Я ехала домой медленно, останавливаясь на каждом желтом свете, часто проверяя телефон и выбирая извилистый маршрут. Но Мак так и не вышел на связь.

Вернувшись домой, я распаковала пакеты с продуктами и решила приготовить ужин, который планировала. Когда ракушки были в духовке, я написала Эйприл и Хлое, спрашивая, не хотят ли они прийти ко мне на ужин. Но Хлоя была с друзьями, а Эйприл уже ушла домой, и ей не хотелось ехать обратно.

В итоге я ужинала одна, включив телевизор, но даже заунывный фильм о Валентине на канале Hallmark не успокоил меня. Что же произошло? Все ли в порядке? Почему он хотя бы не позвонил?

К десяти часам была вымыта посуда и убраны остатки еды, но я знала, что никак не смогу заснуть. Я слишком боялась, что случилось что-то ужасное. Мой ужин плохо укладывался в желудке. Накинув пальто и сапоги, я прыгнула в машину и поехала обратно к его дому.

Повернув на его улицу, я заметила, что в окне его гостиной горит свет. Сбавив скорость, я подъехала к обочине и поставил машину на стоянку. Что за черт? Он был дома? Почему он не ответил на мои сообщения?

Я вышла из машины, поспешила по подъездной дорожке и постучала в заднюю дверь.

Я откупоривал крышку от столь необходимого пива, когда услышал стук. Мое нутро сжалось, и я пошел посмотреть кто там.

Как я и ожидал, это была Фрэнни. Ее обычное теплое, дружелюбное выражение лица выражало смесь облегчения и удивления.

— Привет, — тихо сказал я. — Заходи.

Она вошла в дом, и я закрыл за ней дверь. Скрестив руки на груди, она посмотрела на бутылку пива в моей руке. — Что происходит? Где ты был?

— В неотложке с Уинни, — мрачно ответил я.

Фрэнни вздохнула и опустила руки. — О нет! Она в порядке?

— Да. Она упала с лестницы в доме моей сестры. Выбила зуб и рассекла губу. К счастью, это был молочный зуб, но… Покачав головой, я тяжело выдохнул. — Было много крови, и ей пришлось накладывать швы. Она была очень напугана.

— Боже мой. Это ужасно. Ее красивые черты лица исказились из за тревоги. — Бедняжка. Где она сейчас?

— Она в постели наверху. Мы вернулись домой минут двадцать назад.

— А девочки?

— Все еще у моей сестры в Петоски. Фрэнни, мне так жаль, — сказала я, зажав переносицу. Моя голова раскалывалась. — Этот день превратился в гребаную катастрофу.

— Все в порядке, но… почему ты не позвонил?

— Я не мог найти свой гребаный телефон. Я даже не помню, где я его видел в последний раз. Я знаю, что сестра звонила мне на него, в бешенстве и плача, а потом я прыгнул в машину, но я не знаю, был ли он у меня с собой или нет. Я даже не понял, что он пропал, пока не оказалась в больнице.

— Ты проверил машину?

— Да, всего несколько минут назад. Но в гараже было темно, и я не хотела оставлять Уинн одну наверху слишком долго. Я поищу завтра еще раз, при свете дня.

— О, Мак. Мне очень жаль. Она скользнула руками по моей талии и крепко обняла меня.

— Я чувствую себя такой сволочью, из-за того что, так поступил с тобой. Я обхватил руками ее большую дутую куртку и поцеловал в макушку. — Это именно то, о чем я говорил. Это то дерьмо, которое постоянно происходит.

— Тише. Ты не сволочь. Ты отец. Я понимаю. Ты же не специально меня подставил.

— Нет, но все равно хреново. Хочешь зайти выпить пива? Я знаю, что мы планировали не так провести ночь, но раз уж ты здесь, я был бы рад, если бы ты немного задержалась.

— Конечно. Она сняла сапоги и расстегнула куртку, которую я повесил в шкаф.

На кухне я взял еще одно пиво из холодильника и открутил крышку, прежде чем протянуть ей. — Это чертовски страшно, когда с кем-то из них что-то случается. Нет ничего хуже, чем видеть, как твой ребенок страдает, и быть беспомощным, быть неспособным сделать что-то. В этот раз было еще хуже, потому что меня не было рядом, когда это случилось. Я чувствую себя таким виноватым, особенно потому, что я была так рада, что они ночевали не дома.

