Он смотрит на стопку простыней, которые Грифон запихнул в корзину для стирки в углу. Одеяло, в которое я завернулась, все еще в ванной, но Грифон нашел запасное и заправил кровать.

— Что она сделала? — говорит Норт, и Грифон отходит от меня, чтобы пойти в ванную и забрать остальные вонючие доказательства глупости Грейси.

Я сглатываю желчь и говорю: — Духи. Она намазала духами всю его кровать, и мои узы взяли верх, прежде чем я успела с ним поговорить. Это было не в наших силах, потому что мои узы – ревнивая, язвительная сука и просто взяли верх.

Грифон хватает груду грязной стирки и выходит из комнаты, чтобы избавиться от нее, оставляя меня на секунду наедине с Нортом, и я тут же хочу побежать за ним. Это глупо, я знаю, что это так, но мои узы клокочут в груди, словно он бросает меня.

Вместо того, чтобы позволить себе превратиться в жалкий плачущий кошмар, я концентрируюсь на связи между нами, на тех маленьких ниточках, которые едва зародились, но которые, я знаю, со временем вырастут. Я чувствую, как крошечные бисеринки пота выступают на моем лбу, когда я выталкиваю ему два слова, проклиная себя за то, как легко он заставил это выглядеть, просто послав мне целое чертово предложение раньше.

«Сожги их».

В моей голове на мгновение воцаряется тишина, а затем звучит его ответ: «Я сожгу все поместье, если ты этого хочешь. Мы можем вернуться в твою комнату на эту ночь, а утром я перееду в другую».

Черт.

Мое сердце делает маленькое сальто в груди, и хотя меня трясет, я посылаю ему ответ: «Я не выйду из этой комнаты, поторопись и вернись ко мне».

Я не хочу забираться в кровать без него, но Норт просто стоит в нескольких шагах от меня, хмуро оглядывая комнату, словно планируя наказание за все это. Боже, наверное, так оно и есть, и я благодарна, что именно с Грифоном я оказалась в этой переделке, потому что Норт хотя бы верит ему и доверяет его слову на сто процентов. Я жду секунду в тишине, потирая руки, потому что даже в свитере мне немного прохладно, так как кондиционер здесь работает на полную мощность, но Норт никак не реагирует.

Он подходит ближе ко мне, его шаги нерешительны, но его слова уверенны, когда он говорит: — Если тебе нужно… что-нибудь после того, что произошло сегодня вечером, я устрою это для тебя. Назови это, и оно твое.

Я хмуро смотрю на него, но он не смотрит на меня, выдыхая, прежде чем продолжить: — Я не знал, что ты девственница. Полагаю, вы не пользовались презервативами, если твои узы взяли контроль. Я принесу тебе экстренную контрацепцию, если ты хочешь… или если ты не против и тебя устраивают последствия?

Господи, блядь. — Пожалуйста. Я делала уколы, когда у меня отсутствовали месячные, но прошло слишком много времени с последнего. Боже мой, может ли это стать еще хуже?

Я определенно паникую, но Норт не смотрит на меня и не замечает этого, он просто стоит там в тишине, пока не возвращается Грифон.

Он вообще не смотрит на Норта, просто направляется прямо ко мне и заключает меня в объятия, подводит к своей кровати и в последний раз нюхает ее, чтобы убедиться, что духи полностью исчезли и не просочились на матрас или что-то в этом роде.

— Мы в порядке, Норт. Больше сегодня ничего нельзя сделать, — говорит Грифон, явно отстраняя его. Я думаю, что это довольно смело с его стороны, потому что, как бы я ни старалась раньше, Норт никогда не позволял мне сказать ему, чтобы он ушел.

Он уходит без единого слова.

Это немного пугает.

— Оли, кровать в порядке или нам нужно переехать? Я ничего не чувствую.

Я моргаю, возвращаясь в себя, и осторожно принюхиваюсь, все еще чувствуя боль настолько, что на самом деле не готова ко второму раунду. Там нет ничего, кроме чистого и свежего запаха хозяйственного мыла, которым пользуются горничные, поэтому я забираюсь внутрь без лишних слов. Грифон забирается следом, пристраиваясь позади меня, хотя обычно он спит на другой стороне, и когда он выключает свет и погружает комнату в темноту, я позволяю своей голове упасть обратно на подушку со стуком.

