– Но если бы его ножом ранили на глазах у всех, разве это было бы честно? – продолжал не понимать Найтли.

– Да плевать они все хотели, – ответил Юрген. – Если шоно проигрывает, им всё равно, честно или нет. Значит, не достоин. Господин Рейн прав.

Путники не успели далеко отъехать от поселения сиваров, как вдруг у седла Юргена лопнула подпруга, и сам Шу свалился с лошади, больно ушибив локоть и колено. Ему повезло, что они ехали медленно, потому что Оташ и Рейн о чём-то беседовали по пути.

– Я же говорил, что он однажды свалится с коня! – воскликнул Бальзан, и Юрген до боли прикусил губу, только бы не заплакать от злости и обиды. К нему уже спешили Оташ и Олаф.

– Как же ты так? – обеспокоенно спросил Найтли.

– Подпруга лопнула, – встав, ответил Юрген. Его конь стоял неподалёку, внимательно глядя на хозяина.

– Её подрезали, – проговорил Оташ, осмотрев седло.

– Сивары, – произнёс Рейн.

– За то, что ты помог мне, Юрис, – согласился шоно. Затем Оташ подозвал Алтана и Бальзана и попросил их починить подпругу. Юргену так и хотелось сказать им, что, мол, видите теперь, что я не сам упал?

– Сильно ушибся? – спросил Олаф. – Точно не сломал ничего?

– Ничего я не сломал, – ответил Шу.

– Вы понимаете, что вам очень повезло? – проговорил Рейн.

– Понимаю, – кивнул Юрген.

– Впредь думайте, прежде чем что-то делать, – шёпотом добавил Арчибальд. – Кстати, вы не сказали мне тогда, что говорил шоно старейшине, когда отдавал нож.

– Спросил, сколько мужчин они отдадут в армию шоносара. Илпек ответил, что столько, сколько выберет Сагдай.

– Выходит, сивары примирились с новой властью. Однако вам они отомстили.

– И что это значит?

– То, что сивары в любой момент могут принять иную сторону.

– Чью, например?

– Нашу, если это будет нам выгодно.

– Но у Нэжвилля ведь нет вражды с шоносаром. Особенно теперь.

– Я не говорю о вражде, господин Шу. Здесь всё намного тоньше.

– А всё же, где был Олаф, когда Оташ дрался?

– Передавал моё письмо, которое я составил для первого министра.

– Кому передавал?

– Торговцу, который как раз держал свой путь в Нэжвилль из Сереса.

– А если он его прочитает?

– Он мало что поймёт, господин Шу. Не стоит волноваться.

Когда братья починили подпругу, Юрген снова сел в седло, стараясь не показывать, как сильно болели ушибленные рука и колено. В мыслях он уже считал себя самым невезучим человеком на свете, который, не успев вылечиться от простуды, уже умудрился свалиться с лошади. Юргену очень не нравилось, как на него смотрели Алтан и Бальзан, и он боялся, что их отношение может как-то повлиять на мнение Оташа о нём, хотя Шу всё-таки грела мысль о том, что шоно был ему благодарен за тот случай с ножом.

Когда путники остановились на ночлег, Оташ вдруг подошёл к Юргену и позвал его за собой.

– Куда мы идём? – не понял Шу.

– Сейчас увидишь, – ответил сарби.

Они отошли от стоянки и остановились посреди степи, покрытой совсем юной весенней травой.

– Очень много с тобой всего случается, – проговорил Оташ, и Юрген испугался. Неужели шоно решит его тут бросить? – Ложись, – вдруг потребовал сарби.

– Зачем? Куда?

– На землю, головой к закату.

Юрген на секунду замешкался, но всё же лёг. Оташ опустился рядом с ним на колени и заговорил на родном языке:

– Тенгри, ради зелёной травы, что растёт на чёрной земле, ради сильных ветров, ради белых берёз, ради наших коней, пусть не постигнет нас беда. Прими всё, Умай, забери всё. Тфа, тфа. Тфа, тфа.

Затем Оташ поднялся и подал руку Юргену.

– Что ты говорил? – спросил Шу.

– Это был ушыктау.

– Что это такое?

– Обряд, отгоняющий от человека беду. И вот ещё, держи, – с этими словами Оташ снял со своей шеи кожаный шнурок, на котором висел маленький кожаный треугольник, и надел его на Юргена. – Это тумар, – объяснил сарби. – Такой оберег.

