— Нет, вы сидите совсем неплохо, только еще вытяните вверх голову. Вы ее куксите.

И улыбается, зараза. Глядя в это безмятежное приветливое лицо, я медленно, совсем не желая того, осознавала, что это обучение я возненавижу.

Два часа! Всего через два часа я шла домой, путаясь в своих ногах. Целых два часа! Два часа мы пили чай. И беседовали. Вернее, Зарана беседовала со мной. Спустя первый час я уже готова была взвыть от боли в спине, в плечах, в шее, в пятой точке! А эта! Эта зараза! «Не ерзайте, гера; сядьте ровно; поставьте ноги как были; возьмите чашку; поднимите подбородок; улыбайтесь». Дома я упала на кровать без сил и даже не пошла на ужин. И только Славик жалел меня, тыкая влажным носиком в щеку.

Так и потянулись мои дни с новым распорядком. До обеда хорошо, после обеда отвратительно. Мы учились сидеть, стоять, ходить, правильно поворачиваться, наклоняться, подавать вещи и руку. И улыбаться. Про говорить я вообще молчу. Там плохо все — слова, интонация, громкость. Идеальный курс для разных зазвездившихся дамочек, быстро осознаешь свою никчемность. Тем более, когда Зарана показывает это все на своих воспитанницах. Девчонки от двенадцати до шестнадцати лет, грациозные как лани. Не ходят — плывут. Осанка как у наших балерин, каждое движение отточено, каждое слово выверено.

Я порой смотрела на Зарану с ужасом, она создает свою армию. Армию кукол. Шутка, конечно. У нее только сироты живут и таких девушек, от двенадцати до шестнадцати, у нее только семь. Или правильнее — аж целых семь. До двенадцати — это еще ребенок, с шестнадцати уже может работать и замуж выходить. Есть еще Киана, ей уже семнадцать, но она так и осталась у Зараны. Помогает с детьми, как и девчонки от двенадцати лет. А их в ее большом доме больше тридцати. Младенцев не видела, но детишек лет трех-четырех нескольких уже приметила. Они заходили к нам, но хватало одного взгляда и спокойного слова Зараны, и мне самой хотелось отправиться к себе. Ей очень идет эта роль, такой строгой, серьезной и спокойной воспитательницы. Ее не боятся, но слушают беспрекословно.

Я сама с каждым днем уважала ее все больше. Хотя стоит признаться после того, как узнала про детей, я и так относилась к ней положительно. И ворчала больше из вредности. Ну и стыдно перед самой собой. Вот и после наших уроков. Я ее ненавидела, но была благодарна. Она не повышала голос, никогда ни одного резкого слова, всегда доброжелательное выражение лица, и только интонация вроде тихого размеренного голоса. Невероятный навык. Тоже так хочу!

Сегодня выходной и Великая ночь. Мы с Имрой уже примерили ушки и хвостик, и теперь осталось дождаться ночи. Я сама заразилась предпраздничным настроением и ждала праздника в предвкушении. Моя рука уже почти совсем зажила, а Славик как будто и не болел, только глазик, отсутствующий свидетельствует, что что-то было. Я ему смастерила крылышки, и он тоже пойдет на праздник. Одноглазый Слава-бабочка. Маг не пойдет, он больше совсем не ходит. Я каждый вечер его навещаю, и мы беседуем. Пусть это не лекции, как ранее, но он все равно рассказывает мне что-нибудь полезное. Вот и сейчас, я решила посидеть с магом перед праздником.

— Учитель, ты точно не хотешь на праздник? Мы могли бы что-нибудь придумать. Перенесли бы тебя вместе с креслом.

— Не стоит, — маг покряхтел на кресле усаживаясь удобнее, — ты хоть представляешь, сколько этих праздников было в моей жизни? Этот праздник ерунда, по сравнению с тем, что устраивают Цаони.

— Цаони — это кто?

— Это кочующий народ. Их еще называют дети Вуура.

— Бог Огня!

— Да, верно. У Цаони очень много поцелованных огнем. Они всегда в пути, останавливаются на несколько дней у города, разбивают шатры с палатками. У них там и маги, и акробаты, и певцы с танцорами. Гадалки, уродцы, рассказчики, скоморохи, дрессировщики, а гимнастки… ммм, — маг прям расплылся в улыбке и глаза прикрыл. Я тоже заулыбалась. Видно, есть что вспомнить старику то.

— Они устраивают такие праздники, это нечто. Некоторые бывает и уходят с караваном. Потом возвращаются, как протрезвеют. А некоторые и нет. У них вечная дорога, жизнь без забот и обязательств, вечный праздник. Они горят, жизнью горят. Невероятный народ.

— Но они люди?

