— О Боже, о Боже, о Боже, о Боже.

Она застыла, ее глаза закрылись, а рот сложился в идеальную букву «О». Это было все, что мне нужно. Я отдался чистой животной жадности, схватив ее за бедра и двигая своим телом и ее телом исключительно ради своего удовольствия, прежде чем извергнуться в нее, мой член пульсировал снова, снова и снова.

После этого я притянул ее к себе и на мгновение замер. Ее руки обхватили меня, и она прижала мою голову к своей груди. И это была самая странная, бл*дь, вещь на свете, но по мере того, как мой пульс снижался, мое горло сжималось.

Что, черт возьми, со мной происходило?

В течение нескольких ужасающих секунд я думал, что сейчас опозорюсь, и начну рыдать, как гребаный ребенок. Я не мог дышать.

Моим инстинктом было убежать от нее. Встать. Избавиться от презерватива, и пожелать спокойной ночи. Моя обычная рутина.

Но я не сделал этого. Я оставался там, в ее объятиях, пока ощущения не прошли, и мои легкие снова не заработали нормально, а горло нестало свободным.

Эмми встала первой.

— Сейчас вернусь, — сказала она и поспешила в ванную внизу.

Я поднялся наверх, привел себя в порядок, надел спортивные штаны, проверил Пейсли, и вернулся вниз. Эмми стояла в нижнем белье и футболке, натягивая штаны. Я сел на диван.

— Иди сюда.

Улыбаясь, она села, и прижалась ко мне, перекинув ноги через мои колени и положив голову мне на грудь.

— Устала?

— Немного. А ты?

— Очень. Но я не разговаривал с тобой уже несколько дней и хочу услышать твой голос. Расскажи мне о предложении работы. И Коко родила ребенка?

Пока говорила, она поглаживала мою голую грудь кончиками пальцев. Она рассказала мне о разговоре с кузиной, о том, как у Коко начались схватки прямо за столом, и о том, что на этой неделе она практически сама вела дела.

— Неудивительно, что Миа хочет видеть тебя там, — сказал я, сжимая ее руку. — Ты профессионал. И хотя я эгоист и надеюсь, что ты откажешься, я понимаю, что это прекрасная возможность, и поддержу тебя, если ты решишь ею воспользоваться.

— Спасибо, — она подняла на меня глаза, и улыбнулась. — Это много значит для меня. Теперь твоя очередь. Расскажи мне что-нибудь.

Напомнив себе, что в ее глазах можно выглядеть не совсем идеально, что она действительно этого хочет, я рассказал о визите в офис в понедельник и о том, как это на меня повлияло.

— Мне достаточно трудно справиться с собственными негативными чувствами по поводу того, что я внезапно стал отцом, — признался я. — Слышать чужие — в десять раз хуже.

Она была в ярости.

— Почему люди говорят тебе такие вещи? Как они могут быть такими ужасными?

— Они были честны, я думаю.

— К черту. Честность — не оправдание грубости. Если у тебя нет ничего хорошего, чтобы сказать…

Я поцеловал ее в макушку.

— Ты такая милая.

Какое-то время мы сидели молча, потом она наклонила свое лицо к моему, на ее губах появилась улыбка.

— Ты действительно думал, что я не пойму всю эту историю с «возвращением твоих контейнеров»?

Я озорно усмехнулся.

— Да, наверное, это было довольно прозрачно.

— Это было абсолютно прозрачно. Если бы я не была так расстроена из-за тебя, я бы рассмеялась.

Я убрал волосы с ее лица.

— Ты ведь знаешь, что я, наверное, все равно буду лажать время от времени. Говорить глупости. Вести себя как мудак. Пытаться оттолкнуть тебя.

Она кивнула.

— Да.

— Не позволяй мне, — я притянул ее ближе, и прижался губами к ее лбу. — Не позволяй мне

Эмми

Четыре дня спустя я встретилась со своими сестрами на воскресном бранче в парке Кампус Мартиус в центре города.

— Доброе утро, — щебетала я, проскальзывая в кабинку вдоль стены рядом со Стеллой. Через стол Марен улыбнулась мне.

— Доброе утро, — сказала она. — Хорошо выглядишь. Это новая блузка?