– Спасибо, – тихо ответил Шу. Он не знал, как на это реагировать, всё происходящее казалось ему странным. Конечно, в Нэжвилле верили в колдовство и магию, и сам он тоже надеялся, что что-то такое должно где-то существовать, но когда рядом с тобой на колени опускается сам правитель шоносара и просит за тебя своё главное божество – это же совсем другое.

– Теперь ложись спать и ни о чём не думай, – проговорил Оташ.

Юрген постарался так и сделать. Куртка, подаренная арамсаем, оказалась очень тёплой, вот только что-то мешалось, как будто какая-то вещица лежала в кармашке. Вот только карманов у этой куртки не было. Повозившись, Юрген обнаружил какое-то уплотнение за подкладкой. Шу снял крутку, вывернул её наизнанку и понял, что туда просто было что-то зашито. Юргену стало любопытно, он вспорол подкладку сбоку и вытащил маленький холщовый мешочек, развязав который, Шу обнаружил какую-то сухую траву.

– Что это у тебя там? – спросил Бальзан. Юрген сделал вид, что догадался о смысле вопроса и показал мешочек. Ему самому было интересно узнать, что это была за трава.

– Адыраспан? – удивлённо воскликнул Бальзан. Юрген понятия не имел, что это значило.

– Где адыраспан? – спросил Оташ.

– Да вон, у этого! Может, он тебя отравить задумал?

Юрген поборол в себе желание выбросить мешочек куда подальше и вопросительно взглянул на Оташа.

– Откуда у тебя это? – спросил тот, переходя на язык нортов.

– В куртке нашёл.

– А куртку кто тебе дал?

– Арамсай.

– Тогда ясно.

– А что это за трава?

– Она отгоняет злых духов. Но осторожнее с ней. Из неё и яд приготовить можно.

– Может, заберёшь тогда её у меня?

– Нет, тебе она нужнее.

– Значит, ты мне доверяешь?

– Конечно, доверяю.

У Юргена комок подступил к горлу. Молча кивнув, он завязал мешочек и убрал в дорожную сумку.

На следующий день путники догнали обоз с торговцами, направляющимися из Фейсалии в Серес. Они везли на восток вина, стеклянную посуду, кожу, ковры, пряности и большие зелёные арбузы. Пятерых торговцев сопровождали ещё двое вооружённых амма. Приметив всадников, они тут же достали свои пистолеты.

– Мы не разбойники, – крикнул им Оташ, подъезжая ближе. – Мы держим путь в шоносар.

– Может, вы хотите что-нибудь у нас приобрести? – предложил один из торговцев.

Языки сарби и амма были очень схожи, отличалось произношение слов, у них были другие окончания, но в целом любой сарби всегда мог понять жителя Фейсалии и наоборот.

– Нам предлагают что-нибудь купить, – уже на языке нортов проговорил Оташ.

– Мне ничего не нужно, благодарю, – ответил Рейн.

– А я бы хотел…можно? – Олаф спросил разрешения у посла.

– Это ваши деньги, ваше дело, – отозвался Арчибальд.

– Можно мне арбуз? – снова спросил Найтли.

– И что, он в вас поместится? – усмехнулся Рейн.

– Я бы поделился с вами.

– Я не очень люблю арбузы.

– Юрген, а ты будешь? – спросил Олаф.

– Буду, – кивнул тот.

– Господин шоно, вы не переведёте господам торговцам, что я хотел бы приобрести у них один арбуз? – попросил Найтли и добавил: – Пожалуйста.

Оташ улыбнулся, а затем снова перешёл на родной язык:

– Господин из Нэжвилля желает купить ваш арбуз.

– Так пусть выбирает! – обрадовался торговец, в чьей повозке лежали арбузы. – У меня они все сладкие, сочные! Пальчики оближешь! Они сахарные! Таких арбузов ты не пробовал никогда в жизни, клянусь здоровьем нашего амира, да будет жизнь его долгой и процветающей!

– Выбирай, – сказал Оташ. Олаф спешился и подбежал к повозке. С видом знатока он взял один из арбузов, поднёс к уху и постучал. Затем то же самое проделал с другим арбузом.

– Вы уверены, что это вам поможет? – поинтересовался Рейн.

– Конечно! – уверенно ответил Олаф. – А у этого ещё и хвостик сухой, видите?

– Это значит, что арбуз сорвали больше трёх дней назад, – проговорил Юрген. – И всё.

– Но как же тогда выбрать самый сладкий? – растерянно спросил Найтли.