Но заставляю свои ноги продолжать идти.

— Просто не обращай на них внимания, это остатки лагерей, за которыми охотились Норт и Нокс, — говорит Грифон, его голос доносится до меня, и я поднимаю на него взгляд. Он выглядит обеспокоенным, особенно когда я вздрагиваю, когда мы подходим к концу, и одна из заключенных бьет кулаками по стеклу.

Я не должна смотреть.

Я знаю, что не должна, но звук притягивает мой взгляд, и я оказываюсь лицом к лицу с Карлин.

Она выглядит гораздо хуже, чем когда я видела ее в последний раз. Ее волосы немного отросли, под глазами – мешки, но самое страшное в облике самого сильного испытателя Сопротивления то, что на этот раз она сразу же узнает меня.

— Заклинательница, — шипит она на меня, и я бросаюсь к Грифону, протискиваясь в смотровую комнату для допросов раньше них, лишь бы оказаться подальше от нее.

Киран входит за мной, открывает дверь, чтобы пройти прямо в комнату для допросов, как будто он ничего не слышал, но Грифон просто пропихивает свою пленницу в дверь и закрывает ее за ней, оборачиваясь ко мне.

— Как она только что назвала тебя?

Я моргаю, глядя на него. — Не заставляй меня лгать тебе.

Он делает глубокий вдох и проводит рукой по волосам. — Она только что назвала тебя…

— Пожалуйста, не говори этого. Пожалуйста, не говори Норту, или Ноксу, или кому-нибудь еще. Пожалуйста, просто, пожалуйста, не надо.

Он дергает себя за волосы, собирая их назад, чтобы завязать там, где они выбились. Я смотрю через двустороннее стекло, как Киран закрепляет обеих женщин на своих местах. Они не произнесли ни слова и не попытались сбежать, но сияние глаз Грифона прекрасно это объясняет.

Он отключил их мозги, все их части, которые могли бы попытаться убежать или сражаться, оставив после себя послушных, ходячих зомби.

Между нами повисает напряженная тишина, я подавляю панику и страх, нахлынувшие на меня, пытаясь сдержать свои узы. Все в порядке. Если они все узнают обо всех моих дарах, они либо отпустят меня, либо запрут в одной из этих маленьких камер.

Я смогу удержать себя от причинения вреда людям в любом из этих сценариев, это не худший из возможных вариантов. Я собираюсь рационализировать это до того момента, пока Норт не войдет сюда и не потеряет рассудок из-за всего этого.

Когда дверь снова открывается и Киран входит в комнату наблюдения, он смотрит между нами. — Мы будем игнорировать то, что она только что говорила о твоей Связной…

— Ничего. Она ни говорила о нашей Связной ни единого слова, — сообщает Грифон с острым взглядом, и Киран отрывисто кивает, бросая это, как и подобает настоящему командиру.

Я почти теряю сознание от облегчения, но сомневаюсь, что слышу об этом в последний раз.

Глава 19

Проходит час почти невыносимой тишины, прежде чем Норт приходит в комнату для допросов.

В его внешности нет ничего, что могло бы сказать, что он в ярости, но я уже выучила его тонкие сигналы. Его руки не то чтобы сжаты в кулаки, но он слегка сгибает их, чтобы быть готовым выбить кому-нибудь зубы, а на большом пальце есть самая маленькая черная точка, самая маленькая частичка его дара. Ее можно было бы принять за веснушку, но я слишком долго наблюдала за этим человеком во время неудобных ужинов Связных, чтобы не увидеть все как есть.

Он едва держит себя в руках.

Как только Грифон расскажет ему о моем даре, он выплеснет весь свой гнев на меня, и я уже содрогаюсь от одной мысли об этом.

Киран, который стоял с Грифоном и говорил о всякой ерунде, которую я совершенно не понимала, все время, пока мы ждали, бросает взгляд на Норта и устремляется в комнату для допросов. Я мысленно помечаю, что позже задам ему трепку за это, потому что он не такой уж и страшный парень из ТакTим, каким его изображают, если он боится угрюмого Дрейвена.

— Неприятности? — говорит Грифон, и Норт ехидно усмехается себе под нос.

— Ты имеешь в виду, что совет разделился пополам по поводу того, что делать до того, как Шарп сошел с ума, а теперь они все либо бегут в страхе, либо рвутся к моему горлу? Можно и так сказать.

