В двух шагах дальше по коридору оказался небольшой холл с широким окном. Рядом с диванчиком, обтянутым зеленым сукном, стояла пара красных глиняных горшков, из которых в разные стороны тянулись тонкие зеленые ветки пятилистника.

Терри кольнула досада на законников. То не знаешь, куда от них деваться, то никого.

— Какая жалость, сиятельные господа! На меня сейчас как раз навалилась масса неотложных дел, — он не сумел сдержать горечь, и она вылилась безобразной ядовитой репликой, за которой тотчас последовало наказание.

— Вам удобнее, чтобы мы пришли к господину Пауро с повесткой? — тонко улыбнулся аристократ. Светлые глаза смотрели холодно.

Его спутника даже безукоризненно пошитый костюм не делал приличным человеком — до того простое у него было лицо, даже не риорское, а скорее степняцкое, широкоскулое и плосконосое. Будто хорошо откормленный горец несколько раз получил кулаком по переносице, да так и не выправил перелом.

— Мы будем разговаривать в любом случае, — невыразительно сказал он. — Вопрос только в том, по-хорошему мы будем разговаривать или по-плохому.

— По-плохому мы разговаривать не будем, Фархад, — не переставая улыбаться, поправил благородный. — Господин Риамен — разумный молодой человек…

Фархад красноречиво показал ему две половинки форменного ремня. Терри вздохнул. Все-таки разрезали.

— Кстати, об этом. Почему вы так поступили?

Оба уставились на Терри испытующе.

— У меня было мало времени. Я хотел успеть попрощаться.

Он ловил себя на том, что напрягает слух, пытаясь различить голоса за стеной. А это было бессмысленно. Изматывало до головокружения. Латунная табличка «Комната предварительного заключения» издевательски подмигивала неверным бликом. Терри ощутил неудержимое желание присесть где-нибудь, да хоть на пол.

А лучше поесть.

— Успел? — с непонятной интонацией спросил Фархад.

Терри посмотрел на него.

— Я согласен говорить прямо сейчас, не надо меня хватать, — он отодвинулся. — Но мне нужно пообедать. Тоже прямо сейчас.

Риамен пошел первым. Его лишили привилегий, но фамильную гордость никто не сумел бы отнять. Терри задрал подбородок, стараясь не слушать то, о чем вполголоса переговаривались за его спиной «серьезные люди».

— Глянь, Риттау, он на ногах не держится. Мясо-то поди религия не позволяет есть? Наверняка из этих, травоядных, да?

— Он выродок, — спокойно отозвался второй не повышая голоса. — Понятия не имею, как устроены такие, как он.

Терри запнулся на ровном месте. Мельком оглянулся и поймал насмешливый взгляд Риттау. Он знал это родовое имя. Его прабабушка была из дома Риттау.

— Незаконный, что ли? А на кой мы тогда с ним цацкаемся? «Не соблаговолите ли вы…» — передразнил Фархад.

Скрипнув зубами, Терри представил себе, как приятно было бы несколько раз припечатать степняка дверью, придавая его широкой переносице еще большую национальную аутентичность.

— Можно и так сказать, — еще тише заговорил Риттау. — Очень редко в семьях Древних рождаются обычные дети, это ненормально.

— Я все слышу, — громко заметил Терри, сбавляя шаг.

— Для тебя ничего нового, приятель. Это я на правах чужака интересуюсь. Под другим небом вырос, так у вас говорят? — Фархад оскалился в ответ. Терри выругался про себя, не забыв мысленно пожелать степняку наесться досыта свежего конского навоза.

Зато его комментарий попал точно в ту цель, на которую Терри и рассчитывал, — заставил мужчин примолкнуть. В молчании они вышли из Управления и пошли вверх по широкой улице. Терри независимо шагал впереди, расслабленно положив руки на пояс, а сопровождающие следовали за ним на расстоянии трех шагов за спиной, будто телохранители.

Цвела весна и мягкое солнце нагревало тонкое сукно мундира. На какое-то время Терри показалось, что все события последних декад — всего лишь дурной сон, который развеялся к рассвету. Не было ни расследования, ни суда — ничего. Он было опустил руки, засмотревшись на витрину лавки простых волшебных вещей, но тут же поймал падающие брюки. Отличить сон от реальности оказалось до обидного просто.

