Она очень добрая. Не представляю, что такая, как она могла, встречаться с таким, как Бен.

Часов в пять мы, измазанные в земле и немного уставшие (я — уж точно), идём сначала по своим комнатам, чтобы умыться, а потом встречаемся в общей комнате миротворцев. Полина позволяет мне осмотреться, и я прихожу к выводу, что эта общая комната мне нравится больше всего. Тут не пахнет химикатами, как в лаборатории хранителей, или потом, как в зале защитников. Тут уютно, светло и свежо, на креслах постелены клетчатые пледы, а в углу стоит кофеварка и корзинка со свежей выпечкой.

Сегодня брюнет, которого я видела в прошлый раз, играет в шахматы не один — компанию ему составляет Даша.

— Ребята, — Полина хлопает в ладоши. Немногочисленная публика отрывает взгляды от своих занятий. Я киваю Даше. Она улыбается. — Эту красотку зовут Слава.

Полина приобнимает меня за плечи и встряхивает, побуждая сказать что-то приветственное.

— Ты же та девчонка с больной рукой, — меня опережает блондин.

Я вспоминаю — парень в жёлтых штанах на подтяжках. Сегодня он в красном комбинезоне.

— Уже в порядке, — отвечаю я.

— Это Тёма, — представляет его Полина.

Тёме навскидку не больше семнадцати. Я не помню, чтобы видела его в своей школе. Наверное, он из другой, той, что находится в центре.

— За шахматами Антон и Даша.

— А мы уже знакомы, — Даша встаёт.

— Она помогла мне выбрать одежду, — подтверждаю я.

— Вы к Марте? — спрашивает Даша.

Полина кивает.

— Расскажем Славе, как мы спасаем конечности своих друзей.

— Тогда вам повезло. Тут буквально десять минут назад кое-кто в тренировочном зале чуть не перерезал себе горло.

— Чудесно! — с излишним энтузиазмом в голосе говорит Полина. — В смысле, ужасно, конечно, но ты зато сможешь увидеть всё воочию.

В отличие от Полины, меня подобная перспектива не так сильно радует.

Когда мы заходим в медкорпус, я вижу парня, который всё время носит солнцезащитные очки. Он лежит на койке, скрестив руки на груди. Не могу понять, спит он или нет — стёкла очков не дают заглянуть в глаза.

— Слава! — радостно приветствует меня Марта. — Как твои дела?

— Отлично, — отвечаю я. — Мы с Полиной были в оранжерее, делали кое-какую работу.

— Тебе понравилось?

— Было необычно. Раньше я никогда не занималась садоводством. В принципе, как и оружие в руках не держала. Да и, будем честными, учусь в школе я через силу, так что Ванин, как он сам сказал, ликбез, у меня как по маслу не прошёл. В общем, неделя открытий.

— Сейчас будет ещё одно, — произносит Марта.

Она протягивает мне белый медицинский халат. Такой же надевает Полина. Парень, лежащий на койке, шевелится. Всё-таки, он не спит.

— Ну, Кость, — Марта косится на парня в очках. — Не расскажешь девочкам, что с тобой произошло?

— Порезался, когда брился, — отвечает Костя.

— Вот этим?

Я поворачиваю голову. Полина держит в руках один из кинжалов защитников. На его лезвии виднеются пятна крови.

— Может быть, — Костя пожимает одним плечом.

— Я рану пока не зашивала, жду Ваню, он должен принести мазь.

Подхожу ближе и замечаю у Кости на шее комок ваты, держащийся за счёт двух квадратиков пластыря.

— Можно? — уточняет Марта, прежде чем коснуться Костиной шеи.

Тот коротко кивает.

Под ватой кривой порез, скрепленный какими-то белыми тонкими полосками. Он уже не кровоточит.

— Разве ножи, с которыми вы тренируетесь, могут нанести такие раны? — спрашиваю я.

И уже знаю ответ на свой вопрос: нож, который показала Полина, боевой.

— Можете просто йодом помазать, и я пойду? — раздражённо бурчит Костя.

Он привстаёт, но тут же встречает сопротивление в лице Марты, которая толкает его в плечо, призывая опуститься обратно.

— Кость, ты не мозоль натёр, а ранил себе шею. Чуть сильнее или чуть глубже — сейчас бы мы с тобой уже, возможно, не разговаривали.

