Егор хрипло засмеялся:

— Чтобы учуять запах твоих духов не обязательно служить в каких-либо войсках. Достаточно обостренного обаяния.

Я покраснела. 

— Что, настолько резкие? Или вам не нравиться сам запах? Тогда почему не сказали? — затараторила, пытаясь скрыть неловкость. Духи, между прочим, не из дешевых, но если такая петрушка…

Егор перехватил мои руки, прерывая словесный поток.

— Лида,  успокойся! Отличный у тебя запах… — и запнулся, нащупав на запястье эластичный бинт. — Та-а-ак, не понял, а это откуда взялось? 

Заготовленная заранее легенда пришла на выручку. Егор слушал, пытливо наблюдая за каждым моим жестом, а жестикулировала я предостаточно, в мельчайших подробностях разыгрывая сценку посещения магазина. Когда представление окончилось, он потянулся к травмированному запястью и с особым вниманием принялся рассматривать бинт, словно в его складках спрятаны бриллианты. Я пошатнулась. Штормило при нем капитально. В голову посыпались эротические фантазии.

— Болит?

— Не-а, — заулыбалась, и главное, не соврала. Я и думать о ней забыла.

— Впредь будь поаккуратней, — легкое поглаживание длинными пальцами. — Ты ведь левша. Ручку держать можешь?

Всё его слова мимо ушей. Какая там ручка? Я оторвала взгляд от бинта и только сейчас заметила, какие уставшие у него глаза. Болезненные.

Рука сама потянулась ко лбу. Да у него жар! Егор подался назад, избегая контакта.

— Егор Андреевич, вы как себя чувствуете?

— Отлично!

— А выглядите хреново.

— Спасибо. Всегда восхищался твоей прямолинейностью, — рухнул на диван и похлопал ладошкой возле себя.

Я присела, с тревогой исследуя его состояние.

— Вы поэтому не поехали в офис? Там, между прочим, настоящий хаос: телефоны разрываются, все звонят, хотят встретиться и…

— Лида, Лида, подожди, притормози, у меня и так голова раскалывается.

Заткнулась, прикрыв рот ладошкой, но на долго меня не хватило.

— Вы измеряли температуру? Что-нибудь уже пили? Когда прихватило?  

Он отмахнулся:

— Ничего я не пил и не измерял, отстань!

— Нетушки, — вскочила с дивана, уперев руки в бока, — так дело не пойдет! Где у вас аптечка?

Егор потянулся к оставленной на столе папке с документами и принялся её изучать, делая вид, что не слышит меня. Ах так!.. Хорошо-о-о, сам напросился. Терпеть не могу, когда так халатно относятся к собственному здоровью.

Не спрашивая разрешения, перебрала на кухне все полки. Аптечка нашлась на самом верху, как самый ненужный набор жизненно-необходимых материалов.    

— Лид, успокойся, — Егор заглянул на кухню, опираясь рукой о дверной косяк. — Я не собираюсь болеть.

— Ага, не собирается он, — огрызнулась тихо. — Это вы сейчас крутой мачо, а наступит ночь – тогда увидите. Вот, — протянула градусник, — меряйте. Я не отстану, пока не удостоверюсь, что для паники нет причин.

Егор приглушенно выругался, но  градусник взял. Я тем временем проверила холодильник. Мда-а, не густо. Зато морозилка доверху забита мясом. Обрадовалась, обнаружив курицу. Сейчас как нафарганю бульончика.

— Давайте посмотрим, что там у вас, — протянула руку по истечении нужного времени.

Егор вытащил градусник и сначала посмотрел сам, а потом передал мне.

— Нифигасе! Тридцать восемь и восемь! Егор Андреевич, немедленно в постель!  

— Боже-е-е, за что мне такое наказание? За какие грехи ты послал мне это испытание? — Студинский воздел руки к потолку и закатил глаза. 

Парацетамол упал на стол. Слова, сказанные в шутку, но я побледнела.

— Эй, ты чего? — он подошел вплотную и мягко приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — От такого ещё никто не умирал. Ну?! Лида, отомри! Хорошо! — выдавил из блистера две таблетки и запил водой. — Всё! Довольна?

Я кивнула. На душе тяжело стало. Вдох невозможно сделать. Этого мужчину нельзя любить. Это большая ошибка. Ошибка…

Егор отставил чашку, она с грохотом стукнула об столешню. Я дернулась, очнувшись от невесёлых мыслей, и почувствовала, как его горячие руки прошлись по спине, погладили затылок, зарылись в густые волосы. А потом эти самые руки прижали меня к не менее горячей груди, к шее. Задрожала, почувствовав под губами трепещущую жилку.

