На улицах было меньше народу. Некоторые покидали помещение только для того, чтобы торопливо сесть в автомобиль. Спрос на такси вырос. Нефтяные месторождения находились всего в тридцати милях от города, бензин был дешев, и таксисты брали за проезд меньше, чем в других столицах требовали за автобусный билет.
Кроме в того, в конце ноября появился и новый страх: Россия вторглась в Финляндию. Гай оставался тверд в своей вере, хотя знакомые готовы были винить его в предательстве Советского Союза. Они с Гарриет узнали о произошедшем в «Атенеуме», куда их отвел поужинать Кларенс. Покинув обеденный зал, они увидели, что главный холл готовят к приему. Все лампы горели, столы были уставлены цветами, а на полу расстилали красный ковер.
— Немцы, — сказал Гай, увидев первых гостей. Британцы и немцы в Бухаресте знали друг друга в лицо. Гарриет впервые по-настоящему встретилась с врагом. Гай и Кларенс показали ей нескольких важных представителей немецкого посольства. Все они были пышно наряжены, включая Герду Хоффман, коренастую женщину с соломенного цвета волосами, уложенными вокруг головы наподобие шарфа. Никто не знал, чем именно она занимается, но слухи нарекли ее величайшим агентом Германии.
Несколько немцев стояли отдельной группой. Увидев, что к ним приближаются трое молодых англичан, они стали теснее, чтобы англичанам пришлось разделиться и обойти их. Когда это произошло, немцы так и покатились со смеху. Гарриет поразило, что такие важные персоны могут вести себя так по-идиотски. Гай и Кларенс не удивились: подобное поведение казалось им типичным для немцев, прибывших в страну под эгидой Нового Порядка[32].
— Они тут не просто так собрались, — сказал Кларенс. — Интересно, что случилось. Давайте спросим в баре.
В баре они встретили Галпина, который рассказал им о вторжении в Финляндию.
— Это только начало, — сказал он. — Теперь Россия объявит нам войну, а потом они с немцами поделят Европу между собой. Что им помешает?
— Что угодно, — ответил Гай. — Уверен, что русские не будут принимать никаких преждевременных решений.
Галпин глядел на него с мрачной насмешкой.
— Вы думаете, что понимаете Россию, точно так же как римский папа думает, будто понимает Господа. Увидите. Немцы или русские будут здесь быстрее, чем вы скажете: «Восточная Польша».
Гай рассмеялся, но никто не поддержал его. Остальных охватило ощущение надвигающейся катастрофы.
На следующее утро Гарриет, раздираемая сомнениями, шагала по парку Чишмиджиу. В полдень ей предстоял осмотр квартиры. Если они решат снять ее, им придется внести трехмесячную оплату. Ей не хотелось рисковать деньгами.
— Не беспокойся, — сказал Гай. — Мы пробудем здесь не меньше года.
В промерзшем парке не было никого, кроме них. Когда они подошли к мосту, порыв ветра с озера швырнул им в лицо ледяные брызги фонтана. В поисках укрытия они свернули к клумбам, на которых еще виднелись последние лепестки хризантем, словно сделанные из бурого, истлевшего шелка. Белый павлин волок свой хвост по грязи. По аллеям парка вились сухие листья и голубиный пух. Дорожка изогнулась и вывела их к каштанам, за которыми располагался ресторан. Гай взял Гарриет под руку, но она не отреагировала. Он обещал пойти смотреть квартиру вместе с ней, после чего позабыл об этом и назначил на это время дополнительные занятия со студентом. Это обязательство оказалось для него более важным.
— Что же, мне одной говорить с хозяином? — спросила Гарриет.
— Что ты! — воскликнул Гай, довольный собой. — Я позвонил Софи, и она согласилась пойти с тобой.
Он считал, что всё устроилось как нельзя лучше: всем известно, что англичане беспомощны перед уловками румынских домовладельцев.
Гарриет так вовсе не считала. Пока они шагали по парку, Гай корил ее, что она не пользуется помощью Софи: ведь Софи была бы счастлива помочь ей, если бы Гарриет хоть раз попросила ее об этом! Софи так помогала ему, пока он жил здесь один. На самом деле она добрая душа. Ей непросто пришлось в жизни. Всего-то и нужно, что немного ей польстить, чуть-чуть постараться…
Очевидно, он предполагал, что Гарриет принимает его рекомендации к сведению, но, дослушав до конца, она отрезала:
— Меня тошнит от Софи.
И добавила после паузы:
— И мы не можем себе позволить продолжать ее кормить.
— Когда мы снимем квартиру, будет проще, — сказал Гай. — Будем звать к себе гостей.
