– Какие следы? Помада за рубашке? Сперма на штанах? Презерватив в сумке или трусики в кармане пиджака? Не смеши меня, Саша. Альберт Романович далеко не дурак, чтобы так подставляться. И потом, он человек богатый. То есть не ходит каждый день в одном и том же. Даже в течение дня наверняка пару раз переодевается, чтобы всегда выглядеть свежим. И что, жена такого человека сама стирает его вещи? У них наверняка слуги есть, – говорит Кеша.

Мне крыть нечем. Понимаю: права. Хотя и не слишком тесно я знаком с бизнесменами, но у меня есть пример своего отца. Точнее, кого им называю. Он, бывало, утром уйдет в одном костюме, а вечером возвращается в другом – тот остался на работе или в химчистку попал.

– Как нам узнать, действительно ли Светлана Николаевна в этом замешана? – спрашиваю Кешу. – Мы ведь не можем просто прийти к ней домой и спросить: «Скажите, это вы хотите убить вашего мужа Альберта Романовича?»

– Да, такой вариант точно не прокатит, – отвечает девушка.

Что она там увидела за окном, помогающее ей так логично рассуждать? Или это узоры помогают? Даже интересно!

– Нужен стресс. Какая-то особенная, эмоционально острая ситуация, которая позволит её вывести на чистую воду. Иначе, боюсь, это не прекратится до тех пор, пока или Альберт Романович в могилу не ляжет, или кто-то из вас… то есть уже нас. Ты же сам говорил: Кирилл Андреевич ранен, Горо был ранен, Максим в клинике. Убиты два охранника в «Лайне», один киллер и ещё четверо соучредителей секс-клуба «М.И.Р.» Кстати, а ты не подскажешь, почему японцы не стреляли в ответ, когда на нас напали?

– Горо сказал, это было бы бесполезное занятие – у тех автоматы, у нас лишь пистолеты. Умнее было отступить, не ввязываясь в затяжную перестрелку. Тем более нападавшие явно прихватили мощный боезапас, – ответил я. – И ты хочешь сказать, что это также дело рук Светланы Николаевны?

– Конечно. Кто, кроме вас с Максим, знал о встрече соучредителей клуба «М.И.Р.»?

– Черт! А ведь ты права. Мы буквально перед тем, как улететь на Кокосовые острова за Альбертом Романовичем, долго общались с ней. Потом ещё по телефону обсуждали наши планы.

– Вот видишь, – сказала Кеша. – Она единственная, кто знал о предстоящем «мероприятии», хотя и без деталей. И, кстати, её заинтересованность в смерти мужа объясняет нападение на автомагистрали: его точно так же выследили.

– Да, но мы не говорили ей ни точного дня, ни времени.

– Ей это было и не нужно. Сказали о «Пьяной малине» – этого достаточно. Дальше она повелела организовать слежку. С аэропортом то же самое. Вот почему, едва мы подальше отъехали от аэропорта, началась стрельба. Вот почему, когда Альберт Романович вошел в зал заседаний «политбюро» и пробыл там несколько минут, – киллеры убедились, что он не уйдет в срочном порядке, они и напали, – сказала Кеша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Но скажи: какая нормальная женщина станет посылать киллеров, чтобы убивать неверного мужа, если рядом – пусть не родная дочь, но племянница? – удивляюсь я.

– Перестарались стрелявшие, вот и всё, – пожала плечами девушка. – Кроме того, им наверняка не говорили, что Максим будет рядом с Альбертом. Его жена ведь не знала об этом.

– Как её ввести в стрессовую ситуацию? – спросил я.

– Она уже знает, что Максим попала в больницу с ранениями?

– Думаю, что нет. Ей пока никто не звонил.

– Значит, нужно сделать вот что, – и Кеша тут же рассказала мне интересный план, как можно будет довести Светлану Николаевну до такого состояния, что она сама всё и расскажет. «Выложит, как на духу», – сказала моя собеседница.

Этот план мы начали реализовывать буквально на следующий день. Альберт Романович, который пришел в себя после вчерашних треволнений и выпитого мини-бара, позвонил жене и сказал, что ей надо срочно ехать во Вторую градскую больницу. Мол, это вопрос жизни и смерти. Больше ничего не объяснил, бросил телефон, который мы тут же отключили. Это происходило возле отделения реанимации, в котором лежит Максим. С медиками её отчим договорился за полчаса до того, вручив главному врачу пару тысяч евро и несколько сотен раздав лечащему доктору и медсестрам, чтобы подыгрывали.

