Появляется, когда не ждут, и также незаметно исчезает.

Потому ему требуется четкий образ, икона, что отпечатается ярким следом в сердцах людей. Тогда время из лекарства превратится в отравляющее ожидание.

И как говорится, лучше один раз увидеть.

— Господин Эдгар, помните, я говорил о необходимости подавать пример?

Мужчина едва не поперхнулся кровавым сгустком, когда я произнес его имя.

— Народ, — я дружелюбно помахал рукой, привлекая к себе внимание, — помните фрукты, которые вы только что съели? А вы знали, что в случае предательства они могут сделать так?

Я схватил за голову господина Эдгара и воспользовался исцелением. Но вовсе не для бутафорского свечения или провокации семечка Бени.

Просто иначе он бы не выжил под напором разрывающего его тело растения.

Казалось бы, чем может грозить обычный плод? Это ведь всего лишь крошечный фрукт, еда, пусть и полученная не совсем обычным способом.

Теперь все присутствующие знают ответ на этот вопрос. Ответ, что кошмарами будет преследовать их при виде иссушенного тела, разрываемой изнутри плоти, кровавых фонтанов и даже во время приема пищи их не отпустит эта пугающая, мертвая тишина.

Ибо даже звука не смогло вырваться из глотки господина Эдгара под напором цветка-людоеда.

— Может быть, кто-нибудь сомневается, что я могу провернуть подобное с каждым из вас? — я тряс перед толпой оторванной головой мужчины, что всем присутствующим внушал уважение и страх. Сейчас же он не мог даже погибнуть по-человечески, хлопая ртом в бесполезных попытках сделать вдох несуществующими легкими, действуя из одних лишь инстинктов. — Хоть кто-нибудь?

Однако людям было уже не до моих шуточек, ибо те из них, кто сейчас не блевал в стороне, всеми силами старались заткнуть рот одному любознательному везунчику.

— Рад видеть, что здесь осталось столько сообразительных людей, — с этими словами я восстановил тело господина Эдгара.

Получив обратно возможность дышать, он повалился на колени, жадно хватая ртом столь желанный воздух. Его ранее загорелая, лоснистая кожа приобрела неестественно бледный оттенок после моего фокуса, а руки не переставая тряслись.

Наклонившись над господином Эдгаром, я похлопал его по плечу, заставляя вздрогнуть мужчину, и прошептал:

— Отличная работа, господин Эдгар, поправляйтесь скорее, потому как это только начало нашего долгого сотрудничества.

С улыбкой во весь рот, я направился к ожидающей толпе.

— Не волнуйтесь, как я и обещал, в ближайшем будущем вы все сможете уйти отсюда целыми и невредимыми. Клянусь во всем сказанном именем Париса — бога войны и правосудия.

Ранее я проклинал этого бога, что за одну простенькую проверку навечно отобрал у меня палец, сейчас же...

Сейчас же я вовсю пользуюсь его смертью. Ведь разве есть способ эффективнее манипулировать людьми, чем эксплуатация их собственной абсолютной и неоспоримой веры в богов? Богов, что оберегали их на протяжении поколений; богов, что неоднократно являли свою силу через последователей; богов, что карали всех смеющих пользовать их имена во лжи...

...богов, которые уже успели погибнуть, ничего никому не сказав.

Не все, конечно, но как минимум о Парисе позаботились буквально с моей подачки. И хозяин лавки с радостью выболтал всю известную информацию, как о местных богах, так и об их культах, пока я игрался с реконструкцией своего тела. Нет, он не смог ничего рассказать ни о тонкостях проведения ритуалов, ни о создании артефактов местными ремесленниками, и все равно пользу от его знаний сложно переоценить.

Потому как сейчас, именно из-за знаний я все еще жив. Вернее из-за незнания местных о смерти Париса. Именно его адепты должны были замкнуть ловушку в лавке у торговца барьером изгнания. Под его воздействием я бы лишился всей духовной силы и стал слабее обычного человека. По крайней мере, без специальных кристаллов...