Они вышли из-под деревьев к деревянному помосту, на котором стояли накрытые брезентом столы и стулья. Кухня была заколочена. Навесной замок покачивался на ветру. Гай спросил Гарриет, помнит ли она, как они сидели здесь, когда объявили об убийстве Кэлинеску? Помнит ли она, какая стояла жара, как было тихо, как падали каштаны на жестяную крышу? Она мрачно ответила, что прекрасно всё помнит. Гай взял ее за руку.
— Мне жаль, милая, что тебе не нравится Софи. Ей одиноко, она нуждается в друге. Будь с ней помягче. Она умная девушка.
— Она тратит свой ум на жалобы, нытье и самолюбование.
— Ты слишком нетерпима.
Не успела Гарриет ответить, как позади послышались шаги. Обернувшись, они увидели знакомый силуэт, который казался чужеродным в столь непривычной для него обстановке.
— Подумать только, — сказал Гай, радуясь предлогу отвлечься. — Это же Якимов.
— Не надо с ним заговаривать, — попросила Гарриет.
— Нужно же поздороваться, — запротестовал Гай и устремился прочь.
Сгибающийся под порывами ветра Якимов в длиннополом пальто и каракулевой шапке напоминал призрака Первой мировой войны — члена какой-то второсортной королевской семьи, которого нарядили в униформу. Он угрюмо тащился по парку, глядя себе под ноги, и не видел Принглов, а услышав радостное приветствие Гая, так и открыл рот.
— Здравствуйте, дорогой мой! — ответил он, всеми силами стараясь улыбнуться.
— Раньше не видал вас в парке.
— А я здесь раньше и не бывал.
— Какое роскошное пальто!
— Не правда ли?
Якимов словно просветлел и отвернул полу пальто, чтобы продемонстрировать вытертую соболиную подкладку.
— Царь подарил его моему бедному батюшке. Великолепная вещь. Сносу нет.
— Потрясающая.
Гай так восхищенно разглядывал Якимова, что тот перевел взгляд на пальто самого Гая, намереваясь сделать ему ответный комплимент, но это было совершенно невозможно.
— Вы похожи на белогвардейского офицера, — сказал Гай. — Вам еще нужна шапка с козырьком. Что-то вроде фуражки.
— У моего батюшки такая была, и борода как у Николая Второго.
Якимов тяжело вздохнул, но этот вздох явно не был адресован былым богатствам. Он весь поник. Казалось, что у него просто нет сил двигаться дальше.
Гарриет пришлось спросить:
— Что произошло?
Якимов поднял взгляд.
— Не буду лгать… — Он сделал паузу, словно подыскивал, что бы такое солгать. — Не буду лгать, дорогая, со мной дурно обошлись. Просто-таки выставили пинком под зад. В буквальном смысле.
Он печально усмехнулся.
— Из «Атенеума»?
— Нет. Пока что нет. Я… — Он замялся и опустил взгляд, словно его беды скопились в таком количестве, что перекрыли источник слов. Затем его прорвало. — Выставили… выбросили. Выбросили из такси в дальней части города. Я был потерян, в кармане ни лея, не знал, куда идти. Кто-то указал мне дорогу в этот богом забытый парк.
— Вам нечем было заплатить за такси? — спросила Гарриет.
— Это было такси Маккенна. Меня выставил Маккенн. После всего, что я для него сделал! — Его губы задрожали.
Гай взял Якимова под руку и по пути к выходу уговорил рассказать, что же случилось.
— Маккенн поднял меня сегодня в несусветную рань. Позвонил и сказал, что желает меня видеть. Сказал, что ждет меня в холле: ему пора улетать в Каир. Сами понимаете, мне надо было одеться. Не мог же я пойти к нему в чем мать родила. Думал, он попросит меня продолжать работу. Не знал, соглашаться ли. Быть военным корреспондентом непросто. Вашему бедному старому Яки приходилось тяжело. Я к такому не привык. Что ж, я привел себя в порядок и всё думал: соглашаться ли на эту работу? Решил, что должен согласиться. Идет война, сами понимаете. Каждый должен внести свою лепту. Думал, что я неплохо справляюсь. Если даже и не удавалось получить самые горячие новости в баре, старался найти те, что потеплее. В общем, я спустился и застал Маккенна в бешенстве. В бешенстве! Говорит, что опаздывает на самолет. Не успел я опомниться, как он уже затащил меня в такси и принялся меня распекать. Представьте себе, он сказал, что надо было догадаться, мол, что я ничего не знаю, только собираю сплетни да скандалы.
