Ублюдок.

Рэйф, водитель Норта, открывает для меня дверь одного из Роллс-Ройсов, и я благодарю его, скользнув на заднее сиденье. Мне приходится подвинуться и для Норта, но это гораздо менее неудобно, чем в прошлый раз, когда я была заперта здесь с ним.

Чудеса, которые сделали с нами последние несколько месяцев.

Он одет в другой костюм, чистый и отглаженный до совершенства, и хотя он выглядит более усталым, чем обычно, это гораздо лучше, чем сегодня утром.

Рэйф выводит машину с подъездной дорожки, не задев ни одной из огромных ям на подъездной дорожке, что делает его, по моему мнению, экспертом, и я стараюсь не пугаться того, сколько соседей Дрейвенов открыто выходят на улицу и смотрят, как мы проезжаем мимо.

Можно подумать, что после нападения на этой самой улице они затаились в своих смехотворно огромных особняках, хватаясь за жемчуг и опасаясь за свою жизнь.

— Ты не можешь просто так ввязаться в конфликт, как сделала это сегодня утром. Ты понятия не имела, что мы планировали и представляют ли люди, с которыми мы столкнулись, реальную опасность для тебя, — говорит Норт, его глаза пристально смотрят на меня, пока я пытаюсь избежать встречи с ними.

Отлично.

Вот лекция, в которой я никогда не нуждалась.

Я держу рот на замке и просто киваю вместе с ним, надеясь, что моего молчания будет достаточно, чтобы он оставил это дерьмо в покое, но, конечно же, это не так. Это Норт Дрейвен, член совета и просто помешанный на контроле человек.

Он не мог ничего упустить, если бы это означало сделать перерыв в отношениях со мной.

— Если ты отказываешься рассказать нам что-нибудь о своем даре, тогда тебе нужно просто остаться в стороне и позволить нам сделать все за тебя. Не зная о рисках, ты – обуза.

Мне нужно сменить тему и быстро. — Почему ты не позволил мне помириться с твоим существом? Ты действительно ненавидишь меня так сильно, что радуешься, когда он думает, что я злюсь на него?

Глаза Норта сверкают на меня, а челюсть напрягается, когда он говорит сквозь зубы: — Я не ненавижу тебя, а он ничего не думает, пока его здесь нет. Он – бездумный кошмар, а не щенок, которому можно дать имя и приручить. Даже ты не настолько наивна, чтобы так думать, Фоллоуз.

Ах, опять моя фамилия? Да пошел он. — Августин. Август кратко.

Он качает на меня головой, но я продолжаю: — Если ты не собираешься назвать его, тогда я назову его так. Август и Брут хорошо сочетаются, ты должен позволить мне взять его. Мы можем стать совместными родителями. Он будет у меня раз в две недели. Может, он будет менее ворчливым, если ты не будешь постоянно держать его взаперти. Брут обожает сворачиваться калачиком в моей постели, бегать на беговой дорожке, черт возьми, купание – его любимое занятие, если только я использую тонну пены для ванны.

Если бы я думала, что мне это сойдет с рук, я бы сфотографировала лицо Норта прямо сейчас, потому что я никогда не видела ничего более совершенного, чем ужасающее неверие на лице этого человека.

Я снова поворачиваюсь к окну и смотрю, как закрытый район исчезает и превращается в оживленное шоссе. Нам не везет, и мы проезжаем все светофоры по пути к офису совета. Грифон и Киран едут на затемненном фургоне позади нас, и когда я оглядываюсь на них, то стараюсь не задохнуться от зависти.

Грифон ухмыляется и смеется вместе с Кираном.

Я видела его смеющимся только один раз, и это был его смех надо мной. Возможно, он объяснил мне это, и я немного меньше страдаю по этому поводу, но он выглядит намного моложе и сексуальнее, когда излучает радость своему другу. В нем нет ни капли настороженного, угрюмого напряжения, и я хочу искупаться в крови Кирана за то, что у него есть такая версия его, когда у меня ее нет.

— Прекрати все, о чем думаешь, и успокойся. Я потратил много времени, чтобы объяснить членам совета и работникам, что ты не представляешь опасности для нашего сообщества. Мне не нужно, чтобы ты появлялась здесь с пустыми глазами и доказывала, что я не прав, — бормочет Норт, и я снова поворачиваюсь лицом к передней части машины.

Правильно.

