– А свиток тебе для чего? – поинтересовался помощник шамана.

– Так вдруг я что-то такое увижу, что надо будет записать? – с улыбкой ответил Юрген. – Это для жизнеописания шоносара.

Байлы нашёлся рядом со своим гером. Он раскладывал шкуры на досках. Запах стоял такой, что Юрген невольно заткнул нос. Донир объяснил Байлы, что норту нужна шкура на сапоги. Юрген решил, что пора, уселся на землю, раскрыл свиток, запрокинул голову, зажмурился и стал быстро писать. Он не был уверен в том, что именно так должен был выглядеть человек, которым управляют духи, но в той книге было что-то очень похожее.

– Чего это он? – спросил Байлы.

– Не понимаю, – забеспокоился Донир. Юрген закончил писать и открыл глаза. – Что с тобой? – спросил помощник шамана.

– А что со мной? – непонимающе захлопал глазами Шу.

– Ты что-то писал.

– Ой, – Юрген взглянул на свиток. – Что это за каракули?

– Это не каракули, – взяв свиток, проговорил Донир. – Это наш язык. Посмотри, – и он протянул бумагу Байлы. Кожевник переменился в лице.

– Я не знал, – пробормотал он. – Я не знал…

– Что происходит-то? – спросил Юрген.

– Ты иди к шоно, а нам с Байлы нужно поговорить, – сказал Донир.

– Да что я там написал такое? – не унимался Шу.

– Я тебе потом всё расскажу, – ответил сарби. – Иди.

– А кожа на сапоги?

– Будут тебе сапоги.

Оташ ждал возвращения Юргена в гере. Когда Шу объявился, шоно вопросительно взглянул на него.

– Я всё сделал! – радостно заявил норт.

– Тебе поверили?

– Конечно!

– Да, лжёшь ты профессионально.

Улыбка исчезла с лица Юргена.

– Ну, в общем Донир сказал, что сам разберётся с Байлы, – проговорил он.

– Зная Донира, могу с уверенностью сказать, что Байлы пойдёт признаваться в содеянном как родителям Мереке, так и жене.

– Значит, всё хорошо?

– Надеюсь. Не хотелось, чтобы она убивала ребёнка, особенно если Гульсам права и это её единственный шанс стать матерью. Спасибо за помощь.

– Да не за что. Мне тоже было её жалко.

Сказав так, Юрген сел и взял в руки свитки с «Ырк Битиг».

– Что твои предки говорили об этом? – спросил он.

– Что по этим свиткам можно гадать, – ответил Оташ. – Но я не знаю как. По мне это просто стихи.

– Послушай.

Когда-то наверху была мгла, а внизу был прах.

Стаи птиц покинули свои гнёзда.

Детёныши искали свои норы и не могли найти.

Сыновья и дочери лишились крова.

Так было три года.

Но благодатный Тенгри явил свою милость.

Все радовались и веселились.

– Думаешь, это что-то значит? – спросил шоно.

– На конец света похоже, – ответил Юрген. – Только Тенгри всех спас. Вот ещё, слушай.

Говорят, овца богача, испугавшись, убежала и столкнулась с волком.

Волк пил её молоко.

И она осталась жива.

Волку и овце было хорошо.

– Это ты тоже сможешь объяснить? – задал вопрос Оташ.

– Волк должен был убить овцу, разве не так?

– Так.

– А он не сделал этого. Овца жива и дала волку своё молоко.

– Ты ведь сейчас не про зверей?

– А ты?

– Мне надо поговорить с Сагдаем, – сказал Оташ, вставая.

– Расскажешь ему про Байлы?

– И про твоё сегодняшнее представление тоже.

– То есть ты… Ты скажешь ему, что я знаю ваш язык?

– Да. Если Донир и поверил в то, что тобой управляли духи, то Сагдай обязательно усомнится. Я должен сказать ему правду. Боишься?

– Нет. Я верю тебе.

Оташ молча покинул гер. Зайдя к Сагдаю, он проговорил:

– Пойдём, прогуляемся, надо кое-что обсудить.

Шаман кивнул, они вышли вдвоём и зашагали вдоль геров.

– О чём ты хотел поговорить? – спросил Сагдай.

– Думаю, с чего начать, – ответил Оташ.

– Это как-то связано с волчьим камнем?

