И хотя формально спор будет улажен, они начнут разговаривать «как обычно» и даже научатся в спокойном тоне обсуждать переезд, Славу еще долго будет тревожить, в какой неприятной, раздраженной дискуссии впервые прозвучало предложение заключить брак. Он сотни раз представлял, как сделает Льву предложение, и ни в каких фантазиях это не выглядело так погано, как получилось на самом деле: заключим брак, чтобы судиться друг с другом. Как удобно! И это ведь он, Слава, об этом первый сказал…

Он решил все сделать по-другому. Выбрал дату: 15 июня 2017 года. Они впервые поцеловались в этот день: Лев, наверное, этого не помнил, потому что для него это был миллионный поцелуй в жизни, а Слава помнил, потому что для него – самый первый. Он тогда украдкой глянул на дату в телефоне и подумал: «Надо запомнить на всю жизнь».

Выбрал место, и оно было очевидным: домик у моря. Лев взял машину, отвез Мики, Лену и Ярика в летний лагерь, потом написал сообщение: «За тобой заехать?» Слава соврал, что задерживается, сдает проект и подъедет позднее. Сам тем временем покупал в цветочном магазине букет из синих роз. Потом в электричке ловил умильные взгляды старушек и улыбался им в ответ.

– Что, к невесте собралися? – спрашивали они.

Слава подмигивал:

– К жениху.

Они смеялись: думали, он шутит.

Подъезжая к дому, Слава написал сообщение: «Ты сейчас где?» Лев ответил: «У берега». Слава выглянул в окно электрички: небо только-только принялось разгораться закатным маревом, окрашивая мир в желто-оранжевый. Сердце зашлось от волнения: именно так он себе это и представлял.

«Никуда не уходи, стой на месте», – попросил Слава, прыгая с подножки поезда.

Он свернул на лесную тропинку, прошел через сосновый парк, миновал дом и выбрался прямо к берегу. Издалека заметил знакомую рубашку, белым пятном выделяющуюся на фоне водной глади, и почувствовал, как от волнения трясутся коленки.

В лучах солнца силуэт Льва светился, словно обведенный позолоченным маркером, а светлые волосы приобретали рыжеватый оттенок. Закатав темные брюки до колен, он неспешно прохаживался вдоль берега. Белая рубашка, полностью расстегнутая, развевалась на ветру, как флаг. Слава, сглотнув, подумал: нужно будет обязательно это нарисовать – и двинулся по мягкому песку.

Лев услышал его на подходе, обернулся, и Слава улыбнулся ему.

– Сударь, вы тут чаек соблазняете в мое отсутствие?

Лев улыбнулся в ответ.

– Пока ни одна не повелась.

Слава цыкнул.

– Ну и дуры.

Лев, подавшись вправо, заглянул Славе за спину, где он пытался скрыть букет из семнадцати роз. Он точно не знал, сколько нужно, и спросил у флористки: «Сколько обычно дарят на предложение руки и сердца?», та ответила: «Пятьдесят одну или сто одну», Слава фыркнул: «Давайте семнадцать».

– А у тебя там что? – с любопытством спросил Лев.

Слава сделал вид, что только что заметил:

– А, это… Да так, я просто шел на свидание к одному парню и решил мимоходом к тебе заскочить, – и быстрее, чем Лев успеет ревностно обидеться на это подкалывание, добавил: – Шутка! Это тебе, – и протянул букет жениху. – Синенькие, потому что ты мальчик и потому что ты любишь гендерные стереотипы.

Лев, засмеявшись, принял букет.

– Очень мило, что ты учел мои вкусы.

Слава, игнорируя бешеное сердцебиение и головокружение, сунул руку в карман джинсов, сделал вдох-выдох, подумал: «Господи, сейчас умру от страха» – и вытащил бархатную коробочку. Поднеся ее ко Льву на ладони в раскрытом виде, проговорил, плохо скрывая дрожь в голосе:

– Я хочу… хочу… Короче, я люблю тебя так сильно, что разучился разговаривать от волнения. Ты выйдешь за меня?

Лев опустил взгляд на кольцо, на самое обыкновенное кольцо из золота, инкрустированное бриллиантами по кругу. Слава специально выбирал классический вариант – вариант большинства, потому что устал быть в меньшинстве.

Лев молчал, и Слава взмолился:

– Боже, скажи что-нибудь, я щас умру!

– Да, да, да! – тут же ответил Лев. – Конечно, да!

