Сверху послышался свист, и из тумана выступили очертания черно-красных перепончатых крыльев. Это были два дракона, но не такие огромные, как в наружном мире, потому что продраться сквозь дебри могли лишь самые маленькие из этих смертоносных существ. Тумарон не стал встречать врагов рогом, а наклонил голову, пряча глаза, и принял удар покрытой броней спиной. Как только когти вонзились в шкуру, увязнув в слоях подкожного жира, он резко опрокинулся и подмял врагов всем своим телом, слыша пронзительные крики, сменяющиеся хрустом костей и предсмертными хрипами…

… Он давил, топтал, распарывал рогом и продвигался вперед… и снова колол, бил, валил, топтал, а потом складывал трупы на гладкие и гибкие корни адского дерева, перекрывая путь питающим его сокам. Поток багрового испарения постепенно ослабевал. Сами корни никак не поддавались его рогу и копытам, извиваясь, натягиваясь до предела, но не разрываясь… Наконец, уже подойдя вплотную к чудовищному растению, Тумарон уперся в его огромный и каменно-твердый ствол и из последних сил поддел рогом самый маленький из входящих в него отростков. Корень затрещал и с хрустом оторвался, обнажив множество блестящих искрящихся веток. Яркая вспышка и оглушительный грохот заполнили всё вокруг. Запахло гарью, и все тело охватили судороги и нестерпимая боль. Сначала дерево притянуло Тумарона к себе, а потом отбросило на землю, погружая в пронизанную разноцветными вспышками темноту…

Сознание медленно возвращалось сквозь плывущие перед глазами разноцветные круги. Багровый туман рассеивался, уходя в далекие чуждые пространства вместе с отвратительными эманациями стремительно распадающихся трупов поверженных врагов. Массивное и грозное тело черного носорога тоже постепенно расплывалось и разрасталось, с каждым мгновением становясь всё более прозрачным и бесформенным. Огромный разум Тумарона восстанавливался, вбирая в себя привычные вибрации микроскопических частиц, несущихся по проводам и дающих свет и тепло, мягких и теплых искусственных волн, наполняющих эфир музыкой и причудливыми картинками, и повседневной жизни родного мира – обрывков разговоров, эмоций, мыслей, игр, любви и секса. Вскоре его оболочка сравнялась по размеру с головой жреца Срединного мира. От нее исходили растерянность и смятение, и вокруг больше не было ни одного дракона. Усилием воли задержав расширение, Тумарон плавно проник внутрь и стал говорить. Долго, спокойно и убедительно…

"И на кой мне всё это нужно? Мне девятнадцать лет – надо с девушками встречаться, к сессии готовиться, спортом заниматься и жить как нормальные люди, а я чего творю? Совсем уже обалдел с этой хренью. Стабилизация протоплазменных сгустков невозможна – потратил только на эту машину полгода, а что в результате? Красноватые всполохи, неспособные отдалиться от генератора больше чем на метр, неустойчивый разряд, который почему-то стал ослабевать, хотя я постоянно увеличивал напряжение, и короткое замыкание… Нет, на фиг, не буду больше этой ерундой заниматься. И бродилки с монстрами и прочие сетевые игрушки уже достали – сижу как проклятый ночами, а кончится всё тем, что из института выгонят и в армию отправят. Всё, начинаю новую жизнь", – похожие мысли впервые пришли в голову второкурсника Андрея Семенова несколько минут назад, еще до неудачного окончания эксперимента, вместе с резким приступом головной боли, ужасом и ощущением, что его мозг вскрыли как консервную банку, и туда попытался ворваться кто-то чужой, огромный и разъяренный. Потом это наваждение отступило, сменившись привычным фоном "Всё задолбало – институт, учеба, тупые однокурсники со своими плоскими интересами и вообще весь этот мир… Хочется исследовать что-то новое, за что могут сразу Нобелевскую премию дать, а всё остальное время играть и погружаться в миры, где нет этих дурацких бумажных законов, а есть место подвигам и приключениям". А сейчас… казалось, что замыкание произошло не только в генераторе, который он как безумный собирал на даче четыре месяца, воруя детали из институтской лаборатории, но и в голове, и во всем теле. То, чем он жил последние полгода, куда-то отступило и стало рассеиваться как предрассветный туман или тяжелое похмелье. "Надо сдать все «хвосты»… что там у меня накопилось… курсовик по сопромату… задание по теормеху… контрольная по физхимии… зачет по социологии… если напрячься, всё можно успеть и допуск до сессии получить. И Ленка Крылова… она же сама ко мне клеится всё время, а я из-за всей этой дряни на нее внимания не обращаю. Если еще не охладела, надо ей ответить и познакомиться поближе, заодно и с заданиями друг другу поможем", – эти здравые мысли, заполняющие сознание подобно родниковой воде или по крайней мере огуречному рассолу после вчерашнего, были внезапно прерваны холодной и какой-то потусторонней тревогой: "А ведь если… если бы я сделал это, то где гарантия, что стабильные протоплазменные сгустки не стали бы расти и развиваться самопроизвольно, и потом их удалось бы остановить?"

