… И тут же натыкаюсь на взгляд ярко-зелёных глаз моего давно погибшего лучшего друга.

Меч падает на землю. Я парализована. Безоружна. И совершенно точно окончательно сошла с ума, если снова вижу его…

— Рося? — спрашивает знакомый голос.

Зелёные глаза расширяются от ужаса. На лице — непонимание. В ответ я качаю головой. Вперёд выходит Бен. Вместо того, чтобы поднять мой меч, он прицеливается в Кирилла из своего арбалета.

— Фейри, — брезгливо цедит Бен сквозь зубы. — Слава, не верь в то, что видишь — это может быть иллюзией.

Но сейчас в мире не найдется слов, способных оторвать мой взгляд от Кирилла. Он такой, каким я представляла его в своих видениях: высокий, коротко стриженный, с немного безумным, но таким тёплым и родным взглядом… Я прикладываю ладонь к груди. Сердце бьётся до невозможности бешено.

— Кирилл?

— Слава, это не он! — повторяет Бен настойчиво.

Я слышу механический щелчок; Бен готов выпустить стрелу, которая наверняка попадёт прямо в цель.

— Рося…

Этот выдох. Такой надрывный и полный сожаления, что мне хватает ровно мгновения, чтобы вырасти между арбалетом Бена и своим мёртвый другом. Даже если это неправда, даже если это какая-то очередная глупая магия, мне плевать.

Я не переживу, если второй раз стану свидетельницей его смерти…

— Слава, уйди! — кричит Бен.

В голосе Бена столько мольбы. Он знает, что должен выстрелить. Я оглядываю стоящего передо мной. Правда или нет? Как понять? Что, если сейчас я мешаю Бену и Нине скрутить преступника?

— Рось, это я, — Кирилл, или кто бы он ни был, опускает глаза вниз.

Сначала я думаю, что ему стыдно, но потом понимаю, куда именно он смотрит: на его шее висит кулон со знаком зодиака. Совсем как у меня, только здесь в серебряном круге вместо стрелы человек с кувшином. Водолей.

— Нет, — шепчу я, неспособная ни на что больше.

Если это магия, то она не может быть такой реальной. Они не могут знать… Даже я успела об этом позабыть!

— Не верь ему! Фейри — обманщики! Он читает твои мысли и может превратиться в кого угодно, лишь бы задурить тебе мозги!

Бенов голос срывается на крик.

— Он прав, — тихо говорит тот, кто один в один похож на Кирилла. — Я правда фейри, но я — это я… Рось, я всё могу объяснить…

Одна моя часть хочет послушать, а другая готова подобрать меч и полоснуть его острым лезвием по лицу Кирилла, лишь бы только не видеть этой грустной улыбки.

— Слав, ты знаешь его? — спрашивает Нина.

Она растеряна не меньше моего.

— Помнишь, я рассказывала тебе о Кирилле? — сипло спрашиваю я.

Нина хмурит брови и кивает с опозданием.

— Погоди… Разве он не умер?

— Да, — соглашаюсь я. — Я тоже так думала.

На третий день наших тренировок Татьяна тащит меня на самую высокую гору. Дорога туда не должна занимать больше пятнадцати минут, но из-за того, что мысленно я нахожусь совсем в другом месте, иду медленно и несколько раз падаю, сдирая кожу на коленках. Это единственная физическая боль, которая меня беспокоит: спасибо клятве, у меня нет одышки, в боку не колет, да и мышцы ног совсем не ноют.

— Зачем нам туда? — спрашиваю я.

Татьяна идёт чуть впереди. Чтобы ответить, она оборачивается на меня через плечо:

— Увидишь.

Очень информативно. А я-то надеялась, что кураторша заведёт полноценный разговор и поможет мне отвлечься. Ведь всё, о чём я могу думать днём и ночью — Кирилл. Он жив, и он — фейри… До сих пор не верится. Лия даже проверила его с помощью своей книги, которую нам, к счастью, тоже удалось отыскать среди завалов вместе с Нитями. Магия подруги — зрелище красочное: когда пергамент догорел, тонкая белая дымка окружила Кирилла с ног до головы. Она должна была вернуть фейри его настоящий облик: и Кирилл остался Кириллом.

По совместительству, это был последний раз, когда я видела его. После у меня хватало смелости лишь на то, чтобы подойти к двери, за которой его и его команду решили временно удерживать в качестве заложника.