— Спасибо. И да, она новая, — Нейт купил ее для меня вчера во время нашего похода по магазинам в Партридж Крик. Его мать отменила их запланированный визит в последнюю минуту, сказав, что не готова принимать гостей, и, хотя он притворялся, что не расстроен этим, я видела, что он огорчен. Я предложила послеобеденный поход по магазинам, чтобы вывести их с Пейсли из квартиры на солнечный свет. Это была великолепная пара дней — теплых и солнечных, температура была в районе 16 градусов, хотя до официального начала весны оставалось еще несколько дней.

— Красивая, — сказала Стелла. — Обычно ты не носишь много узоров.

Блузка была из шелкового шифона с цветочным рисунком, розовый принт на прозрачном белом фоне. Очень весенняя и романтичная. Я расправила плечи.

— Видимо, я немного расширяю границы. Меняю свой стиль.

— Это больше, чем блузка, — Марен изучала меня критическим взглядом сестры. — В тебе что-то изменилось. Ты светишься.

— Правда? — я притворилась, что изучаю меню.

Стелла наклонилась ко мне, пытаясь получше рассмотреть мое лицо.

— Да. Что с тобой происходит?

— Дай мне что-нибудь выпить, и я тебе расскажу, — я подала знак официанту и заказала бокал шампанского.

— О, звучит неплохо. Я присоединюсь к тебе, — сказала Марен.

— Я тоже, — поддержала Стелла.

Пока мы ждали свои напитки, я изучала меню. Никогда не была здесь раньше, но все звучало очень аппетитно. А может, это было просто мое хорошее настроение.

Официант вернулся через минуту с бокалами шипучки, и пообещал, что скоро вернется, чтобы принять наш заказ.

— Ладно, выкладывай, — сказала Стелла, как только мы снова остались одни.

— Да. Почему ты светишься? — спросила Марен.

— Во-первых, тост. За весну! — я подняла свой бокал. — Время возрождения и пробуждения.

Они обменялись взглядами, когда мы чокнулись бокалами.

— Она с кем-то занимается сексом, — сказала Стелла.

— Хорошим сексом, — добавила Марен.

Я резко наклонилась вперед.

— Потрясающим сексом, — уточнила я. — Четыре ночи самого потрясающего секса, который вы только можете себе представить.

Марен застонала от зависти.

— Нейт?

— Да, — я сделала глоток шампанского — оно было восхитительным, возможно, лучшим из того, что я когда-либо пробовала.

— Так, расскажи нам, что произошло, — попросила Стелла, нетерпеливо двигаясь рядом со мной в кабинке. — Когда мы виделись с тобой в прошлое воскресенье, ты говорила: мы просто друзья.

Я засмеялась.

— Ну, это было правдой, но потом я пошла к нему позже тем же вечером.

Марен была уже на краю своего сиденья.

— И?

— И все стало неожиданно и очень решительно, более чем дружеским, — я наклонилась к ним еще ближе, и прошептала. — У меня было два оргазма подряд.

— Два? — переспросила Стелла, словно не совсем веря в это.

— Два.

— Я слышала, что такое возможно, но никто из моих знакомых этого не подтвердил, — сказала Марен.

Я сделала еще один глоток, наслаждаясь тем, как пузырьки танцуют на моем языке.

— Считайте, что это проверено.

— Как тебе вообще это удалось, с ребенком и всем остальным? — поинтересовалась Стелла.

— В тот раз мы были на диване, а она спала наверху. Не знаю, как мы ее не разбудили, но, к счастью, не разбудили.

Официант вернулся, и мы сделали свои заказы — Стелла заказала креветки и поленту, Марен — омлет, а я выбрала хлебный пудинг и булочки с корицей. Я даже не чувствовала себя виноватой. На этой неделе я тренировалась четыре раза, и, кроме того, я полагала, что мы с Нейтом сжигаем, по крайней мере, пару сотен калорий за вечер.

— Ладно, продолжай, — подтолкнула Марен.

— Итак, после того первого раза он стал немного странным. Я имею в виду, не в ту ночь — в ту ночь он был в порядке, и когда я уходила, между нами все было хорошо. Он практически признался, что чувствует ко мне что-то, но у него есть такая особенность — не нуждаться в людях. Он не хочет ни в ком нуждаться и не хочет, чтобы кто-то нуждался в нем. На следующее утро я работала у него няней и поняла, что что-то не так. Он был каким-то отстраненным и безразличным.