– Что происходит, Лесь? – пытаюсь выяснить правду, чтобы понять, как действовать дальше. – Ты ищешь повод для ссоры?

– Нет, я… – она тушуется, отводя взгляд. – Мне надо было выговориться.

– Согласен, но это нужно было сделать раньше, а не сейчас.

– Лучше поздно, чем никогда, – слабо улыбается она и, поднявшись на носочках, целует меня в щеку. – Извини меня.

– Извиняю, – быстро меняю гнев на милость. – Может, останешься? – положив руки на тонкую талию, прижимаю Олесю вплотную к себе. – Займёмся чем-нибудь приятным, – хитро подмигнув, перемещаю ладони на ее задницу и требовательно сжимаю.

– Мы утром занимались… – смутившись, она пытается отстраниться, ощутив мою недвусмысленную заинтересованность.

– Десять минут не считается. Ты же знаешь, что мне нужно больше, – наклонившись, шепчу ей в ушко, поглаживая обтянутую джинсами попку. – И тебе тоже.

– Мои запросы намного меньше, чем ты думаешь, – она все ещё смущается, что само по себе удивительно.

Мы трахаемся так, что искры летят, не ограничивая себя лишними табу. Олеся никогда не возражала против разнообразного секса, соглашаясь буквально на все, что придумывает моя извращённая фантазия. Сейчас мне как минимум странно слышать про ее небольшие запросы.

– Ты лукавишь, малыш, – глажу ее по щеке, а свободной рукой пытаюсь расстегнуть пуговицу на джинсах. – Давай проверим?

– Саш, нет! – Олеся решительно выскальзывает из моих рук. – Я обещала маме, что приеду сегодня. Завтра у отца день рождения. Нужно помочь ей со столом.

Я задумчиво потираю подбородок, сканируя взглядом хрупкую фигурку Веснушки. Выходит, праздник в семействе Матвеевых все-таки будет. И меня, похоже, приглашать никто не собирался…

– Много народу придёт? – с деланным равнодушием осведомляюсь я.

– Нет, будем только мы. Дата не круглая. Решили отметить втроём, – поясняет она.

Улыбается немного скованно, в глаза не смотрит. Снова начинает суетиться, потом сбегает в прихожую, торопливо надевает зимние белые кроссовки и бежевое укорочённое пальто. В комплекте и то и другое смотрится на ней прилично и почти стильно, что наводит меня не на самые радужные выводы.

– Ну, я поеду? – прежде чем выскочить за дверь, Олеся задерживает на мне вопросительный взгляд.

Я мрачно киваю. Вероятно, она что-то чувствует, раз подходит ко мне вплотную, опять целует, но на этот раз в губы и с расчетом на мою инициативу. Вести Олеся совершено не умеет, даже в такой ерунде, как поцелуи. Веснушка растеряно моргает, когда я не даю ей того, что она хочет, и отступает на шаг назад.

– Я могу поехать с тобой, – зачем-то предлагаю я, заранее зная, каким будет ответ.

– Это плохая идея, Саш, – она нервно облизывает губы. – Мне пора. Не скучай, – развернувшись, Веснушка резво выскакивает из квартиры, оставляя меня с кучей роящихся вопросов.

Суббота

Олеся

– Вашей семье, наверное, приходилось много переезжать? Как вы с этим справлялись, Виктор? По себе знаю, что детям частая смена обстановки дается нелегко, – мама сочувственно улыбается долгожданному гостю, расплываясь в милейшей улыбке. Мы с папой дружно переглядываемся и синхронно закатываем глаза.

– Я бы не сказал, что мне было как-то особо тяжело, – благодушно отвечает Вик. – Переезд был всего один. Отец получил должность во французском консульстве в Москве, когда мне было пять. Мама годом позже. До десяти лет я оставался в Париже, жил с дедом в его поместье. Переехал к родителям уже в осознанном возрасте и с четким пониманием, что мой дом отныне здесь, в Москве. Я ходил в школу при посольстве, учил русский язык, завел много новых друзей, – подробно рассказывает Виктор, слегка подыгрывая моей матери жестикуляцией.

