– Страйк? – удивленно окликает меня подозрительно знакомый голос. Проморгавшись, я фокусирую взгляд на стоящей в двух шагах от меня Веснушке. В синих джинсах-резинках и белой свободной футболке, сползающей с острого плечика, ее почти не узнать. Никаких вульгарных надписей и кричащих рисунков, вместо зеленых кед удобные светлые кроссовки, вместо детских косичек собранный на макушке хвост, и даже легкий намек на макияж имеется. Выглядит поразительно нормальной. Милая, симпатичная девочка. Пусть не знойная сексапильная красотка, но посмотреть приятно и в люди вывести не стыдно.

– А тебя каким ветром принесло? – ухмыльнувшись, спрашиваю я, глядя в настороженные мшисто-зеленые глаза. Снова чувствую, как меня затягивает, накрывает. Колдовские, сука, омуты. Вот как она это делает? Я за неделю о ней и двух раз не вспомнил… ладно, не больше десяти, максимум тридцать, а теперь может снова замкнуть на пару недель.

– Мама попросила забрать. Отец выпил, а я недалеко была, – спокойно признается Веснушка, цепляясь внимательным взглядом за мои кровоточащие костяшки. Я инстинктивно опускаю руку, но она уже заметила все, что нужно, но виду не подает, помалкивает в тряпочку. Правильно, не хрен в чужие проблемы любопытный нос совать.

– Твоя развалюха хотя бы до МКАДа доедет? – бессовестно срываю на ней свое дерьмовое настроение, оттачивая при этом мастерство стеба. Ни хрена мне не стыдно, даже нигде не екнуло. Она мои прошлые выходные знатно испоганила, а долг платежом красен. Про три недели своего неадекватного сталкинга я вообще молчу, так как это было мое личное временное помешательство.

– Доедет, недавно из ремонта забрала. Полетает еще, – скрестив руки на груди, с лукавой улыбкой отвечает Леся.

– Полетает? – насмешливо выгибаю бровь. – Так вот значит о каком вертолете речь. Часто прыгать на ходу приходится?

– Только когда тормоза отказывают, – не моргнув глазом, парирует Олеська. Молодец, за словом в карман не лезет.

– А ремнем специально не пристёгиваешься?

– Ага, без страховки же.

– А я сразу понял, что ты мне напиз… наврала, Веснушка. Без страховки указывает на отсутствие парашюта.

– Ну это зависит от того, какие трусы надеть.

– Ты сейчас про бабушкины панталоны?

– Они самые. Просторные, надежные, с вентиляцией.

– Хотел бы на это посмотреть.

– Могу устроить, или ты во мне сомневаешься?

– Тебя опасно на слабо брать.

– А ты попробуй, – провоцирует меня Веснушка. Не сомневаюсь, что она способна устроить дефиле в бабушкиных парашютах прямо на Красной площади.

– Очкую. Сердце не выдержит, – театрально прикладываю ладонь к груди.

– Слабак. – фыркает Олеся.

– Я от клоунессы до сих пор отойти не могу, – отгоняя от лица мошкару, признаюсь со смешком. Она смеется в голос, звонко, заливисто, как девчонка. Она и есть девчонка. Молоденькая совсем. Безбашеная, крыша подтекает, тормоза отказывают и со страховкой наверняка проблемы. Почему я уверен, что Веснушка и в боулинг никогда не играла, и, вообще, сочиняет через слово?

– Я в воскресенье должна была в благотворительном спектакле играть, – вдоволь нахохотавшись, откровенничает Веснушка. – Его отменили, когда я уже из дома вышла. Возвращаться было влом. Кстати, с ролью ты почти угадал. Только не клоунесса, а придворный шут.

– С косами? – недоверчиво уточняю я. Она равнодушно пожимает плечами.

– Девчонки тоже шутами бывают.

– Шутихи, что ли?

Снова смеется, хватаясь за живот.

– Завязывай, Кравцов, или я описаюсь.

– Так вокруг кустов много. Сходи, если приспичило, – предлагаю я, показывая в сторону зарослей за дорогой.

– Дурак, – она смахивает выступившие от смеха слезы.

– Ты лучше расскажи, почему ты в сценический костюм сразу вырядилась, а не с собой взяла?

– Время экономлю, – невозмутимо поясняет Олеся.

– Логично, – ухмыляюсь, прикуривая последнюю сигарету из пачки. Она снова смотрит на мои разбитые пальцы.

