В тот момент меня не волновала ни разница в возрасте, ни то, чья она дочь, ни то, как я собираюсь добавить ее в хаотический беспорядок, которым была моя жизнь. Все, что я знал, это как хорошо быть с ней вот так, видеть желание в ее глазах, наблюдать, как она разрывается на части сидя на мне, быть мужчиной, которого она видела для себя, а не тем, кого видел я, когда смотрел в зеркало.

В этот раз наш темп был немного медленным — возможно, потому, что в этот раз я позволил ей задать ритм. Она не мчалась к финишу, но постепенное нарастание было таким же интенсивным, а кульминация — еще более сладкой, наши тела пульсировали вместе в идеальной гармонии.

Когда все закончилось, она упала вперед, ее голова лежала на моем плече, ее сердце билась о мое. Я обхватил ее руками и вдохнул аромат ее мягких волнистых волос.

— Мак, — прошептала она.

— Да?

— Тебе нужно идти домой сегодня вечером?

Я задумался на мгновение, быстро поняв, что не хочу, чтобы эта фантазия закончилась так скоро. Сегодня вечером я был просто мужчиной, который добивался того, чего хотел. Того, что мне было нужно. То, что мне было приятно. Когда я выйду отсюда, я вернусь к реальной жизни. Кто знал, когда у меня снова появится такой шанс? Правда была в том, что я понятия не имел, как это будет работать — как я буду балансировать между тем, кем мне нужно быть, и тем, кем я хочу быть. Может быть, я просто настраивал себя на очередной провал. А может быть, глупо было думать, что у меня все получится. Может быть, через неделю она поймет, что быть значимой для меня не стоит таких проблем, и пойдет дальше.

Но эта ночь… эта ночь могла быть нашей.

— Нет, — сказал я ей. — Я могу остаться здесь с тобой.

Она подняла голову. — Ты хочешь остаться здесь со мной?

— Да, — сказал я, прижимаясь губами к ее губам. — Хочу.

На следующее утро мне нужно было на работу, и я никогда не испытывал такого искушения позвонить и притвориться больной. Мы не спали полночи. Я была измучена, изранена и так голодна, что могла бы съесть медведя. Но несмотря на это я была в восторге. Когда я проснулась, я захотела убедиться, что прошлая ночь не была сном и первым делом посмотрела на мужчину, который спал рядом со мной. Мак лежал на животе, его голова полностью скрывалась под подушкой. Подавив смех, я осторожно сползла с кровати и бросилась в душ. Улыбка не сходила с моего лица, пока я мыла волосы и наносила на них кондиционер, намыливала их, ополаскивала и вытирала насухо.

Обернув вокруг себя полотенце я вернулась в спальню и не смогла удержаться, прокралась к кровати и приподняла один угол подушки, чтобы взглянуть на лицо Макка.

Даже когда спал он был так красив, что у меня участилось сердцебиение. Его профиль был резко очерченным и мужественным, челюсть с густой щетиной, прямой нос. Он спал, закинув обе руки вверх, и мышцы на его голых плечах были большими и круглыми. У меня было искушение провести по ним рукой, но я не хотела его будить. Мы спали всего где то четыре часа.

Он открыл глаза.

— Привет, — прошептала я, улыбаясь.

— Привет. Он схватил подушку, которую я держала, и засунул ее себе под щеку, снова закрыв глаза. — Я храпел?

— Нет. А ты храпишь?

— Не думаю. Но девочки дразнят меня из-за этого. Дразнить меня — их любимое занятие.

Моя улыбка расширилась. — А за что еще они тебя дразнят? Кроме твоей стряпни.

— Из за моего волосатый живота, моей волосатой груди…

— Мне нравятся волосы на твоей груди. Это сексуально.

— Спасибо. Потом из за моих морщин, моих седых волос…

— У тебя нет морщин. И мне также нравятся твои седые волосы. Я провела кончиками пальцев по серебристым прядям у его висков. — Ты идеален.

Открыв глаза, он улыбнулся и потянул меня за полотенце. — Возвращайся в постель.

Сбросив полотенце, я забралась в его объятия, обожая то как его кожа соприкасалась с моей. — У меня всего минута, — с неохотой сказала я, кладя свою мокрую голову под его подбородок.

Он прижал меня к себе и поцеловал мои волосы. — Тебе нужно работать?

