— Потому что я не могла убить того, кого виновным не считаю, — честно отвечаю я.

Риса мои слова откровенно удивляют. Он даже рот приоткрывает.

— Твои методы были ужасны, здесь я согласна со всеми, — продолжаю я. — Но твоя цель… Она имела смысл. Ты хотел спасти миллионы, принеся в жертву десятки. Со мной почти никто не соглашался, но я не могла просто взять и отказаться от той части себя, которая считала эту цену приемлемой.

Рис кивает. Не удовлетворённый моим доверием и не обрадованный тем, что кто-то наконец встал на его сторону. Просто мотает головой, словно говоря: я тебя понял.

— Но ты знала, что в этот раз я жаждал мести, — произносит он, опуская глаза в пол. — Я сказал тебе, что убью Авеля. Я отказался от первоначальной цели, где желал помочь людям… Теперь мне нужна была лишь голова деда на плахе.

Я чётко понимаю, к чему Рис ведёт, и в его сомнении касаемо его убийства от моих рук намного больше вопросов, чем в моём сомнении моего им спасения. Любой здравый человек на моём месте, услышав, что от морали в поступках Риса не осталось и следа, спустили бы курок, метафорически или фактически не сходя с места.

Но я… Может, меня ослепило то, с какой нежностью Рис отнёсся ко мне? Я только что потеряла Лию, так скучала по Дане и потому была слишком уязвима, а он… Он был таким добрым.

Он был мне другом.

— Я до последнего верила, что ты этого не сделаешь, — честно отвечаю я. — Пыталась оправдать тебя тем, что Рис, которого я узнала, не был Христофом, историю которого мне преподнесли как биографию страшнейшего врага. Возможно, я даже решила, что ты изменился… Или тебя изменит встреча с Розой.

— Но всё закончилось тем, что я убил Авеля, — напоминает Рис. — И тех стражей, которые хотели встать у меня на пути. — Когда Рис снова поднимает на меня глаза, я вижу застывшие слёзы. — Я не собирался этого делать, но они смотрели на химер как на монстров: с нескрываемым отвращением и желанием избавить себя от сего недостойного зрелища. Я знал, какую боль это может причинить: когда пришёл к своим друзьям за помощью, а они, вместо того, чтобы помочь, отвернулись, я испытывал то же самое. А потому не стал приказывать им остановиться, когда они напали.

Я скольжу взглядом по столу — не письменному, операционному. В лаборатории Риса таких стоит три, но только два сейчас занято: мой и соседний.

Молочно-розовая юбка едва достаёт до пола. Красные пятна на ней напоминают мазки акварели.

Перед глазами возникает самое последнее видение, которое запомнилось мне перед тем, как я закрыла глаза, как мне тогда казалось, навсегда: не плачущий, но воющий Рис прижимает к себе Розу. Её руки раскинуты в стороны, причёска растрепалась. Тогда её лица мне не было видно, но сейчас… Мне видится, что ресницы её дрожат от дыхания, но это лишь прыгающие по всем предметам вокруг тени.

Цена долгожданной мести оказалась выше, чем Рис мог предположить даже в своих самых кошмарных снах.

— Как она умерла? — спрашиваю я.

Слезаю со стола, но к Рису не приближаюсь. Оставляю между нами расстояние на случай, если один из нас решит сделать последний ход в этой партии.

— Случайность, — отвечает он, грустно улыбнувшись. — Так глупо! Химеры защищали её, как им и было велено, но она… О, моя маленькая, храбрая Роза! Она не хотела быть охраняемой, она хотела помочь тем, кто в этом нуждался! И там была девочка… Кажется, ребёнок стража и дриады — я почти уверен, что её яркие голубые волосы были реальностью, а не временным помутнением. Её мать погибла, и девочка не знала, что делать и как спастись. Роза буквально на несколько секунд отошла от меня, сделала буквально пару шагов в сторону, протянула девочке руку и… — Рис тяжело, шумно сглатывает. — Попала под пули, которые ей не предназначались.

— Мне очень жаль, — искренне произношу я.

— Мне тоже. Я видел, что Алексея сильно ранило. Он умер?

При упоминании о Бене сердце пропускает пару ударов.

— Я не знаю. И это был не Алексей… То есть, не совсем он. Мой друг из будущего.

Рис приподнимает брови.