Но что поделать, если истории не знакомо сослагательное наклонение.

И вместо посмертного положения «почетного дара» на божественном алтаре я сейчас нахожусь здесь, едва ли не с развязанными руками и создаю армию «приманок» — людей, что будут отвлекать на себя внимание поисковых артефактов. Сейчас эту работу исполняют проросшие семена. Однако сколь бы много я их не раскидал по городу, они так и останутся неподвижными метками. Стоит в рядах клановых ищеек найтись одному не полоумному параноику, догадавшемуся нанести на карту все точки «сбоя» поискового артефакта, как вычисление моего местоположения станет вопросом времени.

Вернее стало бы вопросом времени.

Теперь же приманки и проросшие растения сделают эту задачу практически невыполнимой. Ибо приманки будут не столько наводить на себя клановых ищеек, сколько путать показания их поисковых артефактов, заставляя заново прочесывать уже проверенные районы.

Когда же ищейки, наконец, смогут выловить одну из приманок... что же, их будет ждать приятный сюрприз. Во-первых, я узнаю, где это конкретно произойдет, и если они решатся оттащить приманку в свое логово, то лишь покажут мне к нему кратчайшую дорогу. А во-вторых, не стоит забывать, что, а вернее кто, делает из приманки приманку. Внутри этих людей сидит вовсе не безобидная метка, это гребаный монстр охочий до человечьей плоти, что с радостью сожрет всех и каждого...

Посмотрим, сколько после этого случая найдется добровольцев на поиски попаданцев. Ибо попытка будет подобна обезвреживанию противопехотной мины молотком.

И с каждым разом придется бить все сильнее...

С таким прикрытием, если... пока я не совершу глупость, можно будет ни о чем не волноваться. И можно даже позволить себе небольшую проказу. Ну как небольшую...

*Хрустит пальцами*

... из гребанного страха и пафоса я создам этому городу новую легенду!

Ладно, возможно это громкое заявление, и я немного погорячился, но...

Кто сможет мне помешать насаждать добро и причинять справедливость?

Пусть и немножечко в корыстных целях.

Ведь как бы я ни пытался, из головы не получается выбросить слова Сущности о людской вере. Вернее о ее возможностях. Если она и вправду все это время являлась недостающим звеном в воскрешении и обладает хоть толикой приписываемой силы, то игнорировать ее будет непростительной глупостью.

Тем более что я уже знаю, как заставить часть присутствующих проникнуться верой в высшее благо имени меня.

Достаточно лишь предоставить обреченным на смерть чудо спасения — символ, в котором они смогут воплотить свои помыслы...

... наверное, стоит уточнить...

Обреченным на смерть не по моей воле. Нельзя создать настоящую веру, если чередовать пытки с заботой. Сломать человека — да, взрастить в нем семена страха, на грани безумного почитания — вполне, но оттого страх не перестанет быть страхом. И эффективен он только в краткосрочной перспективе. Толпа, которую я успел запугать, может и не сможет позабыть пережитый кошмар, но и разделить его с другими тоже не сможет. Случившееся так и останется их персональной фобией.

Мне же нужно массовое явление.

И для его создания мало засесть в таверне и рассказать «я видел парня, разрывающего людей изнутри». Зеваки поахают, поохают, и успокоятся. Может, начнут оглядываться по сторонам по дороге домой. Но не более.

Без символа все усилия окажутся бесполезными.

Нет, разумеется можно повторять устрашение изо дня в день, рассадить людей на кольях словно цветочные клумбы у каждого дома; стать иконой греха, воплощающей в себе все человеческие кошмары; катастрофы еще дождаться какой, вроде смывающего города потопа или падения метеорита. С таким подходом забудут тебя нескоро...

... особенно чертовы историки и конспирологи.

Но подобная слава не сдалась мне и даром. Тем более что средств на фокусы такого размаха у меня нет. По крайней мере, на метеорит точно.

*Грустно вздыхает*

Даже на самый маленький(