с сыновьями работаем в гончарной мастерской, это чуть ниже по улице, рядом с рыночной площадью. Но сейчас -глина закончилась, завтра пойдем пополнять запасы в горы... Потому -сегодня дела домашние. И вот -гости... Ну, расскажите, каково там, по ту сторону Кафа? Говорят, Император вернулся и навел порядок? Я-то лет пятнадцать там не был...
-Что, и в набеги ни разу не сходили? -невинно глядя на стропила навеса, поинтересовался Царёв.
-В набеги? В набеги старшие сыновья ходят. Дело младшего -блюсти семейное гнездо!
Интересные порядки... В Империи, да и вообще -в Старом Свете -наследство доставалось старшему, а счастье искать отправлялся младший! Или -младшие, сколько бы их ни было. А тут -вона как.
-А Хасбулат? -не унимался Иван.
— А Хасбулат пошел -и не вернулся. Потом оказалось -вместо того, чтобы сложить голову эл тиферет Баал -он осел там и стал брадобреем. И неплохо устроился, как пишет... И я не могу его осуждать -он единственный из моих братьев, кто остался в живых. Сейчас я смотрю на своих сыновей, и мне не хочется, чтобы семеро из них погибли... Пусть даже эл тиферет Баал. Говорят, в Империи много земли, много работы. Может быть, нам стоит попросить Императора дать нам землю и работу? И не ходить в набеги?
— В Империи не поклоняются Баалу. Там другие правила, другая жизнь. В Империи нельзя иметь больше одной жены, -сказал я. -Разве многие башибузуки смогут приспособиться и жить так?
— Хасбулат смог. Я — не смогу, а вот мои дети — очень даже. Хорошие горшечники ведь будут нужны еще долго, верно?
Я глянул на Царёва. Если его план по индустриализации удастся -горшечникам останется только делать сувениры. Или идти на фабрику по производству посуды...
— Вы давно бывали за Кафом? — спросил Бекбулат. — В наших местах?
— Я был в детстве, -пришлось кивнуть мне.
— Я не бывал вовсе, -откликнулся Иван.
— Когда в Империи началась смута — многие из наших радовались, что наконец неверные пострадают за свои грехи, а мы пересечем Каф, вырвемся на Хвалынские степи и отнимем исконные земли по самый Итиль. А потом вдруг оказалось, что перестали ходить караваны, и привычные товары вроде лекарств и боеприпасов брать стало неоткуда. Никто не покупал у нас баранов и рис, никому не нужны были шерсть и фрукты... Нищета и голод заставили нукеров браться за сабли -и идти на пулеметы. Приезжали "синие", призывали создать Ассамблею Леванта, присоединиться к Республике, напасть на Шемахань и прибрежные богатые города, занятые имперскими добровольцами... Но они отправились в быка, потому что нашим ханам не понравились их слова про Республику. И ханы повели молодых нукеров на Север -и сначала они возвращались с добычей, а потом -не возвращались вовсе. И знаете что? Когда на перевале я снова увидел черное знамя с орлом -то нагрузил десять верблюдов горшками и пошел к таможне -и меня пропустили! И когда я вернулся с лекарствами и с грузом соли, и с красками и эмалями для моей работы, то многие соседи решили, что торговля лучше войны... И теперь Касаба живет много лучше любого другого кишлака на сотню верст окрест. И потому кое-кто считает нас предателями, поскольку мы хотим торговать, а не подохнуть эл тиферет Баал... И я вас спрашиваю: как думаете, дагли, если Касаба или какая иная община, любой кишлак попросится под руку Императора -пришлет ли он сюда войска, чтобы защитить нас?