– И да, и нет. Но ты прав, начну, пожалуй, с волчьего камня. По дороге к нему на нас напали разбойники. Юрген помог мне. Вдвоём мы справились с ними. Позже у камня я видел сон. Это был город посреди степи. Большой, красивый. Со статуями волков у ворот и изваянием лучника на площади. Лучник был похож на Юргена. Тогда же такой же сон приснился и ему. Он описал в точности такой же город, только изваяние было не лучника, а всадника.

– Дай догадаюсь, всадником был ты?

– Верно. Там, у волчьего камня мы поклялись друг другу в дружбе и верности. Но вернувшись, я узнал, что Юрген всё это время лгал нам всем.

– Как он лгал?

– Он знает наш язык. Он шпионил за нами по приказу Рейна. Рейн не доверяет мне и боится, что я захвачу Нэжвилль с помощью Асимы. В принципе я могу его понять. Но Юрген…

– Когда он просил Донира помочь ему найти какую-то девочку, я заметил, что у него губа разбита. Донир спросил его об этом, а Юрген ответил, что неудачно упал. Это ты его?

– Я.

– То есть он знает, что ты его разоблачил?

– Знает. Но он утверждает, что перестал шпионить после клятвы у волчьего камня. И сон этот… Я не знаю, что думать, Сагдай.

– Сон говорит о том, что тебе нужно верить этому мальчику, – ответил шаман.

– У волчьего камня нельзя лгать, – произнёс Оташ.

– Ты сам это понимаешь.

– Но ты бы легко поверил на моём месте?

– Нет. Это тяжело.

– Никому не говори пока о том, что Юрген знает наш язык.

– Мог бы не просить.

– Это ещё не всё.

– Я тебя слушаю, шоно.

– Я узнал от повитухи, что та девочка, Мереке, беременна и хочет избавиться от своего ребёнка. Отец её первенца – Байлы. Мереке говорит, что он тогда ещё не был женат. И она всё скрыла от всех, включая самого Байлы. Чтобы не выдавать повитуху, я сказал Мереке, что узнал о её беременности сам, от духов.

– Кажется, я начинаю догадываться, – проговорил Сагдай.

– Ты можешь злиться на меня, но я очень не хотел, чтобы эта девочка так рисковала, – продолжал Оташ. – Гульсам говорит, что если Мереке сейчас убьёт малыша, то больше не сможет забеременеть. А если она сделает это сама, то вообще может погибнуть. У Юргена появилась идея.

– У Юргена?

– Да. Он пошёл с Дониром к Байлы, будто бы за кожей на сапоги, а сам изобразил такое, что будто бы его рукой пишут духи. И написал что-то на нашем языке, которого он, как все думают, знать не может. Не знаю уж, как он это всё провернул и что точно написал, но вроде всё получилось. Донир тебе расскажет. Я знаю, что это преступление против духов, но…

– Но Байлы узнает о ребёнке и сможет помочь Мереке, – закончил за Оташа Сагдай.

– Да.

– Я не стану сердиться на тебя. А вот духи возможно. Но ведь твои намерения были чистыми, не так ли?

– Так.

– Тогда я думаю, духи простят. Я поговорю с Дониром, не волнуйся.

Вернувшись в свой гер, Оташ застал Юргена за чтением свитков.

– Прочитай ещё раз про овцу, – попросил он.

– Говорят, овца богача, испугавшись, убежала и столкнулась с волком.

Волк пил её молоко.

И она осталась жива.

Волку и овце было хорошо, – повторил Шу, не глядя на бумагу.

– Ты запомнил?

– У меня хорошая память.

– Я говорил с Сагдаем, он тебя не выдаст.

– Не выдаст Байлы?

– Никому.

– Спасибо.

– Это Сагдаю спасибо.

– Нет, тебе. За то, что хочешь мне верить.

– У волчьего камня нельзя лгать, – проговорил Оташ.

– У волчьего камня нельзя лгать, – повторил Юрген. Поднявшись, он подошёл к шоно и протянул ему руку. – Клянусь, что буду с тобой. Буду тем, кто поможет тебе возвести город в степи.

Оташ сжал его руку и тихо сказал:

– Я тебе верю.

Закончив с обедом, Оташ проговорил:

– Я иду смотреть, как тренируются наши воины. Уберись тут, и тоже можешь подходить.

– А ты воду подогрел? – с хитрой улыбкой спросил Юрген.

– Подогрел, пока ты на стрельбище был, – кивнул шоно. – Вон кадка стоит.