Они оба выглядят, как важные гости на приёме у английской королевы. Мартен в строгом деловом костюме с бабочкой и белоснежным воротничком, маман в стильном классическом платье, с безупречным макияжем и прической. Я на фоне их аристократического великолепия чувствую себя случайно затесавшейся на пир господ деревенщиной, хотя и постаралась одеться прилично… для дня рождения на даче. Черные джинсы, кремовая водолазка и кроссовки. Волосы заплела в длинную косу, накраситься забыла. Вылитая Дуняша, дочь настоящего русского богатыря. Папа, к слову, у меня весьма крепкой комплекции. Высоченный, здоровенный. Одни плечищи чего стоят. Мы с мамой рядом с ним, как две Дюймовочки. Он хоть и именинник сегодня, но тоже решил одеться по-простому. В смокинге рыбу на гриле готовить несподручно. Семга, кстати, уже аккуратно разложена по тарелкам.

Сервировка стола сегодня на высшем уровне. Как в лучших домах Парижу. И смешно, и грустно. Мама с раннего утра меня гоняла, как Золушку, и сама не оставалась в стороне. Совместными усилиями выдраили небольшую гостиную, достали хрустальный бабушкин сервиз, отполировали до блеска, потом взялись за готовку и едва управились к трем. Жульен, трюфели, луковый суп, цыплёнок в вине и салат с анчоусами под лимонным соусом… Видел бы Кравцов весь этот ассортимент, удавил бы меня на фиг. Ему я ничего сложнее пельменей и омлета не готовила. Клянусь, исправлюсь! Завтра приеду и что-нибудь вкусненькое сварганю, полы помою и унитаз начищу. Даже рубашки его поглажу. Честное слово!

– Не скучаете по Парижу? – с интересом любопытствует мама, не сводя пристального взгляда с моего липового жениха. Не могу с уверенностью сказать, что он ей понравился, но неприязни не вызвал – это факт. Пока она присматривается, а вердикт озвучит позже и мне лично.

– Не успеваю соскучиться. У деда в последнее время обострились проблемы со здоровьем, приходится часто летать в Париж и жить на два дома, – с печальной миной сообщает Виктор.

– Сожалею. Надеюсь, сейчас все в порядке? – осведомляется маман, одарив Виктора сочувствующим взором.

– А что себе старика не заберете? – вступает в разговор отец. Кажется, сегодня это его первое официальное обращение к Виктору. Папа, вообще, всегда такой молчун. Не любит он попусту чесать языком.

– Пробовали уговорить, но дед у меня с характером. Не поддается. Говорит: умирать буду дома.

– Его можно понять, – хмыкнув, кивает папа. – А у тебя какие планы на будущее? И на Олесю в частности?

– Планы? – Виктор немного теряется от панибратского тона и вопроса в лоб, но быстро приходит в себя и отвечает четко и по делу: – Я закончил Институт Дружбы Народов, работаю в крупном благотворительном фонде. Собираюсь и дальше развиваться на данном поприще. На Олесю у меня самые серьезные планы. Не волнуйтесь, в Париж не увезу. Здесь обоснуемся.

– Не рановато ли для серьезных планов? – прямо спрашивает отец. – Олесе всего девятнадцать. Куда спешите?

– Игорь, они оба уже взрослые, сами решат, как для них лучше, – мама дотрагивается до папиного плеча, смущенно улыбаясь гостю. – Тем более, что о браке пока речи не идет. Я же правильно вас поняла, Виктор?

– Я сделал Олесе предложение. Она пока думает, – ошарашивает нас всех Вик. Нервно икаю, метнув в него яростный взгляд. Что он несет? Мы же договаривались, что никаких разговоров о свадьбе.

– Вот оно как! – хмуро произносит отец, отодвигая в сторону тарелку и складывая руки на столе. – Родителей своих поставил в известность? – от папиного сурового тона я сама вся сжимаюсь. От навалившегося дерьмового предчувствия становится трудно дышать.

– Игорь Степанович, мои родители давно знают о моих чувствах к вашей дочери и очень хотели бы с ней познакомиться лично, но Олеся никак не решится. Если бы вы могли как-то повлиять…

– Вик, хватит нести чушь! – вне себя от ярости шиплю я.

– Почему чушь, Лесенька? – вмешивается мама. – Я думаю, что нам обязательно нужно устроить общую встречу и всем вместе пообщаться.

– Свет, угомонись, – папа бросает на жену предостерегающий взгляд. – Если Олеся не готова знакомиться с семьей Виктора, значит время ещё не пришло. Я привык доверять своей дочери.