– Руку обработать надо, Саш. У тебя аптечка в машине есть? – спрашивает без улыбки. Серьезная, как училка. Совсем ей не идет. Ни тон, ни выражение лица.

– Я сам врач, меня лечить не надо, – грублю в ответ на ее беспокойство. Она шумно втягивает воздух носом и быстро отводит взгляд в сторону.

– Мама сказала, что у вас случилось. Она не хотела ехать. Отец настоял, – тихо произносит Веснушка, и от моей недавней весёлости не остаётся и следа. Я не собираюсь обсуждать с малолетней соплячкой свои семейные проблемы. – Ты правильно сделал, что врезал ему, – неожиданно говорит она. – Надеюсь, Ирина Владимировна отсудит у него все, что ей положено по закону. Она очень хорошая женщина и еще будет счастлива.

– Я знаю, – отзываюсь негромко, внезапно растеряв весь свой агрессивный запал. Не такая она и глупая, моя Веснушка. Моя? Черт, Кравцов, тебя опять не туда несет. Тормози, пока не поздно, но… я, видимо, как Олеся, лечу в неизвестность без страховки. – Поехали со мной, Лесь?

– А машина? – она растерянно хлопает ресницами.

– Я тебя верну, откуда взял, – настойчиво смотрю в распахнутые зеленые глаза.

– Я маму обещала отвезти, – колеблется Леся.

– Такси вызовет, не маленькая, – отмахиваюсь я и протягиваю руку, ту самую, травмированную о физиономию отца. – Поехали, – повторяю низким голосом.

– Хорошо, – выдохнув, соглашается Олеся и неуверенно кладет свои тонкие пальцы в мою открытую ладонь.

Я включаю музыку, что-то нейтральное, расслабляющее. Олеся задумчиво смотрит в окно, не спрашивая, куда и зачем мы едем. Ей как будто бы все равно, что меня вполне устраивает. Я и сам не знаю, куда ее везу и на кой черт вообще позвал с собой. Сиюминутный порыв, который испарился к тому моменту, когда мы выехали на МКАД. У нас с ней все время так – спонтанно и незапланированно. Но дело сделано, назад не повернешь. Глупо получится, а идиотом выглядеть в глазах Веснушки совсем не камильфо. Нужно придумать хоть какой-то маршрут. Бесцельно кататься по городу нет ни сил, ни желания. К себе не привезти, там мать спит. В бар или клуб – не тот настрой. От Леси помощи ждать бессмысленно. Приглашающая сторона – я, а значит, за мной и выбор места досуга. Да и вряд ли она способна предложить что-то дельное. Устроить экскурсию по Московским ночлежкам для бомжей – это вполне в ее духе. Ума не приложу, зачем второкурснице весь этот геморрой с волонтёрским движением? Ради поблажек на экзаменах и автоматических зачетов? Вряд ли. Я наводил справки, с успеваемостью у нее полный порядок. Не отличница, но сессии сдает без хвостов.

– Ты голодная? – заметив вдалеке вывеску Макдака, спрашиваю я. Отгородившись от меня стеной молчания, Веснушка размышляет о чем-то своем и реагирует на мой вопрос с задержкой.

– Ммм? Да… можно, – отмирает она, растирая лицо ладонями. – Извини, меня вырубает слегка.

– Тяжелый день?

– Рано встала, – качает головой и вновь заостряет внимание на моих пострадавших за справедливость костяшках. – Надо обработать, Саш.

– Засохло уже все.

– Ты же врач. Вдруг инфекция попадет? – настаивает Леся.

– Ладно, уговорила. Дам тебе возможность поиграть в доктора, – усмехнувшись, сдаюсь я и съезжаю на дублер.

Припарковавшись на стоянке возле Макдака, передаю Олесе автомобильную аптечку и смиренно протягиваю руку. Она действует на удивление быстро, четко и профессионально, словно обрабатывать раны для нее привычное дело.

– Мне иногда приходится работать в приютах для бездомных. Туда приходят люди с улиц, и почти всем необходима медицинская помощь, – заметив мой удивленный взгляд, объясняет Веснушка.

– Не боишься заразу подцепить? – интересуюсь я, наблюдая, как она ловко и аккуратно накладывает бинт.

– У нас есть четкие инструкции по безопасности, – сухо произносит Олеся, отпуская мою руку. – Готово. Ничего серьёзного. Заживет быстро, – ободряюще улыбается она.

– Завтра ассистирую Маковецкому на серьёзной операции во второй половине дня. Сто процентов не допустят. – разглядывая забинтованные пальцы, делюсь своими опасениями.