Надеть фасад идеально послушной, спокойной, скучной девушки. Мне нужно мило улыбаться и притворяться, потому что информация, которую я могу узнать сегодня, того стоит.

Если я не хочу, чтобы меня нашел этот человек, то мне нужно собраться с мыслями и сыграть роль.

— Я буду держать свои узы под контролем, — бормочу я, и глаза Норта устремляются на здание перед нами, пока Рэйф везет нас в подземный гараж. Там везде есть освещение, так что на самом деле там не темно, но ряды роскошных автомобилей все равно свинцовым грузом оседают у меня в нутре.

Норт наклоняется ко мне, чтобы снова прошептать: — В этом здании мы всегда выступаем единым фронтом. Даже когда я не согласен с кем-то из Связных, я никогда не обсуждаю это в открытую. Будет лучше, если ты оставишь свои комментарии при себе, пока мы не вернемся в поместье.

Моя челюсть сжимается, но я резко киваю головой.

На самом деле, это очень хорошая политика, потому что слабость никогда не выставляется напоказ, но сейчас мне кажется, что это немного оружие в мою сторону.

Рэйф паркует машину и тут же выходит, чтобы открыть дверь для Норта и меня. Я делаю последний вдох, сидя в машине, чтобы убедиться, что спокойна и, самое главное, чиста.

На лице Грифона, который ждет у затемненного фургона через пару парковочных мест, когда я выхожу из машины, мелькает хмурый взгляд, но он ничего не комментирует и не делает. Он просто выглядит суровым, когда открывает заднюю дверь с Кираном, и они вытаскивают двух женщин, которые были связаны с Шарпом.

Вплоть до тех пор, пока его не съел заживо мой драгоценный Август.

— Мы отправим их вниз. Ты идешь с нами, Оли, или отправишься в долгий путь с Нортом?

Я хочу побежать прямо за Грифоном, но бросаю взгляд на Норта. Сейчас я могу вести себя хорошо.

Даже если подавлюсь, я смогу это сделать.

— Иди с Грифоном. Мне нужно поговорить с Пен, а у тебя, похоже, с ней проблемы.

Тьфу, да пошел он.

Я думаю спокойные мысли, пока без слов направляюсь к Грифону, мои ботинки громко стучат по бетону, когда я немного топаю. Не делай ничего, что может показаться «грубым», Оли. Я хочу занять более высокое положение, чтобы убедиться, что им нечем будет меня потом швырнуть.

Мы заходим в служебный лифт, и Грифон нажимает кнопку самого нижнего уровня. Я делаю глубокий вдох по поводу того, что снова оказалась в ловушке под землей, и думаю, что они оба неправильно это понимают.

Киран, похоже, решил, что мы теперь друзья, и наклоняется ко мне, чтобы прошептать: — Что не так с Пенелопой? Она немного зануда, но достаточно хороший человек.

Это еще более оскорбительно, потому что меня он возненавидел с первого взгляда. Грифон бросает на него взгляд, и его глаза вспыхивают. — Узы Оли невзлюбили ее. Пен не сделала ничего плохого, это просто помутнение рассудка из-за Связи.

— Сколько секретарш Норт перетрахал? Есть ли точное число или мне просто продолжать гадать, как часто это происходит? — говорю я очень милым тоном.

Киран отшатывается от меня, бормоча под нос: — Не хрен ввязываться в это дело. Дрейвен сам разберется.

Я поднимаю бровь на Грифона, но он только пожимает плечами. — Ты не можешь так говорить, Связная.

О, он понятия не имеет. Ни малейшего понятия, сколько я могу говорить об этом, и все же никто из них… нет. Перестань думать об этом, Оли.

Я делаю вдох и напоминаю своим узам, что мужчины – не дерьмо.

Двери лифта снова открываются, и Грифон берет инициативу на себя, кивком головы показывая мне, чтобы я следовала за ним через бетонно-стальной кошмар перед нами.

Тюремные камеры.

Офисы совета построены поверх тюремных камер, и все они заполнены Одаренными, которые, я надеюсь, являются Сопротивлением, а не просто людьми, которые не могут платить налоги или пьют в общественных местах.

Я стараюсь не заглядывать в камеры. Я не хочу никого там узнать. Они все реагируют, когда мы проходим мимо, кричат, орут, бьются о стекла. Я хочу повернуться на пятках и убраться отсюда.