Напряжение, которое испытывала рядом с ним, никуда не ушло, просто оно переплелось с множеством эмоций, среди которых главенствовала страсть, любовь, вина. Вина практически лидировала.

— Лид, — огненные губы у виска. Над ухом. И дрожь усилилась. Теперь в неё вплелись нити безумного влечения. — Что ты скрываешь от меня, м? Что за тайна в твоих глазах? Я же чувствую, что что-то есть.

— Ничего, — замотала головой, а руки сами сомкнулись за его спиной. Я так нуждалась в этой близости. За ним, как за каменной стеной. Пускай на короткий миг, но я хочу почувствовать его защиту. — Вам показалось.

— Может, у тебя проблемы? Так скажи, вместе решим!

— Ничего такого нет. Правда. Просто устала.

Сильные руки опустились на талию. Как же уютно в этих руках.

— Тебе не кажется, что нам стоит поговорить?

— Не-а… — зарылась лицом в чёрную футболку и сделала глубокий вдох, вбирая вместе с воздухом его запах.

— То есть, тебя всё устраивает?

Нет! Не устраивает. Я хочу вернуть время вспять и никогда… никогда не становиться на твоем пути.

— Да.

— Но меня не устраивает, Лида! Посмотри на меня! Не прячь взгляд.

Ну, зачем он так со мной, а? Я ведь не железная. Посмотрела в покрасневшие, уставшие глаза. На висках засеребрилась испарина. Потянулась к ней рукой – температура начала спадать.

— Я хочу дать имя тому, что между нами. Ты ведь не будешь отрицать очевидное?

Это такой шанс. Стоило схватить удачу за хвост и воспользоваться моментом.

— Егор Андреевич…

— К черту Андреевич. «Ты»… Лида, обращайся ко мне на «ты»!

Не смотря на болезненное состояние, я чувствовала его желание. Оно начало проявляться в прикосновениях, в объятиях. В касаниях к упругой коже, к спине. Он хотел меня так же, как и я его. Что стоило «раздвинуть ноги» и отдаться тому, о ком мечтала все ночи на пролет? 

— Лида-а-а, — протянул он на выдохе, наклонившись к моему виску. Горячее дыхание опалило щеку и, не смотря на тридцатиградусную жару, по телу пробежал озноб.

И уже не он, а я горела. Это была самая настоящая пытка. Я должна признаться… во всём.

— Егор…

Из гостиной послышались шаркающие шаги. Я разомкнула руки в попытке отстраниться. Егор перехватил мои руки и закинул обратно себе за спину.

— Мы не договорили.

— Там кто-то пришел.

— И?..

Я восприняла подобное вмешательство как знак свыше. Отрезвляющий такой знак. Я едва всё не испортила.

— Вам нужен отдых…

— Вам?.. — в голосе послышалось недовольство.

— Тебе, — поправила себя, всё-таки сделав шаг назад, — нужен отдых. Тебя спрашивал Журавлёв. Хочет встретиться завтра.

Отпустив меня, Егор с силой потёр лицо руками, возвращая ясность мысли. Я ещё раз проверила действие жаропонижающего – виски и лоб отдавали влажной прохладой. Облегченно вздохнула. А это всё кондиционеры, будь они неладны.

На кухню, шурша пакетами, нагрянула Федоровна, домработница Студинского. Мы познакомились на прошлой неделе. Мировая тётка, палец в рот не глади – откусит, даже не подавиться и в то же время, весьма расторопная и отзывчивая женщина.

— О!!! Егор Андреевич, вы уже приехали? А я вас только к вечеру ждала. Добрый день, Лидочка.

— Добрый, Галина Федоровна, — выдавила улыбку и обошла стол, направляясь к выходу. — Как там рынок, на месте?

— На месте, куда ж он денется. Правда, недовольных много. За товар просят баснословные деньги. Андреевич, вы бы поспособствовали как-нибудь. Власть с жиру бесится, а простой люд страдает.

Егор устало прикрыл глаза и опёрся о стол, скрестив на груди руки.

— Я не могу быть в каждой бочке затычкой. Народ сам выбрал себе поводыря. Мне не резон рвать глотку, когда половина из них этой осенью опять выберет Журавлёва. Он им бросит подачку в виде уменьшения налогов, и всё – целый год будут воспевать ему хвалебные оды.