Елена тем временем снова извлекла из саквояжа свои медные загогулины. Наученные опытом пограничники поспешно сделали несколько шагов назад.

Поиски не затянулись. В десяти шагах от первого отпечатка старшина обнаружил ещё один след — словно в песок вдавилось что-то большое и округлое, совсем непохожее на дощатое днище лопарских посудин или острый киль летающей лодки. Скорее это смахивало на то, что здесь лежало какое-то морское животное вроде нерпы или тюленя, подумала Елена. Здоровенный такой тюлень, упитанный, с круглыми боками.

…Но разве в Ловозере водятся тюлени?...

Старшина присел на корточки и внимательно осмотрел загадочный отпечаток.

— Это резиновая лодка. — сообщил он. — Вроде наших ЛМН-1, которые для разведчиков. Я видел такую в Мурманске — только-только на заставу прислали. Нам тоже обещали дать, но пока что-то тянут…

Он ещё раз склонился к песку и чуть ли не обнюхал отпечаток. Потом пошарил вокруг и вдруг издал радостный возглас.

— След от ботинка! Его, правда, водой сильно размыло, но ещё можно различить — подошвы такие же, как те, у костра.

Он выпрямился и посмотрел на противоположный берег.

— Вот тут они и переправились: достали лодку из гидроплана, надули и поплыли. Только это трудное дело, товарищ Коштоянц: через озеро, в паршивой резинке, да впятером! Проще было бы гидроплан прямо там посадить, что ли…

Елена припомнила рассказ Алёши Давыдова — у них на озере в Альпах тоже была надувная лодка, привезённая на гидроплане.

— Вы, кажется, говорили, что на том берегу встречаются стойбища лопарей?

Старшина кивнул.

— Ну, вот вам и ответ. Прилетевшие, кем бы они ни были, не хотели себя обнаруживать, и предпочли кружной путь — долгий, зато сравнительно безопасный.

Ефимыч недоверчиво хмыкнул.

— Оно конечно, только я вот что вам скажу, товарищ Коштоянц: от лопарей в здешних краях не спрячешься, хоть ты до одури закружись. Пяйвей-то и Давыдка Кавнеев этих чужаков всё одно углядели, как те ни осторожничали!

— Так может, их и на том берегу видели? Так что, товарищ старшина, лучше и не спорьте, плыть всё равно придётся.

— Да я разве ж спорю? — Ефимыч пожал плечами. — Надо — значит надо, мы с понятием…

Она оценивающе взглянула в сторону западного берега озера, прячущегося за грядой мелких безлесных островков.

— Хорошо бы до вечера успеть. Только прикажите, товарищ старшина, своим бойцам привезти лодку сюда — что-то мне не хочется назад через болото тащиться.

Несмотря на захватывающую дух красоту панорам Сейдозера, на его берегах и в бесчисленных ущельях, прорезающих горный массив Ловозерские тундры, царило нечто, для чего Яша даже слов подобрать не мог. Мутное, липкое, оно давило на мозг, угнетало и, если вовремя не опомниться и не убраться подальше, способно было вогнать в глубокую депрессию. Давыдов же словно ничего не замечал: карабкался со своими спутниками на каменистые осыпи, бродил вдоль берега да рассматривал с некоторым интересом, сейды, гигантские каменные «свечи», шары, покоящиеся на гранитных основаниях и замурованные склепы-пещеры — от одного вида ровно обтёсанных плит, уложенных, возможно, руками мифических гиперборейцев, Яшу пробирал озноб. Как эта мертвящая аура просачивалась через барьер флэшбэка, совершенно не затрагивая тех, кто находился там во плоти — оставалось только гадать. Хотя нет, кое-кого, всё же, затрагивало: например, пса, который всю дорогу места себе не находил и, как мог, пытался объяснить на своём собачьем языке, что бестолковым двуногим не следует здесь находиться, а наоборот, надо улепётывать изо всех сил. Или девушку, специалиста по биолокации — Сейдозеро вытягивало из неё жизненную энергию через прутики-искалки, а она-то, бедняжка, была уверена, что дело в обыкновенной, вполне безобидной усталости…

Когда Татьяна сказала «Это здесь», Яша вслушался в собственные ощущения — и отключился. Помнил только, что на этот раз всё продолжалось необычайно долго: сначала он вместе с Давыдовым и его спутниками плыл через озеро на лодке, потом отыскали место, где закончили работу вчера; затем девушка не меньше часа, восстанавливала «отпечаток» ауры, и только после этого они ступили на ту страшную осыпь.