"Их становится всё больше… они растут и стремительно размножаются, превращаясь в огромных огненных драконов, способных менять форму, становиться невидимыми и проникать повсюду… они пожирают на своём пути всё, что вырабатывает энергию… через несколько дней в мире не будет электричества, и наступит хаос, и придет всё то, о чем я мечтал, погружаясь в паутину компьютерных стрелялок – мир без бюрократических документов, суеты, заумной учебы и нудных правил, охваченный пламенем войны героев с монстрами…

И вообще, кто подсказал мне эту идею, до которой не могли догадаться нобелевские лауреаты? Как-то уж слишком неожиданно она пришла мне в голову как раз тогда, когда я махнул на себя рукой и возненавидел весь мир…"

Эти видения и мысли были слишком явственными и леденящими, чтобы отмахнуться от них как от пустых бессмысленных фантазий и галлюцинаций

(за исключением промелькнувшего перед глазами полупрозрачного носорога, который, похоже, действительно был каким-то глюком).

Вооружившись массивными плоскогубцами с кусачками, Андрей решительно направился к прибору.

– Есть еще вопросы? – магистр Микарин обвел взглядом аудиторию, собираясь заканчивать предэкзаменационную консультацию.

– А как получить разбавленный нектар сразу, без стадии разбавления? – спросила Вилимана со второго ряда.

– Я же рассказывал и показывал это на примере раствора соли. Надо одновременно настроиться на два компонента, почувствовать их образы и на цветной линейке смешения задать нужную пропорцию, чтобы доле воды соответствовала синяя часть, а соли – зеленая. Сконцентрировать волю на материализации и произнести заклинание воды, держась правой рукой за синюю часть, а затем заклинание соли, держась левой рукой за зеленую. Плохо, что не помните таких важных вещей. Завтра обязательно попрошу тебя это продемонстрировать в качестве дополнительного вопроса. Ну ладно, если вопросов больше нет, на сегодня закончим, и жду вас завтра, – с этими словами магистр еще раз пристально посмотрел на учеников, после чего его худощавое тело стало медленно таять в воздухе – сначала стали прозрачными и исчезли ноги, потом туловище, затем мантия взмыла вверх, плавно растворяясь в небе и, наконец, растворилось лицо Микарина. Разумеется, консультацию проводил фантом магистра, а сам он управлял своим образом из дома и, как обычно на лекциях, завершил выступление не мгновенным исчезновением, а эффектной дематериализацией, чтобы повысить интерес к своему предмету, персоне и учебе в целом. "Вот сдадите успешно все экзамены, и на последнем курсе тоже этому учиться будете", – произнесли как-то его порхающие в небе фиолетовые губы, складываясь то в веселую и добрую улыбку, то в саркастическую усмешку, то принимая серьезное и строгое выражение.

Лиара сидела на ученической скамье и, пытаясь сосредоточиться, смотрела то на зеленые облака, неспешно плывущие по лиловому небу, то на окружающие поляну дендроны с длинными вьющимися ветвями и огромными розовыми цветами, источающими пряный аромат, то на сияющий фиолетовым огнем алтарь. Она осталась одна в аудитории под открытым небом после консультации, которую почти не слушала, погруженная в свои мысли, мечты и фантазии.