На Костю, похоже, её слова не особо действуют. По крайней мере, лицо его никак не меняется; возможно, дело в глазах, но их-то я не вижу.

— Поль, — Марта оборачивается на Полину через плечо. — Сходи, пожалуйста, до Вани, может, всё уже готово.

Я провожаю Полину взглядом, пока она не исчезает за дверью.

— Татьяна тебя, наверное, живьём закопает, — предполагаю я, снова обращая своё внимание на Костю.

Тот едва поворачивает голову в мою сторону.

— Я её не боюсь, — как-то не очень уверенно произносит он.

— Все её боятся. Даже я.

— Я ничего не боюсь.

— А зачем тебе… — начинаю я, но меня обрывают: не словом, а действием.

Костя снимает очки и переносит чёлку на другую сторону. Я вижу шрамы от ожогов на коже лба и на правом глазу, где нет ни ресниц, ни брови. А сам глаз — это всего лишь мутное глазное яблоко.

В голове всплывает история, которую на уроке химии нам преподнесли как «поучительную и напоминающую о том, что всегда нужно быть осторожным с опасными веществами»: мальчик случайно вылил себе на лицо кислоту, когда хотел достать её с верхней полки. Что за мальчик, кто разрешил ему брать такой химикат и зачем он мог ему понадобиться, никто, конечно, не уточнил, что делало историю больше похожей на очередную сказку.

— Шесть стежков, думаю, хватит, — говорит Марта, когда Костя отворачивается от неё, чтобы удобней было работать с раной. — Но в следующий раз, Кость, прошу тебя, аккуратнее!

— Обязательно, — бурчит он.

Наши взгляды пересекаются. Тот глаз, что видит, у него тёмно-жёлтый. Я такого интересного цвета никогда не встречала.

— Слава!

Я вздрагиваю. Марта смотрит на меня, приподняв брови.

— А?

— Говорю, подай, пожалуйста, синюю коробку в правом нижнем ящике.

Я выполняю просьбу. В коробке оказываются медицинские инструменты в индивидуальных упаковках каждый.

Марта зашивает рану на шее у Кости, вернувшаяся Полина приносит мазь бледно-сиреневого цвета, которой они обрабатывают стежки и края пореза. Я только смотрю. Даже когда Марта предлагает мне хотя бы повязку наклеить, я отказываюсь.

— Я думала, ты не боишься крови, — говорит Полина.

— Не боюсь, — подтверждаю я. — И всё же…

И всё же я лучше пока с этим повременю. Мои руки, недавно впервые в жизни державшие оружие, не готовы к новому стрессу в виде чужих открытых ран.

Костя уходит, как только Марта последний раз касается его шеи, плотнее прижимая повязку. Он не произносит ни слова, когда проходит мимо меня, лишь бросает быстрый косой взгляд. Я успеваю последний раз глянуть на его шрамы, прежде чем он надевает очки и встряхивает чёлку, возвращая её на привычное место.

— В школе нам рассказывали о Косте и о том, что с ним случилось, — произношу я, когда дверь захлопывается. — Но ведь это была не кислота, да?

Когда оборачиваюсь, вижу, что Марта поправляет одеяло на койке, где лежал Костя.

— Да, — подтверждает она. — Он потерял глаз, но спас одну жизнь. Это ведь того стоит.

Я киваю, но задумываюсь.

Стоит ли?

За ужином не сразу понимаю, что именно изменилось. Ребята сидят за столом на тех же местах, так же переговариваются между собой, так же смеются. Еда такая же вкусная.

Но что-то не то.

У меня уходит целая котлета и половина стакана томатного сока, прежде чем я понимаю.

— Эй? — зову я, отклоняясь назад.

Бен не проронил ни слова с тех пор, как мы встретились. Он даже ничего не сказал о том, что в моих волосах случайно оказалась трава с землёй, которую я вытащила только тогда, когда одна из них упала мне в тарелку.

Бен на мой зов не поворачивается. Лишь вижу, как он сжимает челюсть.

— А где Марк с Сашей? — слышу высокий голос Виолы, наполненный беспокойными нотками.

Они до сих пор не вернулись?

— Вы звонили им? — спрашиваю я. — Пытались связаться?

Бен роняет вилку на стол. Он совсем не притронулся к еде. Я выравниваюсь и смотрю на Ваню, сидящего напротив. Как я раньше не заметила, что он весь серый и насупившийся?