– А че ты молчишь?

– Я просто не ожидал!

Слава выдохнул с шутливой сердитостью, а на самом деле – с облегчением. Он и правда на секунду усомнился: не ответит ли Лев отказом?

Осторожно обхватив кольцо указательным и большим пальцами, Слава сказал, вернувшись к светскому тону:

– Сударь, можно ваш пальчик?

– Ну только если у вас есть с собой топорчик, – в тон ему ответил Лев.

Слава цыкнул.

– Забыл прихватить… Придется плоскогубцами. – И потянулся к правой руке Льва.

Тот – с видом «так уж и быть» – покорно положил свою ладонь в Славину. Почти не дыша, Слава надел кольцо на безымянный палец и поцеловал его руку, прежде чем отпустить. Они встретились взглядами: шутки кончились.

Лев наклонился к Славе, Слава приподнялся на носках, они соприкоснулись губами. Между поцелуями Слава произнес:

– Мы первый раз поцеловались в этот день.

Лев прошептал в ответ:

– Я помню.

– Фу, почему здесь столько азиатов? Как в Корее!

– Ты что, ненавидишь азиатов?

– Нет, они мне просто не нравятся!

– Почему? Может, ты сам азиат.

– Че? Я не азиат.

– А ты знаешь, что коренные народы Сибири – азиаты?

– А я тут при чем?

– Ты же из Сибири. Как ты можешь быть уверен, что ты не азиат?

– А ты?!

– А я и не ненавижу азиатов!

– А я ненавижу!

– Пап, Ваня – расист!

– Пап, почему Мики говорит, что я азиат?

Было неясно, от какого папы они требуют внимания, и Лев надеялся, что Слава ответит им что-нибудь за него. Слава так и сделал.

– Так! – строго сказал он, прерывая балаган. – Ты, – он показал на Ваню, – не азиат. Но даже если был бы, в этом нет ничего плохого. А ты, – он показал на Мики, – не провоцируй его.

Мики закатил глаза.

– Он провоцируется с того, что я называю его азиатом, а это даже не обидно! В его возрасте меня дразнили педиком, и ничего…

«Да уж конечно», – устало подумал Лев, одной рукой придерживая Ваню за капюшон (чтобы никуда не ускакал в гиперактивном порыве), а другой вызывая такси через Uber.

Они выбрали двухкомнатную (две спальни и гостиная) квартиру на улице Джепсон-Янг-лэйн в популярном, но умеренно дорогом районе для новоприбывших. Главным критерием выбора стала близость школы: дети были достаточно взрослыми, чтобы ходить в нее самостоятельно, а родители – достаточно тревожными, чтобы не разрешать им кататься по крупнейшему городу Канады без знания языка.

Еще на выходе из аэропорта Мики начал пробовать название улицы на вкус:

– Джепсон-Янг-лэйн, Джепсон-Янг-лэйн… Хрен запомнишь. Почему они не могут называть улицы по-нормальному, типа «Мира» или «Суворова»?

– Во-первых, не говори «хрен», – попросил Слава и, пресекая Микин порыв сказать: «Это не мат», добавил: – Джепсон-Янг – это фамилия. Так звали канадского врача, который сделал большой вклад в борьбу со СПИДом, задокументировав свой опыт. Он вел дневник до самой смерти.

– И когда он умер? – поинтересовался Мики.

– Не помню, в 90-х.

– Наверное, был геем, – хмыкнул мальчик.

– С чего ты взял?

– А кто еще мог умереть от СПИДа в 90-х?

– Кто угодно, – пожал плечами Слава. – Что за стереотипы?

Мики, криво усмехнувшись, вытащил телефон из кармана и заводил большим пальцем по экрану. Лев сразу догадался: гуглит.

Не прошло и тридцати секунд, как Мики выдал:

– Да, он был геем, я же сказал!

– Ну и что? – устало вздохнул Слава.

– Да ничего. – Мики убрал телефон в карман. – Будем жить гей-семьей на улице, названной в честь спидозного гея. Миленько.

Лев резко одернул его:

– Следи за словами.

– Я сказал «гей», – оправдался Мики, имея в виду, что обычно он использует куда более уничижительные синонимы.

– Ты сказал «спидозный», – напомнил Лев. – Следи за словами.

– Я не знал, что мы теперь оскорбляемся из-за слова «спидозный». У нас в семье кто-то спидозный?