А может то, что «там» длилось несколько часов, «здесь» промелькнуло для него за считанные секунды? Яша не знал — он ведь не просто заснул, а вырубился, и пришёл в себя нескоро, когда мозеровская «шайба» отбила час пополудни. Или всё это, включая испытанное на той осыпи, было лишь ночным кошмаром, в который плавно перетёк флэшбэк? Такое случалось с ним и раньше — правда, не с такой глубиной восприятия… Или другой вариант: это своего рода плата за то, что ему отчасти удалось наладить связь с альтер эго. Не понадобилось никаких записей и уж, тем более, видеороликов — говоря принятым в будущем языком, они обменивались пакетами информации, упакованной в видения. Надо было только заранее сформировать такой «пакет» в своём мозгу — и при очередном флэшбэке он улетал к Давыдову-Симагину, как электронное письмо улетает к адресату на другой стороне планеты, стоит только кликнуть мышкой на кнопку «отправить».

А значит — не всё так плохо, чёрт подери! Яша встал с постели (колени при этом противно скрипнули) и босиком потопал в ванную комнату. За контрастным душем последуют две чашки крепкого кофе и поездка в Ленинку, чтобы там поработать со статьями и отчётами тех, кто побывал на Сейдозере после Барченко — экспедиции Колбановского, 1923-го года, и состоявшейся три четверти века спустя «Гипербореи-97» под руководством Виталия Дёмина. Той самой, после которой интерес любителей неведомого и непознанного к этим местам вырос необычайно…

Но, как любят повторять в здешней навязчивой телерекламе, «И это ещё не всё!..» Покинув библиотеку, он сядет в машину и поедет на дачу, где в подвале ждёт своего часа установка, настроенная на «обмен разумов». Зачем всё это — и данные о настройках, и отчёты об экспедициях — понадобилось его альтер эго в далёком тысяча девятьсот тридцатом году, Яша толком не понял, флэшбэк порой давал смазанные, неопределённые картинки. Или… им сознательно придан такой вид? А что, вполне рабочий вариант — если предположить, что альтер эго намерено скрывает от него некоторые (а может, и все?) подробности своего плана?

Впрочем, какая разница? Он всё равно получит то, что ему нужно, и сможет использовать полученное для реализации своего замысла — каков бы этот замысел не оказался в конечном итоге. Яша даже не был уверен, что Давыдову требуются именно эти сведения, и оставалось лишь надеяться, что он правильно истолковал информацию, полученную во время недавнего флэшбэка.

Его несколько напрягала подобная неопределённость — как и необходимость слепо доверять партнёру. Яша осознавал, что любая неудача, как и недобрый умысел его визави (что бы это ни значило в подобной ситуации) может закончиться для него самого скверно — но другого выхода попросту не видел. Как он прочёл в одной детективной книжонке ещё во времена своей юности — «когда карты сданы, надо играть». Яша всем своим существом ощущал, что если в последний момент дрогнет, откажется продолжать эту игру, то будет сожалеть об этом всё то не такое уж долгое время, что неумолимая судьба и столь же неумолимая биология отмерят его нынешнему телу. И, раз уж появилась возможность переиграть обеих этих сумасбродных дам — будет форменной глупостью ею не воспользоваться.

Как известно, человек предполагает, а бог располагает — или тот, кто отвечает в Ловозерских тундрах за эту функцию. Скажем, «Старик Куйва» собственной персоной. В общем, его (или чьим ещё там?) попущением все планы отправились псу под хвост: сразу по прибытии в базовый лагерь Барченко припахал нас к поискам исчезнувшего Карася. Он бы и ночью заставил искать — особенно Татьяну, прибытия которой ожидал с особым нетерпением. Но дневные поиски и последовавший за ними переход нелегко дались девушке, и за дело она взялась только на следующее утро. Мы с Алкашом всюду её сопровождали, причём я в дополнение к привычному «браунингу» прихватил с собой мосинский карабин — мало ли что за звери здесь могут встретиться? Во время поисков на Сейдозере нам приходилось видеть и медвежьи следы, и волчьи. Хотя — на дворе конец мая, пищи достаточно, и хищник, даже самый отмороженный, не станет лишний раз приближаться к людям, от которых по всей округе разносятся запахи костров, бензиновой гари и ружейной смазки.