Я отчаянно хочу, чтобы эта ночь закончилась.

Я устраиваюсь в его объятиях и позволяю ему двигать меня, пока нам обоим не станет удобно. Через минуту его рука переползает на мой живот, согревая, пока я не чувствую, как его дар проходит через меня, боль между ног исчезает, и я краснею как сумасшедшая.

Я прочищаю горло и шепчу ему: — Ты не должен этого делать.

Он наклоняет лицо к моему уху, где обычно спит Брут, и бормочет: — Я голыми руками разорву эту девчонку за то, что она так с тобой поступила, но я эгоистичный засранец и рад, что это был я, а не кто-то другой.

Я поворачиваюсь лицом в подушку и стараюсь не плакать, как жалкая девчонка, от облегчения, что, возможно, он не лжет, возможно, он действительно хочет меня, и я связана с кем-то, кто действительно знает, на что я способна.

— Не плачь, Привязанная. Мы в этом вместе, несмотря ни на что.

Я мрачно рассмеялась ему в ответ. — Ты Привязанный монстра. Настоящего, убийцы. Ты слышал Карлин, и знаешь об этом. Что если он станет сильнее? Я уже чувствую, как это растет в моем животе, понимаешь? Я чувствую, мы все умрем, блядь.

Грифон ворчит и перекладывает меня, двигая мое несговорчивое тело так, чтобы оно было обращено к нему, как будто я невесомая тряпичная кукла, и я стараюсь не думать, что это невероятно горячо. Слишком темно, чтобы смотреть ему в глаза, но я все равно моргаю, как будто это заставит темноту сместиться.

Его руки тянутся к моей щеке. — Если ты снова назовешь себя монстром, я перекину тебя через колено и выбью из тебя подобное отношение. Ты совершенна. Наличие дара высшего уровня, каким бы редким он ни был, не делает тебя ужасным человеком. Я знал много монстров, но ты не одна из них.

Я определенно не совершенна, но он говорит это с такой убежденностью, что мне отчаянно хочется ему верить. Его рука начинает двигаться, поглаживая мягкую кожу моего живота, и я рада, что все мои тренировки уменьшили мой маленький животик. Он все еще есть, возможно, потому что в нем находится моя матка, потому что, привет, я девочка, но это больше не то, чего я стесняюсь.

— Спи, Оли. Мы сможем разобраться со всем утром.

Глава 24

Я проснулась от того, что Грифон все еще обнимает меня, но это сильно отличается от всех других случаев, когда я просыпалась в его постели.

В основном потому, что его рука находится между моих ног, его большой палец гладит мой клитор через ткань боксеров, которые я позаимствовала у него прошлой ночью, его член твердый и трется о мою задницу, когда он стонет. Я не могу ничего поделать, но извиваюсь в ответ, инстинктивно прижимаясь к нему, и я счастлива, что боль между ног прошла.

Если случилось худшее, и я Привязанная с ним, то я могу наслаждаться поездкой в ад.

Зубы Грифона остры, когда он прикусывает мое плечо, заставляя меня вздохнуть, прежде чем он смягчается и целует метку. — Если кто и отправится в ад, так это я, потому что был таким чертовски самодовольным из-за того, что у меня есть ты, хотя я не думал, что ты такая пессимистка.

Я бью его локтем, но опять же, это ничто для него. — Вылезай из моей головы, мне позволено быть драматичной сукой в кризисной ситуации, если я этого хочу!

Он ловит мой локоть и тянет его назад, прижимая мою руку за спиной, выдыхая воздух на влажное пятно, которое он сделал на моей шее, мурашки бегут по моему телу, когда моя спина выгибается и еще немного вдавливает мою задницу в его член.

Он снова опускает свой рот к моему уху, чтобы прошептать: — Перестань извиваться и бороться со мной, чтобы я мог показать тебе, каким должен быть секс, каким он будет между нами теперь.

Высокомерный Привязанный. — Я видела достаточно порно, и знаю, куда должны быть направлены все части тела, и не уверена, что ты сможешь показать мне извращение, которое меня шокирует.

Грифон хмыкает и проводит рукой по моему телу, просовывая пальцы под пояс трусов-боксеров и проникая прямо в складки моей киски, обнаруживая, что я уже готова ко всему, чем дразнит меня его язык.