— Ты пришла не одна? — с интересом спрашивает он.

— Втроём. Помогающий нам маг заверил, что так будет безопаснее.

— Помогающий маг? — Рис делает порывистый шаг ко мне, окончательно сокращая расстояние между нами. Из-за этого я непроизвольно отклоняюсь назад, упираясь спиной в столешницу. — Кто он?

— Верховный маг ковена «Вороново крыло».

Я не произношу имени Эдзе, но и без него Рис реагирует совершенно неожиданно: он начинает смеяться. Его гогот эхом отражается от стен лаборатории, забирается в каждый её угол. Рис кладёт ладонь мне на плечо, продолжая смеяться, и его дрожь передаётся моему телу мурашками по коже.

— Что смешного? — спрашиваю я.

Но Рис меня не слышит. Распаляется всё сильнее, из его глаз начинают течь слёзы. У него истерика. И мне остаётся только неловко ожидать её конца.

— Вот же сукин сын! — наконец Рис выдавливает из себя что-то кроме смеха. Чтобы я разобрала его слова, сказанные охрипшим голосом, Рис откашливается и ещё раз повторяет свою реплику. — Он говорил, что вернётся, если я снова примусь за своё, но чтобы так, исподтишка!

— О чём ты?

Рис резко разворачивается на пятках и возвращается к Розе. Набравшись смелости, я следую за ним. С каждым шагом, что становлюсь ближе к бездыханному телу, в голове всё сильнее слышен знакомый голос.

Лия и Роза обе блондинки. Обе хрупкие, худые и невысокие. Зрение, сговорившись с сознанием, играет со мной злую шутку: и вот на столе перед Рисом лежит не его возлюбленная, а моя лучшая подруга.

Сморгнуть видение удаётся только с третьего раза.

— Помнишь, я рассказывал тебе о Иезекииле, Зике? Своём помощнике, наставнике? Самом могущественном ведьмаке из тех, кого я знаю? — Я киваю. — Я не знаю, сколько ему лет. Каждый раз, когда спрашивал, он отвечал мне, что таких цифр ещё не изобрели. Знал, конечно, что он шутит, но было в нём что-то такое… — Рис передёргивает плечами. — Сложно объяснить. Однажды, когда он отвернулся, я открыл первую страницу его гримуара и увидел перечень имён: список с вычеркнутыми и обведёнными. Я потребовал ответа хотя бы на этот вопрос, и он объяснил, что все эти имена принадлежат ему. В каждом времени и в каждом новом мире он представлялся по-разному. Я знал его как Иезекииль, но и несколько имён из списка успел запомнить: Ширли, Закария, Миллуони, Эдзе…

У меня перехватывает дыхание. Рис ухмыляется, замечая мою реакцию.

— Я так понимаю, одно из них тебе знакомо?

— Эдзе, — произношу я. — Так его звали.

Рис разводит руками. Его догадка подтвердилась моими словами, и это радует его, но лишь на короткое мгновение. Когда взгляд Риса снова опускается на Розу, возвращаются и поджатые губы, и нервно дрожащие пальцы, и остекленевшие глаза.

А я вспоминаю о главном:

— Что сейчас происходит в бальном зале?

— То же, что происходило, когда ты ещё была в сознании, — безразлично произносит Рис. — Я не уводил химер прочь. Только одна помогла мне принести вас с Розой через портал, но потом и она вернулась обратно.

— И ты не собираешься это прекращать? — не унимаюсь я.

Рис отрывисто вздыхает.

— Мне уже всё равно, Апол… Слава. — Рис берёт ладонь Розы и прижимает к своим губам. — Она так любила меня, что была готова пожертвовать собой, лишь бы я добился того, о чём грезил. А теперь она мертва. — Рис переворачивает ладонь Розы внутренней стороной к себе. Узоры, которые он чертит на её коже пальцем, напоминают волны. — Как я буду жить без неё?

Рис оставляет следы своих поцелуев на внутренней и внешней стороне ладони Розы. Отчаянно бегающий по телу и лицу возлюбленной взгляд ищет последний отголосок жизненной энергии. И когда не находит его, Рис обречённо опускает плечи, а вместе с тем и складывает руки Розы на животе, как делают покойникам, когда укладывают их в гроб.

— Прошу тебя, Рис, пока не поздно — останови это всё, — мой голос срывается на шёпот.