Фрэнни сделала глоток пива и прислонилась спиной к столешнице. — Ты не должен чувствовать себя виноватым, Мак. Ты заботишься о них двадцать четыре часа в сутки. Любой был бы рад передышке.

— Наверное.

Рационально я понимал, что мое безумное возбуждение от очередного ночного траха с Фрэнни не было причиной несчастного случая с Уинни, но что-то в моем нутре не позволяло мне думать так. — Потом, после того как врачи помогли ей, и моя голова прояснилась, все, о чем я мог думать, это ты, стоящая на холоде, как ты стучала в дверь и ждала, что я отвечу. Я и тебя подвел. Я отставил пиво в сторону и притянул ее в свои объятия. — У тебя обморожение?

Она хихикнула. — Нет, глупый. Я крепкая.

Я откинулся назад и наклонил ее подбородок вверх. — Я очень ждал сегодняшнего вечера.

— Я тоже. Но жизнь случается. Она поцеловала меня и положила руку мне на грудь. — Я знаю, во что ввязываюсь, Мак. Хорошо? Я знаю, что будут такие вечера, как этот, когда у нас будут планы, которые сорвутся, потому что ты нужен одной из девочек. Да, это разочаровывает, но я понимаю, и я все равно хочу быть с тобой. Ты этого стоишь.

Это не могло быть правдой, но после того как я услышал эти слова мои чувства к ней стали еще глубже. — Спасибо.

Мой желудок выбрал этот момент, чтобы громко заурчать, и она посмотрела на него. — Голоден?

— Умираю с голоду.

Давай я сделаю тебе ужин. Поставив пиво, она подошла к холодильнику и открыла его. Я должна была взять с собой то что приготовила. У меня дома целая тонна еды.

— Что ты приготовила? спросил я, зная, что услышать ответ будет пыткой.

— Ракушки фаршированные шпинатом и рикоттой с мясным соусом.

Я протяжно и громко застонал. — Это звучит так чертовски вкусно.

— Так и есть. Она порылась в моем холодильнике и достала несколько продуктов, которые я купил сегодня. — Я принесу тебе немного на этой неделе. Я сделала очень много.

— Тебе не обязательно готовить для меня настоящий ужин, — сказал я ей, когда она положила разделочную доску на столешницу. — Я могу съесть что-нибудь на скорую руку. Я засуну замороженную пиццу в духовку или еще что-нибудь.

— Нет, не засунешь. Она начала измельчать зубчик чеснока. — Мне нравится готовить. Когда я закончу с этими слайдерами* (*мини бургеры) если ты все еще будешь хотеть безвкусную замороженную пиццу, то будь добр съешь ее.

— Слайдеры? спросил я, разглядывая ростбиф и проволоне на столешнице, пока мои слюнные железы работали в усиленном режиме.

— Мммм. С ростбифом и карамелизированным луком. Можешь принести банку говяжьего бульона из кладовки. Я почти уверена, что видела там одну на прошлой неделе. Она включила духовку на разогрев. — О, и я запишу свой номер в блокноте у телефона. Так он будет там на случай непредвиденных обстоятельств.

Мое сердце начало стучать в груди, как отбойный молоток я стоял и смотрел на нее. Прочистив горло, я направился в кладовую, прежде чем совершить что-то безумное, например, сказать ей, что люблю ее.

Но, честное слово, я почти сделал это.

* * *

Фрэнни сидела со мной за столом в столовой, пока я ел, медленно потягивая пиво и рассказывая мне о разговоре, который у нее состоялся с ее сестрой Хлоей по поводу открытия собственного бизнеса.

— Ты уже знаешь, что я думаю, что это отличная идея, — сказал я между поеданием аппетитных сэндвичей с ростбифом. — Я помогу тебе всем, чем смогу.

— Спасибо. Она благодарно улыбнулась. — Мне предстоит сделать еще много исследований, но я работала над ними понемногу в течение последних нескольких дней.

— Ты поговорила со своими родителями?

Она вздохнула. — Я подняла этот вопрос с мамой, и мы поспорили из-за этого. Она привела свои старые аргументы о моем здоровье и стрессе, бла-бла-бла. В прошлом я всегда отступала, но в этот раз я не стану этого делать.

— О чем ты просила в прошлом?

Она подняла одну ногу, обхватила ее руками и положила подбородок на колено. — В основном я просто хотела быть такой же как другие дети. Ходить в школу. Бегать на переменах. Играть в футбол.