Подойти, шумно выдохнуть и поскорее ретироваться прочь.

Зато другие стражи не побрезговали выведать у Кирилла всю необходимую информацию: и то, что пойманными вместе с ним оказались оборотень, сирена и дриада, и то, что они все вместе зовут себя пиратами, и то, что в столицу они попали совершенно случайно — только хотели разжиться чем-нибудь, что можно будет потом выменять на еду, магию или одежду. Согласно словам Кирилла, которые мне пересказал Ваня: пираты воры, но не убийцы. Наверное, именно поэтому Доурина и не выслала их из страны, а дала добро разместить под нашу охрану и ответственность в подвале одного из домов. Стражам оставалось только на всякий случай нацепить на каждого из пиратов специальный ограничивающий предмет, вроде железных наручников или серебряного ошейника.

— Я думала, ты боишься высоты, — говорит Татьяна, когда мы останавливаемся на небольшом ровном выступе.

Она снимает с моей спины тяжеленный рюкзак и достаёт оттуда две пары боксёрских перчаток. Одну протягивает мне.

— Бен вам сказал?

— Тебе стоит держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы твои страхи были использованы против тебя.

Татьяна машет руками в обе стороны, разминая мышцы и суставы. Я повторяю за ней.

— Поэтому вы и притащили меня сюда?

— Ты, — поправляет Татьяна. — Не вы. Это во-первых. — Она замолкает и встаёт в подготовительную к бою позу. — А во-вторых, основная часть твоей силы в теории может состоять из правильного использования твоей слабости.

Точку в её фразе ставит звонкий шлепок перчатки о перчатку — так Татьяна приглашает меня «на ринг».

Тренер из неё хороший, но слишком жестокий. Каждый раз, когда я пропускаю удар, — а это происходит слишком часто, — мне прилетает по рёбрам или щекам с такой силой, что перед глазами пляшут звёзды. При этом Татьяна не кричит и не говорит мне, что я делаю неправильно: просто бьёт до тех пор, пока я не соображаю, что её комбинации повторяются через раз. Так я и начинаю подстраиваться, выставляю нужные блоки и вроде как даже пытаюсь наносить ответные удары, правда, либо промахиваюсь, либо ещё больше получаю на орехи.

— Где ты витаешь? — Татьяна хмурит брови, останавливаясь.

— Нигде, — отвечаю я и откашливаюсь. Последний удар до сих пор стоит комом где-то в лёгких. — Просто по части боёв я всё ещё отстой.

— Я не об этом, — Татьяна снимает перчатки и бросает их на землю. — В свой первый день с защитниками ты старалась, но у тебя не получалось. Сейчас у тебя получается, потому что после каждого повторения сила клятвы закрепляет это движение в мышечной памяти, но при этом ты не проявляешь абсолютно никакой заинтересованности процессом. — Татьяна оглядывает меня с ног до головы. — Это так тебя тот рыжий мучает?

Я молча пожимаю плечами. Татьяна достаёт из рюкзака складной арбалет. Она ничего не говорит о том, стоит ли мне тоже вооружаться, поэтому я только снимаю боксёрские перчатки и роняю их рядом с Татьяниными. Татьяна приводит арбалет в рабочее состояние. На её поясе в ряд висят стрелы в полтора раза меньше стандартных.

— Я буду стрелять, ты будешь отбиваться, — говорит Татьяна спокойно. — Бери меч.

Наводит на меня арбалет и целится, прищурив один глаз. Я едва успеваю вытащить меч из ножен и выпрямится, как первая стрела пролетает в сантиметрах от моего лица, поднимая ветер.

— Что ты делаешь? — пищу я.

— Пока ты не можешь работать головой, я заставлю тебя работать инстинктами.

Очередная стрела пролетает так близко к плечу, что рвёт рукав футболки.

— Татьяна!

— Следующая полетит в правое бедро.

Зная Татьяну, она не шутит. Я готовлюсь почувствовать адскую боль, а вместе с этим покрепче обхватываю рукоять меча и чуть приседаю.

Просто на всякий случай.

Слышу, как щёлкает механизм затвора. В голову приходит неожиданная мысль, и я прокручиваю меч так, что стрела бьётся о его лезвие и чуть меняет направление. Только благодаря этому она не входит в моё бедро, а лишь царапает его.