Господи Иисусе, в мире не хватит денег, чтобы убедить меня вступить в совет. То есть, я понимаю, что моя неважная родословная означает, что мне не о чем беспокоиться, но мысль о том, чтобы иметь дело с этими людьми, вызывает у меня крапивницу.

Я не создана для дипломатии.

Норт едва признает мое существование, и это прекрасно, но когда он двигается, чтобы подойти и встать рядом со мной, Грифон блокирует его.

— Ты проводишь допрос, я не оставлю Оли.

Норт поворачивается, чтобы бросить на него взгляд, но Грифон лишь качает головой. — Я не оставлю ее прямо сейчас. Ты сказал, что доверяешь мне в том, что ей нужно, так вот, это то, что ей нужно. Киран возьмет на себя руководство, а ты будешь начеку.

Я тяжело сглатываю, но не смотрю ни на одного из них. Я чувствую жар во взгляде Норта, когда он смотрит на мой затылок, но он уходит в комнату для допросов без лишних слов.

Я поднимаюсь и встаю вместе с Грифоном у стекла, теперь тишина между нами стала более комфортной. Мы наблюдаем, как Норт занимает место рядом с Кираном и расстегивает пиджак, чтобы было удобнее.

Киран поднимает руку, и глаза Грифона снова вспыхивают ярче, а затем возвращаются в нормальное состояние. Обе женщины быстро моргают, как будто свет в комнате ослепляет их, и тянутся к цепям на запястьях, как будто не подозревая, что они прикованы к стульям.

Тишина и спокойствие в комнате испаряются, когда женщины с презрением смотрят друг на друга, а затем на мужчин перед ними.

Грифон наклоняется ко мне, чтобы прошептать: — Они не слышат нас там, пока мы не кричим. Если у тебя есть вопросы, сейчас самое время их задать.

Я смотрю на него, но он все еще стоит на месте, глядя в комнату. Теперь он ближе ко мне, его обычные два шага, на которые он отдаляется, сократились до полушага.

Я знаю, что он имеет в виду допрос или ситуацию с Шарпом, но мой мозг зациклен на собственных проблемах. — Почему ты ему не сказал?

Он поднимает на меня бровь. — Потому что ты просила меня не делать этого. Кроме того, он только что потерял кого-то, кто был очень важен для него, и не мыслит так рационально. Я не скажу ему, пока ты не будешь готова, и он... снова не будет ясно мыслить.

Я киваю, и Грифон опять придвигается немного ближе ко мне, теперь уже на волосок от того, чтобы коснуться меня. — Почему ты не солгала? Даже зная, что есть способы обойти это. Гейб сказал мне, что ты уже поняла это.

Чертов Гейб, он одновременно удивительный и полный нытик. — Ты сказал мне, что не выносишь лжецов. Я делаю все возможное, чтобы уважать это, даже когда это разрушает все нахрен. Почему Шарпа выгнали из совета? Почему сейчас?

Я понимаю, что мы просто по очереди выпытываем друг у друга ответ за ответом, но это первый шанс получить от него реальные ответы, не мешая правде о моем даре.

Глаза Грифона сузились на Норта, когда тот зачитал список преступлений, за которые задержаны женщины. В него входят измена, убийство и заговор с целью разрушения групп Связных, но обе женщины просто выглядят… самодовольными. Удовлетворенными, как будто их похвалили за хорошо выполненную работу.

Это тошнотворно.

— Мы знаем о связи Шарпа с Сопротивлением уже много лет. Белла, телекинетик, с которой ты имела дело, происходит из известной семьи Сопротивления. Шарп годами создавал здесь репутацию «спасшего» ее, как будто он нашел ее и депрограммировал от той ерунды, которой Сопротивление промывает мозги своим последователям, но все это было полным дерьмом. Мы знали об этом годами. Он был ответственен за смерти в общине, но он также был крысой, за которой мы следили, чтобы найти лагеря.

Я медленно киваю, и он ловит мою руку в свою – первое случайное прикосновение с его стороны. Я чувствую себя жалкой, когда мои щеки пылают от этого контакта, это же рукопожатие, ради всего святого, но его большой палец нежно проводит по моей руке, и я почти таю в луже.