Светлана Николаевна примчалась, встревоженная до предела, через двадцать минут. Увидев мужа в палате, кинулась к нему и испуганно спросила, не успевая даже поздороваться:

– Что случилось?!

– Максим… – ответил Альберт Романович, состряпав горестное лицо.

– Что с ней?!

– Её… убили… – бизнесмен всхлипнул, даже принялся утирать лживые слезы, а потом и вовсе разрыдался, закрыв лицо руками. «Каков артист!» – подумал я восхищённо.

– Как… убили… – растерянно сказала Светлана Николаевна. Она отступила от мужа на пару шагов, упершись спиной в стену и плавно по ней сползла на пол. Оттуда смотрела на Альберта Романовича огромными, расширенными от ужаса и горя глазами. – Как… убили? – тихо спросила она.

Всё это время мы с Кешей были неподалеку. Но, одетые в белые халаты и шапочки, с медицинскими масками на лицах, были для Светланы Николаевны неузнаваемы. Зато внимательно наблюдали за её поведением.

Альберт Романович подошел к ней, изображая тяжелую походку. Поднял с пола, отряхнул одежду, словно та успела запылиться в стерильном помещении.

– Я не знаю, кто это сделал, – сказал он. – Мы ехали с ним из аэропорта, на нас напали какие-то бандиты, расстреляли машину в упор. Меня только поцарапало стеклами, а Максим… Она… – бизнесмен снова всхлипнул. – Её изрешетили, нашу доченьку, – и Альберт Романович снова принялся безутешно рыдать.

Светлана Николаевна, окаменев лицом, по которому даже не проскользнуло ни единой слезинки, посмотрела на мужа и сказала, жестко выговаривая каждое слово:

– Это ты, мразь, виноват в смерти моей дочери, моей родной племянницы.

– Я? – Альберт Романович убрал руки от лица, размазывая фальшивые слезы. – Почему я? Как ты можешь такое говорить, Света?!

– Это ты во всём виноват, подонок, – повторила женщина.

– У тебя стресс, ты говоришь глупости!

– Нет, я говорю правду. Это ты, тварь, должен был сдохнуть на шоссе. Но сначала – дважды! – в своём загородном доме, где ты трахал девок. В кабинете твоего дружка Кирилла Андреевича. На шоссе. Но ты всякий раз изворачивался, как змей. Четыре раза тебя должны были кончить, как последнюю собаку, а ты всё ещё жив и стоишь передо мной, пока моя девочка… моя Максим… лежит там… мёртвая!

Глава 107

Светлана Николаевна бросилась к дверям отделения, над которыми золотыми буквами на синем фоне было начертано «Реанимация». Естественно, внутрь её не пустили. Медсестра равнодушно сказала, что покойников увозят в морг, туда ей и нужно идти. Это в подвале. Женщина, резко развернувшись, бросилась по коридору до лестницы. Альберт Романович остался наверху, под контролем японцев (они изображали неподалёку посетителей), мы с Кешей кинулись за Светланой Николаевной.

Она промчалась в самый низ, где была дверь намного попроще, металлическая, с другой вывеской над ней, – «Морг». Начала колотить по ней кулаком и кричать, чтобы немедленно открыли. Настала очередь Кеши. Она подошла к женщине сзади и спросила, чего она так шумит. Для пущей убедительности стянула маску, чтобы показать строгое лицо.

– Мне нужно видеть своего сына! Его привезли сегодня! – истерично выкрикнула Светлана Николаевна.

– Фамилия, имя, отчество, – невозмутимо ответила Кеша, изображая врача. Я стоял рядом, опустив голову, играя роль санитара. Женщина назвала.

– Да, есть такая. Поступила два часа назад. Множественные огнестрельные ранения, не совместимые с жизнью, – «вспомнила» Кеша. – Вы ей кто?

– Я мать! – сказала с вызовом Светлана Николаевна.

– Хорошо. Подождите, – Кеша стукнула в дверь условным стуком, и та вскоре отворилась. Мы прошли внутрь.

– Что дальше будем делать? Мы не можем ей показать труп! Она сразу поймет, что это не Максим, – спросила моя спутница. Та, о ком мы говорили, кстати, по-прежнему лежала в реанимации и даже не догадывалась, какие события развиваются неподалеку.