— Да. Я вздохнула. — Я бы хотела сегодня не ходить на работу. Что ты собираешься делать сегодня?

— Заберу детей. Уберу в доме. Схожу в магазин за продуктами. Попытаюсь наверстать упущенное на работе. Твой отец, наверное, уволит меня за то как я отстаю. В случае если он не уволит меня за то, что я соблазнил его дочь.

— Ты точно не соблазнял меня. Я поцеловала его в грудь и села. — Ты просто не давал мне спать допоздна.

— Прости.

Я засмеялась. — Ложь.

Он усмехнулся, закинув руки за голову. — Ты права, это была ложь.

Немного поморщившись, я встала с кровати и поднялась на ноги. — Ну и дела. Мне никогда не было так больно. Мой пресс меня убивает.

— Но ты чувствуешь себя нормально?

Он сел, нахмурив брови. — Я имею в виду, твое сердце не перенапряглось или что-то в этом роде?

Я усмехнулась. — О, теперь я вижу морщины.

Он выдернул подушку из-за спины и бросил ее в меня.

Я поймала ее двумя руками и ударила его ею по плечу, но прежде чем я смогла вырваться, он схватил меня и бросил на кровать. Я вскрикнула и полусознательно пыталась вырваться из-под него, но на самом деле я не могла насытиться соприкосновениями его тела с моим.

— Знаешь, что я делаю со своими девочками, когда они смеются надо мной? — сказал он, обхватив мои запястья и вдавив их в матрас над моей головой.

— Что? спросила я, задыхаясь от восторга, что стала одной из его девочек.

— Это называется пытка щекоткой.

— Нет! Нет, пожалуйста! Я так боюсь щекотки, не надо… нет, только не шею…

Я превратилась в извивающуюся кашу, смеясь и дрыгаясь, он зарылся лицом в мою шею и слегка провел языком по коже чуть ниже моих ушей. — Прости, — задыхалась я. Прости, что я смеялась над тобой! Я больше никогда так не буду!

— Ну и кто теперь лжет? Он поднял голову и пристально посмотрел на меня. — Я серьезно спрашивал насчет твоего сердца. Ты в порядке?

— Да. Твоя забота очень мила, но никакое количество секса и каким бы хорошим он не был не заставит мое сердце дать сбой. Я обещаю. Затем я снова засмеялась. — Твой член большой, но не настолько, чтобы проткнуть мою аорту.

— Вот как.

Он снова набросился на мою шею, удерживая мои руки неподвижными и мучая языком мое чувствительное место до тех пор, пока я не взмолилась о пощаде. — Я буду хорошей, умоляю тебя, — задыхалась я. — Я опоздаю на работу. Мне нужно быть там через десять минут, а я еще даже не причесалась.

— Хочешь, я причешу тебя? У меня это очень хорошо получается.

Я засмеялась. — Прекрати. Милли всегда жалуется на твои прически.

— Ладно, с ними у меня хреново, но волосы расчесывать я умею потрясающе. Я серьезно. Он отпустил мои запястья и сел. — Иди принеси свою расческу.

— Мак, ты не должен расчесывать мои волосы. Они все мокрые и спутанные. Ты знаешь, это будет тяжелая работа?

— Мне все равно. Я не так много могу сделать для тебя, а ты в свою очередь так много делаешь для меня. Позволь мне сделать это.

У меня действительно не было времени возиться, но что-то в том, что Мак предложил расчесать мои волосы, было слишком мило, чтобы сопротивляться. — Хорошо.

В ванной я взяла свою мокрую расческу и накинула халат. Когда я вышла, Мак уже натянул штаны и застегивал их.

— Держи, — сказала я, повернувшись и представив ему длинный, мокрый, завязанный в узел пучок.

Он начал с концов и медленно и терпеливо продвигался вверх. Поскольку я стояла лицом к зеркалу над комодом, я могла видеть его отражение, и мое сердце забилось быстрее от его серьезного выражения. Его длинные, нежные поглаживания по моей коже головы и спине вызывали мурашки по позвоночнику. Мне было все равно, что я опоздала. Это того стоило.

— Вот так, — сказал он. — Ну как?

— Идеально.

Мы поймали взгляд друг друга в зеркале. — Ты был прав — ты потрясающе расчесываешь волосы. Спасибо.