По здравом размышлении, если оставить за скобками иррациональный страх перед людьми, которые почему-то не надели черные мундиры королевской гвардии для «беседы», положение Терри не выглядело настолько безнадежным. Он все еще носил форму студента Королевской военной школы, а не арестантскую полосатую робу, и вели его не в порт, чтобы посадить на корабль с билетом в один конец. Подвиг прадеда, который отправил на дно Жемчужной бухты значительную часть имперского военного флота, должно быть, не так просто списать со счетов.

«Я должен убедить их, что во мне гораздо больше от прадеда, чем от матери, — думал Терри. — Лучше вести себя так, будто у нас с ней нет ничего общего. И как-то доказать, что я вовсе не выродок!»

— Эй, парень, ты собираешься нас по городу до вечера водить? — окликнул его Фархад. — Ты не дамочка, чтобы с тобой просто так гулять.

Терри непонимающе оглянулся. Степняк выразительно ткнул пальцем на скрытую в широких листьях вьющейся лозы деревянную резную вывеску.

— Это уже третья равинтола, которую ты не соизволил заметить, — жидкие брови даже сурово нахмуренные, не производили подобающего впечатления. Намного убедительнее был бесцветный тон. — Ты либо прямо сейчас зайдешь в нее своими ногами, или мы отправимся беседовать, — короткий палец переместился в другом направлении, — в ту грязную вшивую подворотню, и ноги тебе не понадобятся.

— Мой друг так шутит, — холодно пояснил Риттау. — Но гулять мы с вами и впрямь больше не будем. Не настолько вы важная персона, господин Риамен, чтобы потратить на вашу проблему целый день.

Терри криво улыбнулся, против воли вспоминая, как мать учила его держать удар в словесных пикировках, когда он только поступил в Королевскую военную школу. «Они будут стараться уязвить тебя, а ты будь выше — тогда им тебя не достать. Улыбайся и молчи, не помогай им найти твое слабое место».

«Замолчи, я не желаю больше тебя слушать!» — Терри мысленно захлопнул дверь перед ее носом. К сожалению, изгнать мать из сердца и памяти было гораздо сложнее, чем попрощаться с ней навсегда в Управлении.

В отличие от сверстников, серьезные люди в костюмах не выдумывали прозвищ, не искали, к какому факту его биографии можно предъявить претензии. В ответ на молчание они смотрели внимательно и тоже кривили губы, изображая вежливые улыбки.

Когда к их столику подошел улыбчивый подавальщик, Терри, не раздумывая, заказал рыбу и овощной салат. Риттау, напротив, замешкался и попросил крепкий черный чай с медом после того, как его спросили дважды.

— Ты что-то посущественнее травы ел когда-нибудь? — негодовал Фархад, глядя почему-то на Терри, а не на своего товарища. — Мужчина должен есть красное мясо и белый лярд, чтобы быть сильным и не валиться с ног от усталости к обеду.

— У нас не принято обсуждать чужие пищевые привычки, — даже Риттау смутился.

Терри опустил глаза на льняную салфетку. Равинтола, на которую указал Фархад, была слишком непритязательной для семьи Риамен. Но Терри скорее откусил бы язык, чем позволил себе признаться, что ему некомфортно. Он старался не думать о том, что в таких местах салфетки не стирали после использования, а просто пропаривали и подавали снова. Достаточно того, что прилизанный Риттау смотрел на Терри так, будто все понимал без слов. С нехорошим прищуром смотрел, только что не подмигивал.

— Как вы думаете, Терри… вы же позволите обращаться к вам по имени? Ну вот и прекрасно! Все же разница в возрасте позволяет мне обращаться к вам с родственным участием, как к племяннику.

Не зная, куда деть руки, Терри положил локти на стол, сплел пальцы в замок и уставился на них так, словно прежде никогда не видел.

— У вас есть предположения, зачем нам с господином Фархадом понадобилось побеседовать с вами?

Терри вздохнул. Подавил первое побуждение все отрицать, как мальчишка, которого застали рядом с разбитой вазой. Он никакую вазу не разбивал и не нес ответственности за преступления матери. Они должны это понимать.