— Ой, кого там только нету. Именно у Цаони можно встретить расы, которых никогда нигде не увидишь. Именно Цаони исколесили большинство земель и видели то, чего многие и представить не могут. Поэтому их сказителей так любят, особенно конечно дети. Ну и за зверей невиданных тоже.

— Вау! Я бы тоже хотела побывать у них.

— Обязательно! Если узнаешь, что они где-то недалеко, то обязательно посети. Это того стоит. Но, к сожалению, это редкость. Они больше любят южные земли, сюда к нам редко поднимаются.

— И правда жаль.

— Александра.

— Да? — маг смотрел серьезно. Я подобралась.

— Разведчики вернулись. Сегодня все отдыхают, завтра приходят в себя. А на следующий день будем собирать совет. И ты должна на нем быть.

— Должна?

— Это будет твой клан и твой город. Тебе пора начинать принимать решения.

— Страшно. Немного.

— Это хорошо. Меня бы больше напугало, прыгай ты от радости.

Я хмыкнула. Это надо быть идиотом. Прыгать от счастья, когда тебе вверяют чужие жизни и вешают такую ответственность. Льстит, конечно, что в меня верят. Самой бы тоже поверить.

Уже совсем стемнело, когда мы отправились на праздник. За Имрой пришел Корт, и они вдвоем провожали меня со Славой. Только подходя к шумному полю, на котором отсвечивали костры, я задумалась. А что я буду там делать? Я обняла крылатого Славу, мы придумаем. А если нет, то покрутимся и отправимся домой. Дорогу я помню. Да тут и ничего сложного — всегда прямо.

Там было шумно. И людно. Люди сновали от палаток к палаткам, все смеялись, с разных сторон доносилась разная музыка. Я не обратила внимания, когда потеряла Имру с Кортом, да и не хотела я мешать им. Между ними разве что искры не летали, я там лишняя. Там все лишние, эти двое, когда вместе — людей не видят. Эхх. Даже завидно. Ну так, светлой такой завистью, с мыслями «вот бы и мне так».

Я тоже пошла по палаткам. Мне тут же всунули стакан горячего вина, горячую колбаску, печенное яблоко в меду и кулек орешек. Тоже в меду. Слава хотел попробовать все. А учитывая, что он у меня на руках, и эти все угощения мне тоже сунули в руки… У нас началась почти война, при которой я старалась не уронить Славку, не пролить вино, и не дать этому хулигану покусать сосиску. Тем более, что яблоко он уже успел присвоить в свои загребущие лапки.

— Гера, вам помочь? — рядом раздался смеющийся голос командира. Я отвлеклась на него, и Слава этим воспользовался, дотянувшись наконец до колбаски.

— Уже не надо, — я смотрела на этого нахала негодующе, но голос мой смеялся. Я про нахала у меня на руках, если что. Не могу злиться на Славу.

— Давайте я его подержу, а вы можете спокойно взять еще колбаску.

— Ой, я даже не знаю, — неловко. И немного боязно. Многие его уже не любят, мало ли, если командир чего задумал.

— Не бойтесь, я его не обижу. Это же ваш питомец.

Я еще раз посмотрела на командира. Вид вроде доброжелательный. Да и не такой командир человек, чтоб слово нарушать. Офицерская честь из него так и прет. Несмотря на тряпичные оленьи рожки на капюшоне. Я почесала свой разрисованный нос и протянула гер Лайнеру Славу. Он аккуратно взял его на руки. Слава застыл истуканом с яблоком в лапках, только смотрел на командира как кролик на удава. Колбаски, к слову, уже не было. Потом мой малыш посмотрел на меня и тихонечко пискнул.

— Будь хорошим мальчиком, — я погладила его успокаивающе. Конечно, у него шок, это первый человек, кроме меня, который взял его на ручки.

А потом мы гуляли, слушали музыку и песни, ели вкусняшки, пили вино и сидр, здоровались с разными людьми и отвечали на приветствия. Люди подходили ко мне поздороваться, поднять стакан за мое здоровье, желали всех благ в новом году и звали к себе за стол. Сначала я стеснялась, и несколько раз спросила командира, может он хочет вернуть мне Славу и пойти веселиться. Но ответ следовал один — ему не сложно, да и спокойней так. Глядя как он одной рукой придерживает Славу и в этой же руке держит еще что-нибудь съестное, я ему охотно верила. Правда это он, конечно, зря. Я про еду. Уже через четверть часа Слава достаточно пришел в себя, чтобы воровать понемногу то, до чего дотягивался. Я только печально вздохнула, глядя, как этот вредина осторожно, пока командир не смотрит, отщипывает кусочек ватрушки, что так опрометчиво маячит перед ним. И снова. И снова. Вспомнила фею крестную из шрека — «с диетой покончено!». Ай ну и ладно, пусть у малыша тоже праздник будет.